В статье рассматривается соотношение судебного усмотрения и толкования применяемых норм права в правоприменительной практике. Автор на примере конкретного пробела в праве показывает, что данные явления различны по своей природе и преследуют разные цели в процессе правоприменения.
Ключевые слова: судебное усмотрение, дискреционные полномочия, справедливость, толкование, виды судебного усмотрения.
The article discusses the ratio of judicial discretion and interpretation of the applicable law in law enforcement. The author on the example of a specific gap in the law shows that these phenomena are different in their essence and pursue different goals in the process of law enforcement.
Keywords: judicial discretion, discretionary powers, justice, interpretation, types of judicial discretion.
Судебное усмотрение представляет собой явление, которое выступает неотъемлемой частью правоприменительной практики на протяжении всей ее истории. В процессе своей деятельности правоприменитель рано или поздно сталкивается с необходимостью реализации своих дискреционных полномочий. К ним можно отнести дискреционную деятельность, возникающую ввиду наличия пробела в законодательстве, подлежащему применению в определенном деле, или в связи с прямым закреплением альтернативности действий в применяемой норме. В науке также выделяют и иные виды судебной дискреции, но особенно часто ученые утверждают, что толкование норм права выступает одним из проявлений судебного усмотрения, которое реализуется в процессе рассмотрения и разрешения конкретного дела.
К примеру, Л. А. Шарнина утверждает, что толкование выступает дискреционным полномочием суда, поскольку область неопределенности (дискреция) является вариативным элементом структуры логической нормы права, выстраивающимся в содержание гипотезы, диспозиции или санкции, либо полностью заменяющим один или несколько традиционных элементов логической нормы права. После установления данной области необходимо восполнить недостающую определенность путем интерпретации правовых принципов, ценностей и смысла права. Данная деятельность предполагает значительную долю свободы, с формальной стороны обуславливающую множественность результатов, в том числе результат в виде логического развития нормы и конструирования новых правоположений: установления возможных вариантов поведения (если норма содержит неопределенную диспозицию), критериев выбора закрепленных в нормах права вариантов поведения (если норма содержит неопределенною гипотезу), последствий несоблюдения установленных правил поведения (если норма содержит неопределенную санкцию). [6, с. 9]
В. В. Ершов относит к процессам усмотрения суда «толкование принципов и норм права, преодолевание коллизий между принципами и нормами права… преодолевание пробелов в нормативно правовых актах и иных нормах права». [5, с. 8]
В то же время хочется выразить несогласие с вышеприведенными позициями, которые проводят параллель между толкованием и судебным усмотрением, поскольку данные явления совершенно различны, они преследуют разные цели в процессе правоприменения. Так, цель толкования нормы можно представить в наиболее полном раскрытии содержания воли законодателя, которая выражена в подлежащей применению норме, в то же время, целью судебного усмотрения является разрешение конкретных спорных правоотношении, при этом, не выходя за рамки определенных пределов. Этого, в частности, можно достигнуть применением определенной нормы, которая предусматривает дискрецию со стороны суда. [2, с. 54]
Дополнительно стоит отметить, что в основе толкования права лежит, прежде всего, логическая операция «определение понятий». Сущность названной операции состоит в установлении, раскрытии содержания понятия путем выявления и перечисления его существенных признаков. Причем объем определяемого понятия оказывается равным объему определяющего. Это положение особо важно в толковании права, обеспечивает его поднормативность, законность: результат толкования должен быть тождественен смыслу (содержанию) нормы права, вложенному в нее законодателем. Основу же механизма судебного усмотрения составляет операция выбора, имеющая место в случае применения относительно-определенных норм, оценочных понятий, аналогии закона и аналогии права. [3, с. 96]
Если говорить простым языком, то нельзя истолковать то, что отсутствует в норме.
В качестве примера вышеизложенной позиции можно привести действующее законодательство о несостоятельности (банкротстве). Федеральным законом от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве), вопрос относительно возможных действий суда при подаче супругами заявления о совместном банкротстве либо в случае, если в отношении каждого из них возбуждено отдельное производство о несостоятельности, не урегулирован. [1] Заранее следует отметить, что данный пробел в настоящее время устранен, о чем будет сказано в дальнейшем.
В то же время в правоприменительной практике возникают прецеденты, когда супруги обращаются с совместным заявлением о признании их банкротами или же в судебном заседании заявлялют ходатайства об объединении подобных дел. Поскольку положений о совместном банкротстве супругов действующий Закон о банкротстве не содержит, то и судебная практика по данному вопросу начала складываться противоречивая. Так, Верховный Суд Российской Федерации (далее — ВС РФ) в своем определении от 05.05.2017 № 307-ЭС17–4301 указал на отсутствие законодательного урегулирования данного вопроса, чем поддержал выводы нижестоящих судов о том, что действующим законодательством не предусмотрена возможность подачи супругами совместного заявления о банкротстве. [8]
При этом уже через определенное время в своем определении от 27.11.2018 № 302-ЭС17–22839 ВС РФ высказал диаметрально противоположную позицию, где указал, что действующее законодательство о банкротстве не содержит запрета на объединение двух дел о банкротстве в отношении разных должников, тем самым поддержав позиции нижестоящих судов, которые объединили подобные дела. [9]
Исходя из ранее изложенного, следует вывод, что в данном случае обоснован первых подход к решению проблемы, которым заявителям отказывают в удовлетворении их заявлений, поскольку действующее законодательство просто не предполагает подобного способа разрешения дела. В то же время второй подход, как видится, основан на толковании не определенных норм, а всего закона, из чего правоприменители считают, что если законом подобного запрета не установлено, то данные дела возможно объединять, тем самым реализуя дискреционные полномочия, которые выражаются в толковании. Считаем, что данный подход в корне неверен.
Описанная выше ситуация является ярким примером пробела в праве, который возможно устранить, к примеру аналогией права или закона, но никак не толкованием положений нормы, которые в ней отсутствуют.
Как ранее отмечалось, данный пробел позднее был устранен, причем со стороны самого ВС РФ, а именно Пленумом ВС РФ, который своим постановлением от 25.12.2018 № 48 «О некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве граждан» в пункте 10 прямо предусмотрел возможность объединения подобных дел с разъясняем важных процессуальных особенностей подобного объединения. [7]
В данном случае Пленум ВС РФ при толковании положений Закона о несостоятельности устранил правовую неопределенность путем конкретизации правовых норм, восполнения имеющегося пробела и разрешил определенные законодательные противоречия. Акты Пленума ВС РФ в данной части в литературе называют «правоположениями». [4, с. 56]
Думается, что приведенный пробел устранен не посредством толкования законодательства о банкротстве, а посредством аналогии процессуального законодательства в части норм, позволяющих объединять однородные требования (статья 130 Арбитражного процессуального кодекса РФ и аналогии процессуального права (принципы права)). Полагаем, что вопросы по объединению дел в одно производство могут быть решены по усмотрению суда и являются правом, а не обязанностью суда, который при их решении должен руководствоваться принципом целесообразности для выполнения задач арбитражного судопроизводства, перечисленных в статье 2 АПК РФ.
Основываясь на вышеприведенном примере, было показано, что судебное усмотрение и толкование это различные категории, которые не могут соотноситься как целое и частное соответственно. Данный вывод видится практически значимым, поскольку он не дает судам бесконтрольно подменять процесс толкования норм, подлежащих применению, своими дискреционными полномочиями. Особенно это важно в случаях, когда применяемая норма не регулирует разрешаемый судом вопрос, в силу тех или иных причин, среди которых можно привести недостаток законодательной техники.
Литература:
- Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (ред. от 27.12.2018) // «Собрание законодательства РФ», 28.10.2002, № 43, ст. 4190;
- Абушенко Д. Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. // М.: Норма, 2002;
- Берг Л. Н. Судебное усмотрение и его пределы (общетеоретический аспект): Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. // Екатеринбург. 2008;
- Васильева Т. А. Судебное правотворчество в Российской Федерации // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. 2009. № 70;
- Ершов В. В. Система форм права в Российской Федерации // Российское правосудие. 2009. № 1;
- Шарнина Л. А. Толкование как способ восполнения правовой неопределенности в конституционном праве: вопросы судебного усмотрения // Конституционное и муниципальное право. 2018. № 4;
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 № 48 «О некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве граждан» // «Российская газета», № 1, 09.01.2019;
- Определение Верховного Суда Российской Федерации от 05.05.2017 № 307-ЭС17–4301 по делу № А56–91219/2016 // Справочно-правовая система «КонсультантПлюс» (дата обращения — 31.03.2019);
- Определение Верховного Суда Российской Федерации от 27.11.2018 № 302-ЭС17–22839 по делу № А10–775/2017 // Справочно-правовая система «КонсультантПлюс» (дата обращения — 31.03.2019).
