В статье рассматривается понятие конгруэнтности и неконгруэнтности в клиенто-центрированой терапии. Выдвигается обоснование центральной значимости конгруэнтности во взаимоотношениях между психотерапевтом и клиентом для достижения терапевтических целей. Представлены доводы в пользу того, что неконгруэнтность личности выступает следствием дисгармоничных детско-родительских отношений, а также показана эффективность клиенто-центрированной терапии в коррекции неспособности личности к конгруэнтности.
Ключевые слова: клиенто-центрированный подход, условия психотерапевтического процесса, личность, воспитание, конгруэнтность, неконгруэнтность.
Проблема онтогенетического формирования такого качества, как конгруэнтность, почти не затрагивалась в исследованиях, посвященных этому феномену. При этом его значимость в жизни каждого субъекта обуславливается тем, что неконгруэнтность препятствует развитию личности, ее самоопределению, установлению личностной и профессиональной идентичности, а также самореализации. Потеря связи со своей подлинной сущностью, своими истинными переживаниями является источником глобального чувства неудовлетворенности. В связи с этим, представляется необходимым изучение формирования конгруэнтности и неконгруэнтности, что позволит влиять на этот процесс, составлять психокоррекционные и профилактические программы.
Психологическое консультирование, предложенное К. Роджерсом, называется недирективным, поскольку все направление терапии задается самим клиентом. В консультативном процессе К. Роджерс ориентировался преимущественно на процессы, происходящие в группе или в пространстве индивидуальной работы, что указывает на то, что это терапия, для которой внутригрупповые динамические процессы выступают главным средством психотерапевтического воздействия [3].
В основе клиенто-центрированного подхода в психотерапии лежит уважение к клиенту, к его переживаниям и желаниям, целью чего выступает создание наиболее благоприятных условий для его саморазвития. Подход К. Роджерса к консультированию почти не содержит в себе специализированных терапевтических техник, гораздо большее внимание автор уделял профессиональным и личностным качествам консультанта («фасилитатора»), которые помогут клиенту научиться принимать себя и реализовывать свой личностный потенциал.
Так, К. Роджерс выделял несколько принципиально важных для консультанта качеств и навыков, которыми он должен обладать, которые являются тем, что вошло в практику консультирования как базовые, необходимые и достаточные терапевтические условия. Прежде всего, консультант должен создать атмосферу безусловного позитивного принятия и уважения, а также внимания к миру внутренних переживаний клиента и его высказываниям, вне зависимости от характера того, что он говорит. Консультант должен быть конгруэнтен, то есть открыто выражать свои истинные чувства и поведение (вербальное и невербальное) в процессе консультирования. Третьим условием выступает способность к эмпатическому пониманию, то есть способностью понять чувства, мысли, эмоции, встать на место клиента и понять его состояние, вместе с тем не вовлекаясь в него, не сливаясь с ним, а сохраняя свою отделенность. К. Роджерс говорит также еще об одном важном условии — терапевт должен обладать аутентичностью, то есть быть искренним по отношению к клиенту, быть самим собой в роли консультанта как в своих реакциях, так и в поведении в целом [7]. Стоит отметить, что указанные качества должны не просто наличествовать у консультанта, но клиент должен чувствовать их позитивное и благосклонное влияние на себя.
Из всех необходимых терапевтических условий, предложенных К. Роджерсом, наиболее фундаментальным представляется соблюдение конгруэнтности со стороны терапевта по причине того, что любое другое условие теряет свою терапевтическую силу, если при этом не соблюдается конгруэнтность самовыражения терапевта. Даже если он будет проявлять эмпатию, но клиент ощутит, что она осуществляется неискренне, то с высокой долей вероятности цели терапии не будут достигнуты. Кроме того, конгруэнтное самовыражение психотерапевта позволяет создать такие благоприятные условия, которые способствуют личностному росту и развитию клиентов, поэтому достижение конгруэнтности (оказание помощи клиентам в осознании своих действий, мыслей, чувств и их воздействия на них самих и на других) вступает важной задачей терапии [5].
Учитывая, что в клиенто-центрированном подходе не применяется специализированных техник и упражнений, тем не менее к терапевту предъявляются высокие требования компетентности, при которых он должен уметь осознавать и анализировать отклонения от собственной конгруэнтности, но при этом также внимательно и эмпатически следить за переживаниями клиента, отмечая их направление и степень истинности [2].
Конгруэнтность понимается К. Роджерсом как тождественность феноменологического опыта личности (того, что человек чувствует, думает, ощущает) его представлениям о самом себе, его Я-концепции. Чем большее совпадение между ощущаемыми субъектом переживаниями и осознанием того, что происходит в реальности, тем более конгруэнтным он является [7]. О. Бондаренко отмечает, что ситуацию, в которой терапевт всегда является конгруэнтным, стоит отнести к идеальным, поскольку в действительности часто имеют место ситуации, когда терапевт отмечает в себе элементы отсутствия конгруэнтности. В таком случае особенно важно для терапевта уметь анализировать опыт неконгруэнтности, что может выступать эффективным инструментом психотерапевтической работы, а также путем достижения соответствия между своими непосредственными переживаниями и осознанными представлениями о себе как о терапевте [1, с. 45].
В соответствии с определением конгруэнтности, неконгруэнтность следует понимать как несогласованность между вербальным сообщением субъекта, его представлениями о самом себе (своих мыслях, чувствах, эмоциях, ощущениях), а также непосредственно переживаемым опытом [5]. На уровне ощущений неконгруэнтность терапевта приводит к тому, что клиент боится раскрываться, чувствует неуверенность в себе, бессознательно испытывает недоверие по отношению к терапевту. Неконгруэнтность со стороны любого человека может выражаться в том, что при общении с ним сложно понять, что он чувствует в действительности, при коммуникативном взаимодействии с ним требуется осторожность и осмотрительность, а сам неконгруэнтный человек испытывает проблемы с осознанием переживаемых чувств, эмоций и ощущений. Также очень часто неконгруэнтность субъекта воспринимается со стороны как лживость, неискренность, несмотря на то, что такое поведение может выступать как намеренным, так и неосознаваемым для самого субъекта [2].
Представляется, что неконгруэнтность — это качество, которое развивается у субъекта в результате воспитания в дисфункциональной семье. Низкая развитость конгруэнтности может выступать следствием любого дисгармоничного стиля семейного воспитания, при котором игнорируются, искажаются подлинные потребности ребенка. Например, при потворствующей гиперпротекции происходит искажение способностей, желаний, интересов ребенка путем их преувеличения и зачастую возвеличивания, что приводит к потери связи ребенка со своим самоактуализирующимся центром, чему препятствует неадекватная самооценка и отсутствие реалистических представлений о своей личности. При эмоциональном отвержении происходит полное игнорирование потребностей ребенка со стороны значимых близких людей, в результате чего отвержение подлинности ребенка приводит к его неспособности установить связь с самим собой уже во взрослом возрасте [6]. Дисфункциональные детско-родительские отношения так или иначе препятствуют естественному развитию личности ребенка.
Очень часто причиной низкого уровня развития конгруэнтности в структуре личности становится так называемая условная любовь со стороны родителей. Понятие условной любви и принятия, как можно заметить, выступает противоположным понятию безусловного принятия, разрабатываемого К. Роджерсом. Если безусловная родительская любовь предполагает такие отношения, при которых учитывается мнение ребенка, он воспринимается самоценным, родители проявляют чуткость к его потребностям и интересам, то условная любовь лишает ребенка уверенности в своей значимости и ценности, а, значит, лишает его возможности достижения самоактуализации [4, с. 102].
Условная любовь формирует у ребенка представление о том, что родители не принимают его таким, какой он есть. Для того, чтобы заслужить родительскую любовь, ему нужно быть таким, каким они хотят его видеть, что становится причиной рассогласования между Я-реальным и Я-идеальным ребенка. Если подобное отношение родителей не вызовет в нем реакцию эмансипации, то ребенок будет учиться отказываться от своей подлинности, от своих истинных переживаний в пользу тех переживаний, которых от него ждут сначала родители, а затем и окружающие люди, общество в целом [6].
Проблема состоит в том, что такие дети вырастают и оказываются неспособны к проявлению конгруэнтности, потому что их связь со своим самоактуализирующимся центром потеряна с раннего возраста. В таком случае клиенто-центрированная терапия является особенно эффективной, поскольку она направлена на оказание клиенту помощи в восприятии и выражении своих подлинных переживаний, то есть, в конечном итоге, в самопринятии. Одно из главных умений для психотерапевта — это умение точно определять и вербально выражать эмоции, испытываемые клиентом в текущей ситуации, что позволяет клиенту раскрыть глубины своих собственных переживаний, научиться самостоятельно принимать себя, что способствует обретению целостных представлений о своей подлинной сущности.
Литература:
Бондаренко О. Конгруентность как процесс
в психотерапевтическом контакте / О. Бондаренко // Теория и практика психотерапии. — 2014. — № 4. — С. 44–47.
Брэзиер Д. Карл Роджерс и его последователи. Психотерапия на пороге XXI века / Д. Брэзиер. — М.: Когито-центр, 2005. — 315 с.
Кори Д. Теория и практика группового консультирования / Д. Кори. — М.: Изд-во Эксмо, 2003. — 640 с.
Петричук О. В. Проявление родительской любви в семье / О. В. Петричук // Наука молодых — будущее России: сборник научных статей 3-й Международной научной конференции перспективных разработок молодых ученых. — Курск: Университетская книга, 2018. — С. 101–103.
Роджерс К. Брак и его альтернативы: позитивная психология семейных отношений / К. Роджерс. — М.: Этерна, 2012. — 318 с.
Шнейдер Л. Б. Семейная психология / Л. Б. Шнейдер. — М.: Академический проект, 2006. — 768 с.
Rodgers C. The necessary and sufficient conditions of therapeutic personality change / C. Rodgers // Psychotherapy: theory, research, practice, training. — 2007. — Vol. 44 (3). — Pp. 240–248.
