Производство судебной экспертизы является процессуальным действием, которое включает в себя назначение судебной экспертизы, проведение исследований и дачу заключения экспертом по вопросам, разрешение которых требует специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла и которые поставлены перед экспертом судом, дознавателем, следователем или прокурором, в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному уголовному делу [4, с. 127].
Специфика всего хода расследования заключается в том, что на всех его этапах должна быть решена тактико-процессуальная задача, направленная на установление обстоятельств, способствовавших совершению преступления. Представляется, что необоснованное субъективное исключение следователем той или иной следственной версии без назначения и проведения судебной экспертизы для ее подтверждения или опровержения, может повлечь за собой последующее смешение всей системы доказательств по делу. Так, например, опровергнутая в ходе производства судебно-медицинской экспертизы версия самоубийства, косвенно подтверждает совершение иного преступления, и, одновременно, не позволяет обвиняемому (подозреваемому) сослаться на оправдательные обстоятельства, которые невозможно подтвердить без проведения судебной экспертизы.
Эта общая задача, в свою очередь, разделяется на две частные, которые следователь решает одновременно – это доказывание способа и мотива преступления. При этом, общее направление доказывания осуществляется по схеме: следы преступления – механизм совершения преступления – способ совершения преступления, что влечет за собой необходимость производства целого комплекса судебных экспертиз. При этом в УПК РФ предусмотрено право следователя привлечь к участию в деле эксперта или специалиста, о чем выносится мотивированное постановление.
Впервые широкое распространение на практике производство судебных экспертиз в условиях боевой обстановки получило в период Великой Отечественной войны (1941-1945), что было, в первую очередь, связано с расследованием случаев членовредительства и симуляции болезней, требовавшего максимального приближения судебных медиков к войскам с целью производства судебно-медицинских экспертиз в ближайшее после ранения время, и принятия эффективных предупредительных мер со стороны командования и органов военной прокуратуры. Всего, по данным Г.П. Лавренюк, военные судебно-медицинские эксперты в период Великой Отечественной войны провели: 33.278 экспертиз по исследованию трупов, 36.491 – по освидетельствованию живых лиц (из них 24.162 пришлись на самоповреждения или подозрения на них) [5, с. 78].
Также производство судебно-медицинских экспертиз в условиях боевой обстановки получило широкое распространение на практике в период нахождения Ограниченного контингента Советских войск (40-я армия) в Афганистане (1979-1989). Так, в феврале 1980 г. в Афганистан прибыла 267-я судебно-медицинская лаборатория, имея в своем штате начальника и старшего врача-специалиста (судебно-медицинского эксперта), одного лаборанта, двух санитаров и одного водителя, и обслуживала пять военных прокуратур и госпитали. Вскрытие трупов производилось в четырех полевых моргах – нештатных пунктах по обработке и отправке в СССР тел погибших, размещенных при медико-санитарных батальонах. Всего военные судебно-медицинские эксперты 40-й армии за период военных действий в Афганистане (1980-1987) выполнили большой объем работы, произведя экспертизы по исследованию 1.435 трупов.
Касаемо вопроса о правовой регламентации производства судебных экспертиз в условиях вооруженного конфликта в настоящее время следует отметить, что еще в 1989 г. была утверждена Инструкция по организации взаимодействия следственных аппаратов с оперативными и экспертно-криминалистическими службами органов внутренних дел при раскрытии и расследовании преступлений, которая также определяла руководящую роль следователя в производстве предварительного следствия, который мог привлекать к его производству не только сотрудников органов дознания, но и нового субъекта взаимодействия – экспертно-криминалистические подразделения [2]. Данная новация представляется вполне справедливой, так как участие экспертно-криминалистических служб в ходе производства отдельных следственных и иных действий по уголовному делу дает новые возможности для обнаружения, закрепления, изъятия, сохранения и экспертного исследования следов преступлений, а также установления лиц к ним причастных. Обладая специальными знаниями в области криминалистики, судебной медицины, судебной психиатрии, судебной психологии и в других прикладных отраслях знаний, сотрудники экспертно-криминалистических служб могут оказать существенную помощь при производстве следственных и иных действий.
Таким образом, данная Инструкция (1989 г.) явилась основой последующего нормативного закрепления в УПК РФ возможности назначения в ходе предварительного следствия различного рода судебных экспертиз, а также необходимость привлечения сотрудников экспертно-криминалистических служб к производству отдельных следственных и иных процессуальных действий.
В боевой обстановке в районах вооруженного конфликта перед экспертами ставятся те же вопросы, что и в обычных мирных условиях. Определенной спецификой в условиях боевой обстановки обладает лишь организация экспертных исследований, а также меняется удельный вес различных видов судебных экспертиз, так как условия боевой обстановки требуют расширения спектра экспертных исследований, которые напрямую зависят от объема и достоверности имеющейся у следователя военных следственных органов информации о тех или иных обстоятельствах совершенного преступления.
В период вооруженного конфликта в Чеченской Республике (1994-1996) военные следственные органы зачастую сталкивались с проблемой несвоевременного производства судебной экспертизы, так как в условиях боевой обстановки место совершения преступления в любой момент времени могло быть подвергнуто артиллерийскому или минометному обстрелу или же оказаться под контролем противника или участников незаконных вооруженных формирований, а военнослужащие, подлежащие направлению на экспертизу, могли погибнуть, получить ранения или попасть в плен, что влекло за собой утрату следов преступления и затрудняло дальнейшее расследование уголовного дела.
В районах вооруженного конфликта значительную сложность представляет и проблема опознания трупов погибших военнослужащих и производство их судебно-медицинского исследования. Так, в период вооруженного конфликта в Чеченской Республике (1994-1996), зачастую, судебно-медицинские экспертизы проводились в лучшем случае с привлечением медицинского персонала воинских частей Минобороны РФ или Внутренних войск МВД России, а то и не проводились вовсе, а полноценные экспертные исследования проводились только за плату в экспертных учреждениях МВД России, Министерства здравоохранения РФ и Министерства юстиции РФ, находящихся за пределами Чеченской Республики, что, естественно, отражалось на оперативности и качестве проведения судебных экспертиз и всего расследования в целом. С целью преодоления вышеуказанных трудностей при производстве судебных экспертиз для военных следственных органов в г. Грозный была отправлена подвижная судебно-патологоанатомическая лаборатория на базе автомашины ГАЗ-66 («Сумпал-01») и «вахтовым» методом направлялись судебно-медицинские эксперты. Однако подвижная судебно-патологоанатомическая лаборатория оказалась недоукомплектованной оборудованием для проведения криминалистических экспертиз, что не позволило ее полноценно использовать для проведения планируемых экспертных исследований.
Что касается организации работы судебных медиков в период вооруженного конфликта в Чеченской Республике (1994-1996), то она была начата одновременно с вводом федеральных войск и заключалась в том, что к Владикавказскому гарнизонному госпиталю были прикомандированы один судебно-медицинский эксперт с фотоаппаратом и один патологоанатом с секционным набором без помощников и другого оснащения. Рабочие места и необходимые материалы для работы были выделены патологоанатомической лабораторией Республики Северная Осетия-Алания [6, с. 50-51].
Также в ходе ведения боевых действий на территории Чеченской Республики (1994-1996) с первых дней остро стал вопрос об опознании трупов погибших военнослужащих, производстве судебно-медицинских и патологоанатомических вскрытий, чему не было аналогов ни в годы Великой Отечественной войны (1941-1945), ни в период нахождения Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане (1979-1989). Поэтому в январе 1995 г. при одном из трех пунктов приема, обработки и отправки тел погибших военнослужащих, в г. Ростове-на-Дону была создана «Экспертная группа по идентификации неопознанных погибших военнослужащих, поступивших из Чечни», в составе девяти судебных медиков, двух видеоинженеров, двух медстатистов и санитаров-носильщиков, основными задачами которой были: исследование тел погибших с установлением характера повреждений и причины смерти, выдача свидетельства о смерти, оформление протоколов и актов исследования трупов, выявление на трупах признаков издевательств и глумления, оказание помощи в опознании погибших [3].
Однако, несмотря на предпринимаемые меры, наибольшие нарекания следователей военных следственных органов вызывали: а) большие сроки проведения экспертиз – 34,0%; б) финансовые расходы – 26,8%; в) порядок назначения и процесс производства экспертизы (недостаток образцов для сравнительного исследования) – 16,5%; г) недостаточный уровень квалификации экспертов – 12,4%; д) узкий спектр проводимых экспертных исследований в судебно-медицинской лаборатории военного округа – 10,3%. При этом, в первую очередь, ощущался недостаточный уровень квалификации экспертов для проведения следующих видов экспертиз: а) судебно-психиатрической – 31%; б) автотехнической – 14,3%; в) баллистической – 14,3%; г) биологической – 14,3%; д) судебно-медицинского исследования трупов – 9,5%; е) почерковедческой - 9,5%; ж) психологической – 7,1% [5, с. 212].
Представляется, что действенным способом минимизации влияния вышеуказанных негативных факторов на проведение судебных экспертиз в районах вооруженного конфликта является создание специальных отделов в структуре военных следственных органов, в задачу которых должно входить осуществление предварительного исследования следов преступления на месте происшествия, принятие мер к сохранению вещественных доказательств и определение необходимого перечня судебных экспертиз и экспертных учреждений для их проведения. Поэтому заслуживает всемерной поддержки недавняя новация в УПК РФ, предусматривающая возможность участия в производстве расследования следователя-криминалиста, т.е. лица, обладающего специальными познаниями в криминалистике, которое можно привлечь к участию в производстве отдельных следственных действий и включить в состав постоянно действующих следственных групп [1].
Кроме того, представляется целесообразным в полной мере использовать в районах вооруженного конфликта положения УПК РФ, разрешающих, наряду с осмотром места происшествия, назначение судебных экспертиз до момента возбуждения уголовного дела, что может существенно помочь военным следственным органам своевременно фиксировать и исследовать следы преступления и вещественные доказательства, а также ускорить производство всего предварительного следствия в целом. В подтверждение данного утверждения можно привести позицию Р.С. Белкина, полагавшего, что действительно нет никаких сколько-нибудь серьезных препятствий для производства экспертизы до возбуждения уголовного дела, так как без этого практически невозможно реализовать рекомендации о производстве в районах вооруженного конфликта экспертизы на месте происшествия параллельно с его осмотром, применения в тех же целях экспресс-методов исследования, эффективного использования передвижных криминалистических лабораторий и др. Более того, без этого не может быть объектом экспертного исследования и обстановка места происшествия, когда условием достоверности заключения является исследование ее в первоначальном, неизменном состоянии [7, с. 53-55].
Литература:
Федеральный закон от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. 2008. № 49. Ст.5724.
Приказ МВД СССР от 21 февраля 1989 г. № 116 «Об утверждении Инструкции по организации взаимодействия следственных аппаратов с оперативными и экспертно-криминалистическими службами ОВД при раскрытии и расследовании преступлений».
Директива ГШ ВС РФ от 20 января 1995 г. № 314/7/0014.
Лебедев В.М. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. – М., 2007.
Лавренюк Г.П. Обоснование принципов и разработка системы организации военной судебно-медицинской службы в ВС РФ в мирное и военное время. Дисс. … д-ра мед. наук. – СПб., 1996.
Гавето С.Э. Особенности расследования преступлений против военной службы в условиях Чеченского конфликта. – М., 1997.
Белкин Р.С. Криминалистика: Проблемы, тенденции, перспективы. От теории - к практике. – М., 1988.
