В статье рассматриваются наиболее сложные вопросы квалификации вымогательства, вытекающие из анализа судебной практики по данной категории преступлений.
Ключевые слова: вымогательство, квалификация, группа лиц, гражданско-правовые отношения, угроза.
Представляется важным рассмотреть вопросы квалификации вымогательства, которые вызывают наибольшие трудности при практическом применении положений ст. 163 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) [1].
Так, действия виновных при вымогательстве нередко выдаются за гражданско-правовые отношения. В связи с чем правоприменитель должен правильно отграничить вымогательство от правомерного поведения, регламентируемого нормами гражданского законодательства.
Например, кредитор требует у должника вернуть не только имущество, но и проценты на сумму этих средств, а также выплатить неустойку и возмещение иных убытков, предусмотренных в ст.ст. 394, 395 ГК РФ. Подобные требования кредитора представляются правомерными и обоснованными. Даже если имеют место быть угрозы, это исключает привлечение кредитора к уголовной ответственности за вымогательство.
Между тем, если кредитор применяет незаконные методы для того, чтобы должник исполнил обязательства, либо если его требования выходят за рамки таких обязательств, то его действия будут квалифицированы, соответственно, как самоуправство (ст. 330 УК РФ) либо как вымогательство (ст. 163 УК РФ).
Если данное правило не учитывается на практике, то это очень часто приводит к ошибкам квалификации. Например, приговором Кривошеинского районного суда Томской области Ж. и Х. были осуждены за самоуправство, совершенное с применением насилия (ч. 2 ст. 330 УК РФ). Между тем, органами предварительного следствия они обвинялись в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 163 УК РФ.
В судебном заседании было установлено, что виновные изначально собирались заставить потерпевших вернуть Г., как они полагали, похищенное имущество и только потом начали потребовать от них денежные средства.
Суд также установил, что Ж. передал Г. деньги в сумме, равной стоимости похищенного имущества, через непродолжительное время после происшедшего. Изменяя квалификацию, суд в приговоре указал, что виновные требовали передать имущество, принадлежащее Г. на законных основаниях, однако при этом нарушили порядок истребования такого имущества, установленного гражданским законодательством [2].
Таким образом, для привлечения виновного к ответственности за вымогательство его действия должны быть противоправными, т. е. не основанными на законе, а вымогатель должен осознавать, что не имеет права предъявлять данные имущественные требования.
Определенные трудности при квалификации вымогательства возникают при оценке вымогательской угрозы. Необходимо обратить внимание на то, что отложенный характер некоторых видов вымогательской угрозы вовсе не значит, что она не является реальной. Потерпевший должен опасаться реализации данной угрозы, в противном случае состав вымогательства отсутствует.
На практике встречаются случаи, когда имея цель получить имущество в дальнейшем, виновный угрожает применить насилие к потерпевшему в дальнейшем, однако, видя, что его угроза не имеет результата, применяет реальное насилие немедленно. В подобном случае квалификация зависит от того, соответствует ли примененное насилие высказанной ранее угрозе и исчерпана ли имевшая место угроза реальным насилием. Если же виновный применением насилия подкрепляет реальность угрозы, ранее высказанной, имеет место квалифицированный состав вымогательства — вымогательство с применением насилия.
В случаях, когда лицо применяет насилие в качестве мести за отказ потерпевшего выполнить предъявленное к нему требование, содеянное необходимо квалифицировать как «простое» вымогательство и умышленное причинение вреда здоровью.
Сложности также возникают при квалификации вымогательских угроз, которые связаны с распространением сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, способных причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких.
Так, в науке уголовного права вопрос об отнесении информации о совершенном преступлении к сведениям, позорящим потерпевшего или его близких, носит дискуссионный характер.
Необходимо отметить, что сведения о реально совершенном лицом или его близкими преступлении не всегда относятся к позорящим.
Между тем, смысл угроз при вымогательстве — заставить потерпевшего совершить определенные действия либо бездействие под угрозой распространения определенных сведений. Это сведения, которые потерпевший пытается сохранить в тайне, однако они могут стать достоянием окружающих. При этом потерпевший пытается сохранить эти сведения в тайне, боясь возможного привлечения к уголовной ответственности, в связи с чем угроза оказывает на него стимулирующее воздействие.
Учитывая изложенное, угроза распространить сведения о действительно совершенном преступлении должна составлять объективную сторону вымогательства.
Редакция действующей нормы (ст. 163 УК РФ) не дает возможности отнести данные сведения ни к позорящим потерпевшего или его близких, ни к иным сведениям, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам указанных лиц.
При этом следует указать на одну неточность законодателя: она выражается в том, что какой-либо вред могут причинить не сами по себе сведения, а последствия, которые могут наступить от действий виновного по их распространению.
Судебная практика нередко признает сведения о совершенном преступлении в качестве вымогательской угрозы.
Например, приговором Вологодского городского суда К. и Л. были осуждены за совершение преступления, предусмотренного п. п. «а», «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ.
У К. и Л. имелись видеозаписи, которые содержали информацию о причастности Щ. к заказу убийства Д. К. и Л. незаконно требовали у Щ. денежные средства в крупном размере, угрожая при этом передать указанные видеозаписи в правоохранительные органы для возбуждения в отношении Щ. уголовного дела [3]. В данном случае суд установил, что именно страх перед возможным разоблачением заставил потерпевшего выполнить требования вымогателей и передать им требуемую сумму денег.
Представляется важной проблема определения целевой принадлежности вымогательства, предусмотренного ст. 163 УК РФ, с позиции его отграничения от иных видов вымогательств, предусмотренных УК РФ.
В данном случае имеются ввиду составы преступлений, предусмотренных ст.ст. 221, 226, 229 УК РФ, которые устанавливают ответственность за вымогательство других предметов преступного посягательства.
Однако не только по предмету преступления представляется возможным разграничить фактически одинаковые по отношению друг к другу составы преступлений. Все они образуют одно деяние — вымогательство. Между тем, корыстная цель является признаком только вымогательства, предусмотренного ст. 163 УК РФ. У других разновидностей данного посягательства указанный признак отсутствует. Более того, корыстная цель для всех составов, выделенных из ст. 163 УК РФ, является нетипичной.
Следует указать, что именно данное обстоятельство не дает возможности объединить рассматриваемые составы преступлений в рамках одной законодательной конструкции, в которой бы предмет вымогательства служил бы признаком, отягчающим наказание за общий состав вымогательства. В данном случае основной состав вымогательства предусматривал бы ответственность за корыстное деяние, а квалифицированный в части особого предмета характеризовался бы другими мотивами и целями.
Вне всякого сомнения, нахождение в рамках одной законодательной конструкции совершенно разных по отношению друг к другу целеполагающих и мотивационных процессов не является верным.
Именно подобное обстоятельство вместе с повышенной общественной опасностью вымогательства предметов, которые изъяты из гражданского оборота, и явилось основанием для разграничения ответственности за указанные посягательства.
Литература:
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 27.12.2018 г.) (с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2019 г.) [Электронный ресурс] // http: // www. garant.ru
2. Приговор Кривошеинского районного суда Томской области от 07.09.2017 г. № 1–34/2017 г.: http://sudact.ru/.
3. Приговор Вологодского городского суда от 17 ноября 2018 г. № 1–721/2018. http://sudact.ru/.
