Современная историко-правовая наука очень много внимания уделяет процессам генезиса институтов судебной власти. Такой интерес, как нам кажется, определяется желанием правоведов развивать в науке практическую связь истории права и истории государственных институтов, призванных заниматься охраной этого права. Сложившуюся правовую действительность можно характеризовать по результатам функционирования в совокупности действующих и действовавших институтов власти для достижения необходимых научных и, в конечном счете, практических целей. Кроме того, действительно, показатели эффективности работы судов многое говорят о правовой культуре общества в традиции и на современном этапе.
Государственная власть формализуется в соответствующих органах, каждый из которых решает часть общей задачи, выполняя частную функцию. Для решения общей задачи такие органы объединяются в организацию с выверенными составом и связями, которая достигает целей политики, предусмотревшей эту организацию. Такая организация иначе называется системой. Когда же говорят о суде, речь идет, соответственно, о судебной системе. Каждый в отдельности элемент судебной системы призван достичь какую-либо частную цель, обеспечивая достижение целей всей судебной системы, которые различаются, будучи традиционными и общеизвестными или же обозначенными на перспективу до их достижения.
О судебной власти в истории России очень много написано, в том числе не страдает от недостатка внимания исследователей вопрос о судебно-административной реформе Петра I. Дореволюционная историография вопроса судебной системы абсолютизма связана самым тесным образом с именами М.М. Сперанского, который дал свою оценку реформам судебной системы начала XVIII в. будучи главой комиссии по систематизации законодательства Российской империи, К.Д. Кавелина, К.Е. Троцины, К.А. Неволина, В.А. Линовского, И.И. Дитятина, Г.А. Джаншиева, М.А. Филлипова, А.А. Чебышева-Дмитрниева, И.Я. Фойницкого, Ф. Дмитриева, И.Я. Гурлянда, С.Е. Десницкого, В.Н. Латкина, В.И. Веретенникова и некоторых других.
Советский период историографии отмечен трудами Б.И. Сыромятникова, Н.А. Воскресенского, С.В. Юшкова, М.А. Чельцова-Бебутова, Л.А. Стешенко и К.А. Сафроненко, Н.Н. Ефремовой и других.
В современной историографии известны многочисленные и широкие работы Т.Ю. Ампеевой, а также Н.А. Липского, М.О. Акишина, особо отметим историко-правовые исследования Д.О. Серова «Судебная реформа Петра I», А.В. Стадникова, Д.В. Фетищева и многих других авторов.
Сегодня вопросы, связанные с системным устройством судебной власти сохраняют актуальность и по-прежнему составляют предмет дискуссий. Для настоящей статьи мы установили хронологические рамки, которые охватывают в истории России период становления абсолютизма и устройства его судебной власти, свойственной таким властеотношениям. Закономерен такой вопрос: в какую именно систему, каких конкретно границ, каких структуры и состава, удалось сложить судебные институты первым самодержцам эпохи абсолютизма? Что и для чего планировалось и что получилось в конечном итоге? В настоящей статье мы попробуем предложить своё видение исторического развития модели высшей судебной власти российского абсолютизма. Мы ставим своей задачей проанализировать границы, состав и связи высших судебных институтов светской и духовной юстиции в судебной системе императора Петра I и его приемников, и в дальнейшем это позволит нам определить уровни этой системы, исследовать судебные органы на предмет их специальных полномочий и определить какие суды в существовавших условиях и в рамках теории уместно называть специализированными, а какие отнести с достаточной степенью условности к общим судам.
Петром I была предпринята первая попытка создания системы именно судебных органов в значительной степени обособленных, но далеко не независимых от системы исполнения. Надо отметить, что данный тезис утверждается практически в каждом исследовании или статье по периоду. Однако, никакой объективной возможности для отделения судебного полномочия от полномочия управленческого в условиях абсолютной монархии не было и не может быть. Это понятно всем. Поэтому надежды на эту теорию в приложении к государственному праву рассматриваемого периода более чем наивны. Более того, надежда на абсолютное разделение где бы то ни было остается желаемой перспективой и сейчас, в условиях демократических режимов, и практически трудно осуществима.
У правосудия существуют специфические задачи, но перед ним стоят и общие с управлением задачи или солидарные управлению. Это вопрос из сферы правовой и судебной политики. Царь Петр I реформировал судоустройство России с ориентацией на политическую (управленческую) задачу модернизации. Главной целью была генерация в России общественных отношений на манер Западной Европы, процветание которой было обеспечено государственным поощрением и протекционизмом прежде всего в двух сферах – коммерческой и научной. Поэтому царь и его правительство подводили всю правовую (в том числе и судебную) политику под решение задач, нацеленных на формирование в России класса промышленников и морского купечества, поощрение коммерческого многообразия в России и протекционизм отечественных производства и ремесла, выдвижения и защиты русской торговли на рынках Западной и Северной Европы, а также Средиземноморья. Для такого колоссального модернизационного скачка требовались невероятные усилия по созданию армии и флота европейских образца и боеспособности, которым подразумевалось не только защищать страну, но и завоевывать и отстаивать рынки для русских коммерсантов и защищать торговый флот. Пример Англии и Голландии на этом поприще для русского царя был самым красноречивым. Кроме того, среди приоритетов управления выделялись освоение земель и «сырьевая разведка» на территориях, увеличение количества городов и посадов с промышленным, торговым, ремесленным населением. Для решения таких внутриполитических задач, а в конечном счете и внешнеполитических, правительству необходимо было выстроить и наладить работу системы управления территориями, повысить его эффективность, поднять уровень контроля за местными начальниками как и уровень их ответственности. Наряду с этим необходимо построить новую модель государственного посредничества для разрешения споров между участниками новых отношений и повысить эффективность той части аппарата государства, что призвана поддерживать дисциплину в среде управления и наказывать за проступки и преступления, бороться с преступностью.
Задача определения четких контуров системы судебных институтов начала в XVIII в. очень непроста. Реформа Петра дала новую организацию органов как судебных, так и судебно-управленческих, многоуровневую и сложную. Сложность во многом была обусловлена сословным характером общества. На фоне высокой дисперсности судебной функции при монархической форме правления особенно интересна ситуация с положением этой функции в арсенале прерогатив самой царской власти. Монарший статус истины в последней инстанции давал царю по умолчанию право особого мнения по поводу спора подданных либо по поводу виновности-невиновности и наказания для высших чинов в государстве, которые никому кроме монарха не подчинялись и должны были быть осуждены авторитетно и скоро, потому единолично. Кроме того, «царский суд» пусть и авторитетен, но примитивен по форме и субъективен по характеру решений, поскольку здесь закон - мнение «судьи». В таком «суде» несложно усмотреть признаки чрезвычайности, «суда на случай», вроде восстания стрельцов в Москве 1698-1699 гг. С продолжающейся тенденцией на усиление централизации при абсолютизме, Петр I единолично судил большинство высших чиновников, например сенатских – генерал-прокурора и обер-прокурора. Для большинства остальных случаев Петр I отделил от группы традиционных царских полномочий большинство судебных функции в первой инстанции, создавая тем самым системные начала для высшего суда в стране на принципе совмещения единоначалия и коллегиальности, поскольку сам считал коллегиальность и совет лучшими способами принятия решений, справедливыми, оставляющими мало возможностей для мздоимства. «Царский суд» Петра I представлял собой высшую уголовную расправу для государственных преступников. Уголовное преследование в особом порядке царь указами поручал собственной Тайной канцелярии, упраздненной в 1726 г. и вновь восстановленной в 1731 г., а с 1762 г. именовавшейся Тайной экспедицией при Сенате, или офицерам личной гвардии, назначенным в Преображенский приказ, ведавший судом над государственными преступниками, оскорбителями Величества, состоящими на службе в гвардии лицами и вообще столичным уголовным судом. Борьбе с преступностью в столице придавалось большое значение, именно поэтому суд в этом случае вершил полувоенный институт в личном подчинении императора и пользующийся его доверием. По этой же причине Приказ заведовал судом над покушающимися на государство и его целостность, что в условиях абсолютизма необходимо означало покушение на монарха и наоборот. В именном указе 25 сентября 1702 г. говорится, что если «...впредь в Судной приказ учнут приходить каких-нибудь чинов люди, или из городов воеводы и приказные люди, а из монастырей власти присылать, а помещики и вотчинники учнут приводить людей своих и крестьян; а те люди и крестьяне учнут сказывать государево слово и дело... не расспрашивая присылать в Преображенский приказ...». [1; №1918. C. 199-200] Это говорит о том, что проверке и расследованию в Преображенском приказе в порядке исключительной подведомственности подлежала вся информация о «государевом слове и деле», то есть о преступлениях против власти, независимо от источника. А вот ограничивалась ли подсудность таких дел царю сословной принадлежностью преступников или их чиновным рангом? Об этом не упоминается, но справедливо будет полагать, что подсудность «царского суда» была в этом смысле абсолютной. Надо думать, на крайний случай, царь мог указом повелеть какому-либо чину или присутствию, например Сенату или самому Преображенскому приказу, рассмотреть дело и вынести приговор. Дальнейшая практика показывала, что по материалам специальных служб при государе, последний выносил решения, председательствуя на чрезвычайной судебной комиссии по конкретному делу, если это дело было особо важным и резонансным. А при анализе именного указа от 5 февраля 1705 г., требовавшего в лейтмотиве не казнить смертью преступников не замеченных и не обвиняемых в убийствах и бунтах, а лишь «в Его Государевых делах и в татьбах и в разбоях и во всяких воровствах» [1; №2026. С. 286-287], можно обнаружить слова «Колодников всяких чинов людей, которые в Преображенском приказе есть и впредь будут» [1; №2026. С. 286-287] и на этом основании заключить, что подсудны Преображенскому приказу были убийства, бунты, разбои и татьбы, отягощенные опасностью для государства. Мы полагаем, что при определении подсудности Преображенскому приказу в этих случаях руководствовались критерием особой опасности, связанным с неоднократностью совершения таких преступлений.
22 февраля 1711 года состоялся Указ Петра I, учреждавший Правительствующий Сенат – высший распорядительно-ревизионный орган, в обязанности которого в числе прочего входило и рассмотрение споров, правовых казусов. Сенат содавался для руководства государственными делами во время отлучек царя из столицы (ссылку, по сути был коллегиальным органом с набором законотворческих, юрисдикционных и надзорных функций, принятых им от императора. Власть Сената была ограничена только властью Государя и жаловаться на Сенат строго воспрещалось, потому что «Сенат от Его Царского Величества высокоповеренный есть и в особах честных и знатных состоит, которым не токмо челобитчиковы дела но и правление государства поверено есть; и кто дерзнет о чем Его Величеству бить на него челом и тот строгому осуждению будет повинен»; указам Сената велено повиноваться как самому Царю». [1; №2328. C. 642-643] То есть императором были разделены собственные полномочия и привлечены в коллегиальную форму в целях, как думается, экономии собственного времени. Экономия времени - субъективно обусловленный повод к специализации той или иной функции. Тем не менее, создав такое «правительство» Петр I не обособил от него судебной функции, что логично, т.к. он не отделял этой функции от собственной власти. Судебные полномочия оказались сконцентрированы в пределах правового статуса коллегиального органа надзорного и распорядительного характера. Получалось, что Сенат издавал указы, толковал и разъяснял правила их применения, и сам же судил по ним в качестве первой инстанции по ряду дел и в порядке апелляции, тут же разъясняя нормативный материал, корректируя его, а также выпуская новый. Практика применения законодательства в виду этого вряд ли отличалась стабильностью. Кроме того, Сенат выполнял функцию надзора за государственной казной, ведал кадровой политикой в отношении казначейских и фискальных ведомств. Сенат своей властью назначал высшее должностное лицо – обер-фискала, аппарат которого в столице и на местах пресекал злоупотребления чинов по должности. По всему Сенат выполнял функции высшего «административно-апелляционного квазисудебного органа», рассматривая жалобы на действия коллегий и канцелярий, а также заменяя их там, где последним не хватало полномочий или ресурсов, рассматривая дела по обвинению в должностных преступлениях высших или значимых государственных чинов - генерал-прокуроров, обер-прокуроров и прокуроров, ландрихтеров, цалмейстеров и казначеев. «...ему же (Сенату - Д.Л.) подчинен был по суду и комиссариат, с тем только ограничением, что в случае вины кого-либо из его чинов, дело это разбиралось при двух депутатах от Военной Коллегии». [см. 2; Раздел III. Император Петр I. «1. Правительствующий Сенат»] Сенат также проявляет функции высшего «уголовного суда по финансовым преступлениям», поскольку рассматривал дела о хищениях государственных средств и присвоения его имущества. Здесь, надо полагать, также судились чиновники, ибо никто больше доступа к государственному ресурсу такого рода не имел. Субъектный признак специализации, «служебное» и «сословное» основания специализации судебной функции Сената здесь отчетливо выражены. Ревизоры от Сената занимались проверкой судебных и исполнительных дел.
У Сената, помимо указанных, было ещё полномочие на рассмотрение жалоб и протестов – ранее подаваемых непосредственно на Высочайшее Имя челобитен; теперь, когда царем из экономии собственного времени в целях личного участия в делах государства на местах и участия в войнах был учрежден Сенат, функция призрения жалобщиков была проинстанцирована – жаловаться сначала в Сенат, а потом царю. Многочисленность инстанций эффективному управлению и суду отнюдь не показана - порождала перегруженность и волокиту (для разрешения Сенатом, дела и челобитные ставились регистраторами на очередь, а до царских глаз доходили ещё дольше), поэтому такой порядок был упразднен через запрет жаловаться царю на решения Сената под угрозой казни. [3; №3261. C. 603-604] Кроме того, для решения этих вопросов и связанных с ними проблем, структура Сената подразумевала специализированное подразделение, с тем, чтобы полное присутствие Сената челобитными практически вовсе не занималось. Это была Расправная палата. Она состояла из нескольких сенаторов и назначенных Сенатом специальных судей. В сентябре 1713 г. Указ Сената особо оговорил её полномочия, где подчеркивалась её функция апелляционной инстанции и строго запрещалось рассматривать дела, не рассмотренные по первой инстанции судами провинций либо в приказах [см. 1; №2710. С. 53-54.] Таким образом, палата показывала свойства высшего экстерриториального апелляционного присутствия, специализированного на административно-юрисдикционном, административно-дисциплинарном и отчасти уголовном разбирательствах, возбужденных против лиц на службе, за правонарушения против порядка управления, суда, правоохранительной службы, подведомственных сенатскому собранию и царю; это специализированное подразделение Сената, квазисудебный административный орган.
В 1722 году в Москве учредили Сенатскую контору, которая полномочиями аналогичными сенатским не обладала, но вела общий надзор за соблюдением указов императора и Сената, принимала к рассмотрению жалобы на волокиту в московских присутствиях (конторах коллегий и надворных судах) и несправедливые их решения. Причем, жалобы на последние рассматривались в составе без участия коллежской конторы, на которую подана жалоба, что вряд ли гарантировало профессиональный пересмотр, поскольку квалифицированное мнение не принималось во внимание.
Следует отметить, что К. Троцина в своем труде указывал на две группы подведомственных Сенату дел и упоминал об их разграничении. [см. 2; Раздел III. Император Петр I. «1. Правительствующий Сенат»] Это дела, требующие высочайшего разрешения и судные дела. Возможно автор говорил об отсутствии в полномочиях Сената и производных присутствий отчетливо обозначенного суда как он есть и суда по делам, подпадавшим в то время под юрисдикцию «указного производства», то есть «высшего дисциплинарного и уголовного суда», вершимого императором, который этих судебных полномочий никому не делегировал, а для судебного следствия по названным делам создавал различные личные институты (например, Тайная Канцелярия розыскных дел, Преображенский Приказ в Москве, как и при Николае I - III-е отделение личной канцелярии императора), конкурировавшие с Сенатом. Или автор говорил о сочетании у Сената исполнительных и судебных полномочий, которые необходимо было разграничить и все исполнительные полномочия Сената сохранить за императором, оставив Сенату высшую судебную власть.
В предмет исследования настоящей статьи мы не включаем властеотношения и судебные полномочия учреждений среднего звена административно-судебной системы, но существует ряд специализированных органов этого уровня, которые, по нашему глубокому убеждению, должны рассматриваться как институты высшего звена управления и суда. О каких органах речь? Как известно, средний уровень судебных институтов до реформ Петра I был представлен многочисленными приказами. Учрежденные Петром I коллегии ведали судом в отведенных им под надзор сферах. В отличие от господствовавшего в приказной системе фактического единоначалия, основой всех процедур в коллегиях была коллегиальность (и отсюда их название). Первоначально было учреждено девять коллегий: Чужестранных дел, Камер, Юстиц, Ревизион, Военная, Адмиралтейств, Комерц, Штатс-контор, Берг и Мануфактур Коллегии. К. Е. Троцина в своем сочинении писал: «Из числа учрежденных в то время Коллегий не все имели судебную власть; но некоторые из них были чисто судебные учреждения, как то: Юстиц-Коллегия; другие, будучи правительственными учреждениями, имели суд только по отношению к известным предметам и над известными лицами, таковы были: Коммерц-Коллегия, Мануфактур-Коллегия, Военная и Адмиралтейств Коллегии; все же прочие были чисто административные учреждения; по этому мы будем рассматривать только Коллегии первых двух родов». [см. 2; Раздел III. Император Петр I. «2. Средние судебные места»] Из этого ряда, представленного нашему вниманию г. Троциной, к институтам высшего звена имеют право относиться пара военных коллегий. Из дальнейшего станет ясно почему.
Развитие специального военного правосудия, получившее новый импульс с организацией Петром I регулярной профессиональной армии и военно-морского флота, заслуживает особого внимания. Военная коллегия, созданная Петром в рамках административной реформы, проявляла многие свойства, сходные с сенатскими. Она получила полномочия ревизионные и общего надзора за работой военных судов, но сама судебными полномочиями не обладала, исключая дисциплинарное производство по делам о правонарушениях, не имевших признаков тяжких преступлений, в том числе государственных, совершенных чинами этого же ведомства, что верно и насчет Адмиралтейств-коллегии. К.Е. Троцина отмечал своеобразие состава Военной коллегии и писал следующее: «...присутствие ее составляли три четверти всех сверх штатных в армии генералов, из коих четвертая часть сменялась чрез два года, остальные же ежегодно, a президент чрез пять лет». [2; Раздел III. Император Петр I. «О Коллегиях в особенности»] Коллегия имела свою канцелярию под руководством директора и группой секретарей в составе, каждый из которых занимался делопроизводством по делам видов войск, существовавших в армии - кавалерии, инфантерии (пеших стрелковых войск), артиллерии. Составы основных присутствий Военной и Адмиралтейств коллегий были суть военные люди. Очевидно поэтому судебной функции как таковых у коллегий не наблюдается. Приоритет был отдан военному управлению, где во главу угла ставились навыки организационные и стратегические, а не юридическая грамотность. Тем не менее, Военная коллегия обладала функцией ревизии смертных приговоров, исходящих из нижних военно-судебных присутствий (полковыми и гарнизонными кригсрехтами). Впервые основания для ревизии смертных приговоров Военной коллегией вводились в 1719 г. и по этим основаниям коллегия окончательно утверждала такие приговоры в отношении нижних и нестроевых чинов, а смертные приговоры офицерам дополнительно подлежали утверждению царя, но с 1724 г. царь стал принимать для собственного дополнительного утверждения смертные приговоры только старшему офицерскому составу, Военная коллегия окончательно утверждала приговоры всем прочим чинам, включая младшие офицерские чины. Также Военная коллегия дополнительно рассматривала вопросы о наказании задержанным на территории определенного полкового дистрикта преступников, воров и разбойников из числа дезертиров.
В начале XVIII в. коренной реформе подверглось церковное судебное ведомство. В 1700 г. упразднен институт патриаршества. Местоблюстителем патриаршего престола назначен Стефан Яворский, митрополит Рязанский и Муромский. Он принял высшее судебное производство по делам о расколе и еретичестве. Реформа началась по смерти патриарха Адриана, когда патриаршество было низложено и церковь полностью перешла сначала в приказное, а затем в коллегиальное управление. В 1701 г. восстановлен Монастырский приказ, ведавший судом над всеми клириками церкви. В январе 1721 г. организована Духовная коллегия, [см. 4; №3718] уже в феврале того же года реорганизованная в Святейший Правительствующий Синод. Компетенция Духовной коллегии полностью перешла в Святейший Синод, изменения же компетенции были связаны с ликвидацией высших единоличных полномочий патриарха в области суда, подобных светским царским, многие из которых отошли вовсе в мирскую юрисдикцию. Какие же дела, ранее находившиеся в ведении патриарха, теперь отошли Синоду? Это были иски и жалобы на архиереев, споры между высшими иерархами церкви, дела о нанесении обид клирикам церкви и обывателям монастырей. Синод выступал высшей инстанцией по делам о разводах и недействительных браках, своей властью он самостоятельно вел следствия по делам об укрывательстве раскольников, возбуждаемых по доносам епископов, исследовал доказательства от обвинения и выносил предписания о выдаче раскольников, а по отказе в выдаче - судил за укрывательство. Синоду были подсудны и уголовные дела о воровстве церковного имущества и имел права взыскивать в пользу церкви ущерб от таких деяний. Святейший Синод являлся высшей судебной инстанцией духовного ведомства по делам, отнесенным к юрисдикции церковных судов. Ему подавались апелляционные жалобы и жалобы на отказ в возбуждении дела.
В Синоде постоянно заседали 12 членов, трое из них были архиереями. При Синоде, для надзора за церковным самоуправлением, учреждена должность обер-прокурора, ответственного перед царем. Обер-прокурор в конечном счете возглавил присутствие. При этом, как это ни странно, основной целью работы Синода была защита священно- и церковнослужителей от притеснений со стороны светских властей. Синод по статусу приравнивался к Сенату и повиноваться ему надлежало не иначе.
При всем этом, продолжала функционировать старая группа приказов духовного ведомства. Со временем эти приказы также пошли под реорганизацию. В 1721 г. Синоду был подчинен Монастырский приказ, а в 1725 г. названный приказ был вовсе упразднен и за Синодом закрепилась вся полнота церковного суда. Сокращение разветвленного аппарата духовного ведомства конечно же связаны с уверенными наступлениями официальной светской власти на полномочия церкви, не связанные с вопросами веры и охраны общественной нравственности, которых у нее за годы правления многочисленных предшественников Петра I накопилось сверх меры. Это особенно ярко проявилось в вопросах лишения высшей церковной власти прав «печалования» о государственных преступниках, а позже в во введении должности обер-прокурора Синода (фактически главы этого ведомства), подотчетного государю. Действовавший при Синоде до 1725 г. Монастырский приказ вел дела о хозяйственных спорах между подчиненными Синоду служителями, а также крестьянами. Он же выступал второй инстанцией по хозяйственным искам светских лиц к духовным. Помимо Монастырского приказа, действовали ещё несколько аналогичных органов с внутрикорпоративной компетенцией, основанной на сеньориальном статусе церковной организации: Дворцовый приказ, который ведал имуществом Синодальной области, разбирал споры между крестьянами в синодальных домовых вотчинах; Приказ церковных дел, ведший дела о раскольниках, как правило, в Москве (здесь очевидна высокая важность для церкви борьбы с этим явлением и специализация в этом случае не удивительна) и приказ инквизиторских дел, где велось следствие по внутрицерковным преступлениям; Духовный приказ - учреждение, аналогичное архиерейским домам (канцеляриям), вел дела, подведомственные духовному суду на территории Синодальной области и дела, возникающие по доносам инквизиторов в Синодальной области (с 1723 г. этот приказ возвышен до коллегии – дикастерии). Названные присутствия занимались преимущественно сыском и следствием, но и разбирали большинство дел по подведомственности, кроме наиболее важных, которые передавались Духовной коллегии, а позже Синоду. Ссылка на Синодальную область при определении полномочий судебных и следственных, говорит о территориальной специализации на поместных церковных землях, которая была присуща институтам, помимо действовавших субъектных и предметных оснований.
Строго регламентированный процессуальный порядок деятельности Святейшего Синода отсутствовал. Для конкретизации своей судебной компетенции Синод долгое время вынужден был обращаться к царю за «Высочайшими резолюциями», которые давались на докладные пункты о практике реализации Синодом своей компетенции. За исключением дел о тяжких государственных преступлениях, за которые лица любого чина доставлялись в Преображенский приказ и судились там же либо в Сенате, дела по обвинению в преступлениях духовных лиц подлежали следственному разбирательству в Синоде, а по гражданско-правовым сделкам с участием священнослужителей судебное разбирательство возбуждалось в светском суде. С ноября 1721 г. Синод получил право суда по делам светских людей, проживающих в церковных вотчинах и владениях, но если кто-либо из таких людей искал перед светским же лицом, то разбирательству надлежало состояться в светском суде. Синод также был вправе рассматривать и разрешать все споры с участием архиерейских и монастырских крестьян, а также по делам, где такие крестьяне отвечали по искам людей внецерковного ведомства. Но уголовные дела таких крестьян рассматривались светскими судами. [см. 1; №3854]
Все жалобы на священнослужителей надлежало подавать в Синод. По уголовным делам, возбужденным против священнослужителей, как мы уже отмечали, Синод вел лишь следствие, чтобы удостовериться в обвинении, но выносить приговор не мог. Если обнаруживались признаки государственного преступления, дело передавалось в светский суд, который выносил приговор. Дела монахов, священно- и церковнослужителей, допустивших и совершивших оскорбления, избиения и кражи, разбирал Синод, если обвинение подтверждалось, Синод лишал обвиняемого сана, а для приговора передавал в светский суд. Светским судом в этих ситуациях выступали суды общей юрисдикции, подчиненные Юстиц-коллегии и Сенату. Гражданские дела с участием священнослужителей - по их договорам и личным имуществам, рассматривались по общим и специальным правилам светской подсудности, т.е. включая специализированные светские судебные присутствия, например такие, как Коммерц- и Камер-коллегии.
В апреле 1722 г. Петр I дал резолюции, [см. 1; №3963] которые разграничивали компетенцию светских судов и Синода. Суду исключительно церковному подлежали преступления и мирян, и священнослужителей, ранее подсудные «патриаршему суду»: богохуление (хула, оскорбление словом или действием Христа, Богоматери, святых угодников), еретичество (отступление от христианской православной веры), раскольничество (распространение учений старообрядцев), «волшебные дела» (колдовство, ворожба, чародейство и т.п.), вступление в брак лиц, находящихся в родстве (степени родства дозволительного и недозволительного сочетания браком определял Синод). К компетенции Синода относилось рассмотрение дел о незаконном пострижении в монахи, а также брачно-семейные дела и проступки в браке: бракоразводные дела, дела о прелюбодеянии (внебрачном сожительстве) и о возвращении жен мужьям, дела о расторжении браков, совершенных по принуждению, исходящему от родителей или господ.
Был утвержден перечень дел, некогда подсудных патриарху, которые с учреждением Синода навсегда выводились из юрисдикции церкви и отходили к светскому правосудию. Это были сожительства женатых и замужних людей, не состоявших в браке друг с другом; изнасилование, в том числе совершенное господином в отношении крепостной; кровосмешения (если Синод, в зависимости от обстоятельств, соглашался отдать мирской власти такие дела). По всем делам, вытекающим из брачно-семейных отношений, следствие оставалось в любом случае за духовным ведомством. Кроме того, светский суд стал выносить решения по делам о принуждении к браку действием, дела незаконнорожденных (внебрачных детях), дела законно рожденных в незаконных браках супругов-близких родственников. [см. 1; №3963]
После смерти Петра I и вплоть до реформ Екатерины II судебная политика оказалась в зависимости от личного отношения и предубеждений петровских наследников, сменявшихся одни другими вместе с их носителями монархами, в «правильности» и «неправильности» реформ Петра и такая судебная политика не отличалась эффективностью. И это сказалось на судебных институтах всех уровней. Было предпринято очень много усилий для предотвращения дальнейшего разведения суда и администрации. 8 февраля 1726 г. был учрежден Верховный Тайный Совет, который наделялся чрезвычайными полномочиями и подавлял Сенат. Позднее на место Верховного Тайного Совета пришли сначала Кабинет министров (1731 г.) императрицы Анны Иоанновны и Конференция при высочайшем дворе (1741 г.) Елизаветы Петровны. В 1729 г. Петр II закрыл Преображенский приказ и вся его компетенция перешла в Верховный Тайный Совет. Он стал верховным трибуналом по политическим делам, решая их в первой инстанции, и высшей апелляционной инстанцией для прочих категорий дел. Кабинет министров Анны Иоанновны вообще не знал границ компетенции как своей, так и чужой, а для ограничения власти Сената, путем ревизии его решений, был создан своеобразный Высший суд, без какой-либо политической надобности, а только лишь умалить Сенат в его власти. Кроме того, был возрожден политический сыск и Тайная розыскных дел канцелярия, которая приняла компетенцию бывшего Преображенского приказа. 21 февраля 1762 г. была вновь упразднена Петром III. 7 марта 1726 г. состоялся новый указ «О должности Сената» [см. 5; №4838. С. 571-572], который вносил изменения в привычную компетенцию. Сенат собирался полным составом для разрешения дел, не решенных в присутствиях президентов коллегий, которые последними направлялись в Канцелярию Сената, его генерал-прокурору. Вкупе с постоянными делами самого Сената, приходящие дела не оставляли никаких надежд на скорорешительность, высокую эффективность сенатского правосудия и правотворчества. В целях решения этой проблемы, в 1730 г. Сенат впервые был разделен на департаменты, один из которых ведал челобитными и делами юстиции. Указом Елизаветы Петровны 12 декабря 1741 г. была полностью восстановлена власть «петровского Сената». Указ дозволял жалобы на низшие инстанции подавать напрямую в высшие, а на решения Сената – сразу императрице. Система вскоре «загрузила» и императорские правосудные возможности, в которых множились, например, дела наследственные, вскоре ставшие специальной монаршей компетенцией. В начале 60-х годов была запланирована и осуществлена реорганизация инстанционности ввиду особой загруженности Сената. Так, вторая инстанция была перенесена в Москву – в Московскую сенатскую контору, что было оправдано также давним функционированием на постоянной основе в Москве важнейших правосудных коллегий – Юстиц и Вотчинной.
Таким образом, можно заключить, что специализированные суды в высших и средних уровнях административно-судебной власти первой половины XVIII в. все-таки были предусмотрены. Такова Расправная палата Сената, которая специализировалась на апелляциях по челобитным. Сам Сенат был институтом уникальным, очень сложным, выступал скорым квазисудебным органом, трибуналом по делам любого ведения преимущественно государственных чинов. Кроме того, император создал специализированные следственно-судебные органы при своей персоне для расследования и подготовки уголовных дел для его личного разрешения либо по указанной им подсудности.
Итак, специализация высшей судебной деятельности государственной власти в первой половине XVIII в. характеризовалась следующими особенностями: 1) единство и взаимозависимость специализации управления и специализации суда; 2) специализация административно-судебных органов не только на управлении, суде, но и следствии; следствие также предметно и субъектно специализировано; 3) сочетание единоначальных и коллегиальных форм суда и управления верховной государственной власти, где использовались специализированные подразделения следствия и суда (Преображенский приказ и Тайная канцелярия при царе, Расправная палата Сената); 4) допущение чрезвычайной указной специализированной подсудности в условиях абсолютизма; 5) приоритет управления и лишь ревизии приговоров по отношению к полноценным судебным функциям в высших военных ведомствах; 6) учреждение коллегиальности в высшем управлении и суде духовного ведомства (Духовная коллегия, Синод); компетенция духовного ведомства – гражданская (архиерейские и монастырские крестьяне, производство по жалобам на клиров), следственная уголовная (против церкви, службы и нравственности в церковной среде, против нравственности в миру, любые следствия на Синодальных землях, следствия по брачно-семейным проступкам и преступлениям), судебная уголовная («патриарший суд» по делам против веры, против правил пострига); 7) сложность, грубость, высокая степень коллизионности всей системы.
Литература:
1. ПСЗ-I. Т. IV.
2. К.Е. Троцина. История судебных учреждений в России. СПб., Типография Эдуарда Веймара. 1851 // Электронная библиотека информационно-юридического портала «Все о праве». - [Электронный ресурс]. - Allpravo.ru. - 2004. - Режим доступа: http://www.allpravo.ru/
3. ПСЗ-I. T. V.
4. ПСЗ-I. T. VI.
5. ПСЗ-I. Т. VII.
