Духовно-культурный расцвет в Московском государстве и Речи Посполитой имел значительные отличия, религиозная политика имела огромное значение в жизни общества в период XVI — XVII вв.
В целях правильного определения отличий между религиозными политиками Московского государства и Речи Посполитой в XVI — XVII вв., возникает необходимость определения понятия — религиозная политика.
Религиозная политика — система целенаправленных действий государства в сфере государственно-конфессиональных отношений, способствующих интеграции или разобщению разных социальных страт населения государства.
В свою очередь религиозно-конфессиональные отношения — это составная часть религиозной политики, состоящая из взаимодействия государства с религиозными объединениями.
Религиозная политика состоит из акций и реакций государства, общественную и индивидуальную религиозность [1, с. 134].
Религиозность — набор эстетических свойств в сфере отношений, поведения в социуме и осознания мироздания.
Ключевым пониманием религиозной политики является влияние на общественную религиозность, проникновение религии в социальное пространство, непосредственное и опосредованное влияние на общественное и массовое сознание общества, привитие определяемых религией нравственных норм, развитие социокультурных традиций и религиозных учений, затрагивающих социально-политические, культурные, и национальные сферы развития государства.
Рассматривая в данный период религиозную политику Московского государства, следует уделить большее внимание вопросу доктрины симфонии властей, концепция которой представляет совместное существование Церкви и царской власти.
Политическая доктрина православия преобладала более всех на территориях Московского государства и русских землях Великого княжества Литовского. Доктрина православия учила подчинению самодержавному монарху, а измену монарху и православию религиозным преступлением. Данная доктрина явилась спасением Московского государства во времена Смуты, не позволившей стать царем Московского государства иноверным претендентам, не признаваемыми православным населением взращённом на православном учении и строго соблюдавшего его [2, с. 245].
Религиозно-конфессиональная политика имела огромное значение как один из механизмов объединения и становления Московского Государства, понятие патриотизма приобретало значение религиозного долга каждого православного человека.
Концепция православия возникла на всеобщем христианском учении, основанном на евангельских текстах. В учениях описано повиновение всем земным властям и сохранение индивидуальной религиозности. Данная христианская традиция уходит корнями во времена Древнего Рима, когда христиане свои тайные собрания с молитв за здравие императора, но при пытках и истязаниях отказывались от принесения жертв языческим богам [3, с. 57].
Развитие православного учения симфонии властей берет начало со времен Вселенских соборов. Идейными значениями православного учения симфонии властей становятся русские православные принципы: «Святая Русь», «Москва — Третий Рим». Данные взгляды изучал и развивал митрополит Петербургский и Ладожский Иоанн (1927–1995) исследовавший концепцию развития традиционного православия и её идеологического потенциала.
Важно отметить, что Московское государство в XVI-XVII веках имело на большей части своей территории однородное интегрированное духовное православное сообщество, и лишь небольшое исламское сообщество.
Фактически Московское государство на данном этапе развития переживало пик клерикальной организации государства. Ярким примером этому служит влияние митрополита всея Руси на Московских государей и их семейную жизнь, где он оказывал поддержку в нарушениях строжайших церковных законах, получил возможность в конце 1504 года провести православную инквизицию против еретиков и получить право на проведение смертной казни.
Именно в это время игуменом псковского Елеазарова монастыря Филофеем была сформулирована идея русской православной церкви о Москве как Третьем Риме. В его посланиях к великому князю московскому Василию III приведены доводы образования в Московском государстве последнего оплота истинного христианства после падения Древнего Рима и Константинополя. Московская часть Русской церкви не признавала Флорентийскую унию 1439 года и развила идею «Москвы — третьего Рима», и дающего особый статус для развития Московского государства как государства со статусом международного религиозного значения. В данную идею было вложено враждебное отношение иной христианской церкви, западное европейской культуре, как к культуре враждебной, а также нерушимость государственного и религиозного и социального порядка. Именно в этом историческом периоде появляется тезис «Богоизбранного». Он явился идеологическим венцом, просуществовавшим не только на протяжении XVI-XVII веков, но и просуществовавший до начала XX века.
Завершенная идеология Московской православной церкви являлась образцом консерватизма и реакционности.
Внедрив данную идеологию, Московская православная церковь становится «государством в государстве» оказывая полную поддержку московскому государю в обмен на привилегии и исполнения требований церкви.
Огромную роль сыграла Московская православная церковь в деле подрыва авторитета католической церкви в Речи Посполитой, посредствам дискредитации молодых семинаристов и студентов к подкупам на разгульные гуляниями, что вызывало постепенное отстранение и привитие раскрепощённой культуры и нравов в польском социуме, ведущему к потере всеобщего национального и религиозного объединения.
В данный исторический период в Речи Посполитой проходили процессы реформации, затронувшие всю Европу, приведшие к разделению общества польских протестантов на лютеранцев и кальвинистов, что отрицательно влияло на проводимую государством политику интеграции [4, с. 132].
Вопрос о том, какую роль Брестская уния сыграла в истории Речи Посполитой и Восточной Европы, издавна был предметом острых дискуссий. В принципе, никто не отрицал очевидного: после 1596 г. религиозные конфликты в Речи Посполитой обострились. Было ли это следствием Брестской унии? Многие историки католической и греко-католической ориентации или просто уходили от этого вопроса, или отрицали прямую связь между унией и кровавыми столкновениями последующих лет. Вина за них возлагалась на интриги Константина Острожского, православных иерархов, константинопольских патриархов, московского правительства, невежественных и агрессивных казаков, на темное православное монашество, амбициозные братства и т д., собственно политические, а не религиозные, обстоятельства первой половины XVII века. Историография православной ориентации, напротив, возлагала ответственность за обострение религиозно-политических и национальных противоречий в Украине и Белоруссии в 1596–1648 гг. прежде всего на унию, хотя не отрицала и значения внерелигиозных факторов.
Вопрос о причинах того, что уния, к которой первоначально искренно стремились обе стороны, принесла обострение конфликтов вместо их преодоления, остается нерешенным. По нашему мнению, большую роль в переходе от более или менее мирного соседства до 1596 г. к более или менее острой конфронтации после 1596 г. сыграл тот факт, что ни католики, ни православные не понимали, насколько глубоки различия между двумя конфессиями. Соответственно, для католической ментальности той эпохи были непредставимы сколько-нибудь существенные уступки православным, а православной ментальности было недоступно понимание того факта, что компромисс с католиками в вопросах веры в эпоху Тридентского собора невозможен по, так сказать, “природе вещей”. Брестская уния оказалась своего рода cultural misunderstanding, за которое и католики, и православные, и вся Речь Посполитая заплатили очень дорогую цену.
Литература:
- Логинов А. В. Власть и вера: государство и религиозные институты в истории и современности М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. — 496 с.
- Исаев. Б. А. Введение в политическую теорию для бакалавров. (Учебное пособие). СПб.: 2013. — 630 с.
- Концевенко А. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека М.: Московская патриархия РПЦ, 2018. — 176 с.
- Яковенко Н. Н. Очерк истории Украины в Средние века и раннее Новое время. М. Новое литературное обозрение, 2012. — 284 с.
