В период японской оккупации Кореи колониальное правительство стремилось формировать общественное мнение корейцев, чтобы сделать его своим союзником. Для этого японцам приходилось контролировать печатные издания, научный поиск, произведения культуры, и подвергать их цензуре. В данной статье рассматривается влияние цензуры на культурный процесс Кореи того времени.
Ключевые слова: цензура, японская оккупация, публикация, кинематограф, национальный язык, независимость.
During the period of the Japanese occupation of Korea, the colonial government sought to shape the public opinion of the Koreans in order to make it their ally. For this, the Japanese had to control prints, scientific research, works of culture, and censor them. This article discusses the impact of censorship on the Korean cultural process of the time.
Keywords: censorship, Japanese occupation, publication, cinema, native language, independence.
Корейская культура за период аннексии Японией прошла противоречивый процесс эволюции. В этот период происходило проникновение в Корею западной культуры, которая начинала взаимодействовать с традиционной, что вылилось в создании нетрадиционных форм образования, обновленных жанров в художественной литературе, модернистских тенденций в искусстве, архитектуре, строительном деле и т. п. Однако этот процесс был деформирован японской колонизацией, что повлияло на приобщение Кореи к мировому культурному опыту.
В колониальной Корее выпускались различные газеты и журналы на корейском, японском и английском языках. Это было возможным благодаря Первомартовскому движению, одним из итогов которого стало понимание японскими политиками неэффективности силового управления Кореей [3, с.2]. Лидеры Первомартовского движения зачитали Декларацию независимости, в которых, в частности, утверждали о разрушении японцами самобытной корейской культуры. Для того, чтобы иметь более привлекательный вид в глазах мирового сообщества, была провозглашена политика «культурного управления», выраженная в ослаблении цензуры и начале выдачи разрешений на публикацию частной печатной продукции на корейском языке. Среди них были как газеты генерал-губернаторства (Мэиль Синбо на корейском языке и Кэйдзё Ниппо на японском), так и частные газеты, и журналы (например, Чосон Ильбо). Газеты публиковались в основном в Кэйдзё (Сеуле) и Фудзане (Пусане) [3, с.2].
В колониальный период пресса в Корее официально подвергалась цензуре. Система цензуры начала формироваться ещё в эпоху протектората, с публикацией «Закона о газетах» в 1907 г. и «Закона о публикациях» 1909 г. Согласно первому из них, для открытия газеты было необходимо получить разрешение у властей. Согласно второму, новости, помещаемые в газеты, подвергались предварительной цензуре. Обычно цензор оставлял текст новостей без изменений, однако в случае наличия в газете резких антияпонских публикаций, цензор мог потребовать убрать материал. После аннексии Кореи генерал-губернатор Тэраути Масатакэ издал указ, согласно которым газеты на японском языке в Корее проходили через более мягкую систему цензуры, аналогичную той, что существовала в метрополии. В частности, они не досматривались перед публикацией. Такое положение дел существовало до 1932 г., когда в отношении корейско- и японоязычной прессы была введена общая система цензуры.
Цензура имела право объявить редакции газеты официальное предупреждение. Предупреждения делились на 4 степени: «дружеский совет», «замечание», «предостережение» и «запрет». Последний, в свою очередь, подразделялся на «мораторий» и «запрет публикации». В случае, если на издание был наложен мораторий, власти пытались договориться с редакцией, и, если им удавалось прийти к компромиссу, деятельность издания возобновлялась. К тем изданиям, которые колониальные власти считали слишком опасными, применялся «запрет публикации», после чего издание прекращало существовать. На практике эта мера применялась трижды: были запрещены журналы «Синсэнхваль» (Новая жизнь), «Синчхонджи» (Новый мир) и «Кэбёк» (Сотворение мира) [5, с.316–322].
В 1920–1930-е годы в Корее развернулось движение за развитие национального письменного языка, который стал активно употребляться лишь с конца XIX — начала XX вв. 3 декабря 1921 г. в Сеуле было образовано «Общество изучения корейского языка» (Чосоно Ёнгухое). Для пропаганды результатов своих изысканий с 1927 г. оно стало издавать журнал с весьма революционным по тем временам названием, которое в переводе означает «Корейский язык», где название страны «Корея» передавалось словом, соотносившимся со временами независимой Корейской Империи — Корё. Естественно, японская администрация не могла допустить существование подобного издания. Из-за давления японцев пришлось приостановить работу по составлению «Словаря корейского языка», начатую в 1929 г. Само общество с 1931 г. вынуждено было изменить название на «Научное общество корейского языка» (Чосоно Хакхве), чтобы как-то отмежеваться от своей «слишком радикальной» деятельности 1920-х гг. Обществу удалось возобновить издание научного журнала с 1932 г., а 19 октября 1933 г. с помощью газеты «Чосон Ильбо» опубликовать «Универсальные правила правописания корейского языка», до сих пор принятые к употреблению в Южной Корее. В октябре 1942 г. общество было закрыто японской колониальной администрацией, но возобновило свою деятельность в Южной Корее уже после освобождения страны под названием «Хангылъ Хакхве».
Корейские ученые-историки, желавшие отразить в своих трудах всю правду о закабалении Кореи Японией, правду о древних исторических корнях корейского народа, часто не имели возможности легальной деятельности в Корее. Так, корейский историк Пак Ынсик написал два исторических сочинения, которые стали известны и очень популярны среди корейцев: «Многострадальная история Кореи в 1915 г. и «Кровавая история движения за независимость в Корее» в 1920 г. В первом описывалась история подчинения Кореи Японией, начиная с 1864 и по 1911 гг.; во втором — история движения за независимость Кореи с 1884 по 1920 гг. Однако, несмотря на трудности, оба сочинения были изданы в Китае [1, с.100].
Кинематограф в Корее использовался японцами как инструмент государственной политики. Дело в том, что второе десятилетие XX века характеризуется постепенным возрастанием интереса к кинематографу. Корейцы смотрели западные фильмы, в которых они видели новое для себя. Фильмы рассказывали о незнакомой и привлекательной жизни, что было не приемлемо для Японии, ведь через кино Япония пыталась влиять на настроение корейского общества, навязать ему мысль о культурной идентичности Японии и Кореи. [2, c. 63]. Чтобы избежать антиправительственных картин, показ фильмов контролировался цензором. Особенно ярко это воздействие стало проявляться во время начала агрессивных действий в Китае и вступления Японии во Вторую мировую войну, что совпало с приходом звука в кино. Корейское кино было фактически запрещено, как и национальный язык, а фильмы проповедовали идею союзнических отношений метрополии и колонии в мировой войне [4, с.77]. Тем не менее, время японской оккупации запомнится выпуском картин, символизирующих национальную независимость. Прежде всего это относится к фильму «Ариран», наследниками которого считают себя кинематографисты Кореи.
Таким образом, можно сделать заключение, что во времена оккупации Кореи, Япония стремилась воздействовать на общественное мнение корейцев. Жесткая система цензуры означала то, что Япония стремилась контролировать все культурные сферы корейского общества, что иногда приводило к тому, что закрывались периодические издания, корейские произведения искусства не выходили в свет, кинематограф ставился в жесткие рамки. Но несмотря на это, корейские деятели науки, публицистики и кино могли обходить условия японской цензуры и выпускать произведения, которые и по сей день являются шедеврами корейской культуры того периода.
Литература:
- Курбанов С. О. Первомартовское движение и буржуазно-демократическая революция в Корее // Первомартовское движение за независимость Кореи 1919 г. Новое освещение. М., 1999.
- Смертин Ю. Г., Янг Сун Ен. Становление национального кинематографа в Корее (начало 1020-х — середина 1930-х гг.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2018, № 4.
- Cohen N. Japanese Periodicals in Colonial Korea. Columbia, 2010.
- Kim Mee Hyun. The Sound Film and Militarism. Seoul, 2007.
- Michael E. R. Colonial Publication Policy and the Korean Nationalist Movement // The Japanese Colonial Empire. — Princeton, 1987.
