Действующий в настоящее время УК РФ не предусматривает правомерное применение оружия в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Вместе с тем, об автономности правомерного применения оружия в системе обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, свидетельствует наличие самостоятельных оснований и условий правомерности применения оружия, которые предусмотрены нормативными правовыми актами иной отраслевой принадлежности. О самостоятельности рассматриваемого обстоятельства свидетельствует и опыт его регулирования в дореволюционной России, который подлежит подробному рассмотрению.
Как отмечает С. Е. Бязров [1, с. 20], началом формирования уголовно-правовой базы регулирования применения оружия следует считать издание Устава воинского Петра I от 30 марта 1716 года [2]. Следует отметить, что хотя в первую очередь данный нормативный акт регулирует деятельность «людей ратных», как отмечает Н. С. Таганцев «по Указу 10 апреля 1716 года он был разослан по губерниям и канцеляриям для руководства при решении дел общих, причем он, однако, не отменял Уложения Алексея Михайловича, а должен был применяться одновременно с ним» [3, с. 101]. П. 11 главы 62 Воинского устава, а также артикул 44 Артикула воинского 1715 года [4] регулируют порядок применения оружия часовым. При этом 44 артикул прямо устанавливает, что причинение часовым уголовно релевантного вреда в результате производства выстрела, если при этом соблюдены установленные к применению оружия требования, не влечет наказания: «Есть ли кто дважды окликан будет со угрожением, а ответу часовому не учинит, а часовой по нем выстрелит, тогда той имеет самому себе оный вред или несчастие причесть, ежели какой ему таким образом приключится, а часовой от всякого наказания свободен».
Примечательно, что указанные нормы противоречат друг другу в части установления требований к порядку предупреждения о намерении применить оружие: устав требует троекратного предупреждения, в то время как 44 артикул позволяет применить оружие после двух окликов [1, с. 22]. Однако, несмотря на выявленную коллизию, следует отметить главное: данные нормы точно отражают сущность правомерного применения оружия, а именно рассматривают его как самостоятельное обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, и не ставят вопрос о правомерности причиненного в результате выстрела вреда в зависимость от соблюдения иных требований, помимо тех, которые предъявляются к порядку применения оружия.
Устав воинский оставался основным военно-уголовным актом, регулирующим порядок применения оружия, на протяжении более чем 100 лет, а именно до принятия Свода Законов Российской Империи [1, с. 23]. На смену ему в 1839 году пришел Устав военно-уголовный [5]. Статья 375 этого Устава предусматривала 10 ситуаций, в которых причинение смерти не является преступлением. К ним относились: убийство офицером рядового, в случае неисполнения последним обязанностей военной службы и обращения в бегство; случаи применения оружия часовыми; случаи применения оружия конвоирами, в том числе для пресечения побега; убийство человека лесной или таможенной стражей, при условии, что применение огнестрельного оружия не сопровождалось отступлением от предписанных законом правил и иные. Статья 206 рассматриваемого Устава предусматривает невозможность наступлениия ответственности за причинение вреда при правомерном применении оружия в целях усмирения крестьянских волнений: «Сопротивление воинской силе, вынуждающее ее употребить оружие, не подвергает оную ответственности за последствия» [1, с. 22].
Таким образом, Устав военно-уголовный продолжает линию выделения правомерного применения оружия в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего уголовную ответственность. В ст. 206, 375 перечислен широкий перечень оснований применения оружия в рамках общей совокупности случаев, в которых причинение смерти не является преступлением. Отдельно следует обратить внимание на два случая правомерного причинения смерти. В соответствии с п. 9 ст. 375 не является преступлением убийство, совершенное при обороне от насильственного нападения и при опасности собственной жизни, если при этом не были нарушены правила дозволенной обороны. Согласно п. 2 ст. 375 правомерным является убийство, совершенное часовым, караулом, патрульным или стражей при отражении «силу силой». Думается, что п.9 ст. 375 фактически содержит норму о необходимой обороне, что еще раз подчеркивает тот факт, что случаи исключения ответственности в связи с правомерным применением оружия существенно выходят за рамки ситуации обороны. Более того, п.2 ст. 375 содержит специальную норму, предусматривающую основания исключения уголовной ответственности для лиц, реализующих полномочие на применение оружия в ситуации обороны в связи с выполнением своих профессиональных обязанностей. Следовательно, ещё в нормативных правовых актах XIX века необходимая оборона и правомерное применение оружия разграничивались в зависимости от субъекта, правомерно причиняющего вред при наличии рассматриваемых обстоятельств, из чего следует и разница в юридической форме их реализации как права и как полномочия соответственно.
Следующим уголовно-правовым актом, регулировавшим вопросы ненаступления ответственности в результате правомерного применения оружия, является Уложение о наказания уголовных и исправительных, принятое в 1845 году [6]. Впервые Уложение включает в себя структурно обособленный перечень статей (отдел), посвященный обстоятельствам, исключающим уголовную ответственность: «О причинах, по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину». Статья 98 содержит следующие «причины» непривлечения к ответственности: совершенная невинность; малолетство; безумие, сумасшествие и припадки болезни, приводящие в умоисступление или совершенное беспамятство; ошибка случайная или вследствие обмана; принуждение от превосходящей непреодолимой силы; необходимость обороны. Как видно из изложенного, Уложение не предусматривает в данном отделе исполнение закона или правомерное применение оружия.
О правомерном применении оружия как обстоятельстве, исключающем уголовную ответственность, речь идет в ст. 1942. Данная норма содержится в главе 1 раздела 10, посвященного вопросам ответственности за смертоубийство. Она предусматривает перечень ситуаций, в которых причинение смерти не является преступлением. В общих чертах в соответствии с положениями рассматриваемой статьи причинение смерти является правомерным в случаях, когда:
1) оно было последствием дозволенной законом обороны в границах, предусмотренных ст. 107, 108 и 109, которые регламентируют условия правомерности необходимой обороны в рамках отдела «о причинах, по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину»;
2) чиновник или служитель карантинной стражи убивает человека, пытающегося бежать из карантина, если отсутствовали иные средства для пресечения его действий;
3) частное лицо убивает человека, пытающегося бежать из карантина, если отсутствовали иные средства для пресечения его действий;
4) таможенная или лесная стража в соответствии с установленными правилами применяет огнестрельное оружие в отношении человека, который посягает на совершение одного из преступлений, которые стража должна стараться предупреждать;
5) часовой, караульный, дозорный или иной служащий убивает «нападавшего силою» на него или на вверенные ему для охраны здания, деньги или вещи, либо заключенного, пытающегося совершить побег.
Анализ обстоятельств, в силу которых причинение смерти не является преступным, позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, законодатель продолжает вслед за Уставом военно-уголовным разграничивать причинение вреда при наличии посягательства на жизнь и иные блага частным лицом (п.1) и лицом, имеющим полномочия на применение оружия (п.5). Во-вторых, появляется норма (п.3), дающая возможность частному лицу любыми средствами, вплоть до убийства, пресекать побег из карантина. Однако она сосуществует параллельно с нормой, освобождающей за убийство в тех же целях, но совершенное лицом, в чьи обязанности входит осуществление надзора за содержащимися в карантине.
Таким образом, несмотря на то, что законодатель не предусмотрел правомерное применение оружия в общем отделе, посвященном подобным обстоятельствам, можно утверждать, что в Уложении о наказаниях уголовных и исполнительных правомерное применение оружия находит свое отражение как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, в полной мере. Более того, еще более четко законодатель демонстрирует, что причинение смерти частными лицами при необходимой обороне или в целях пресечения побега имеет иную природу по сравнению с причинением смерти, совершенном в схожих ситуациях, но лицами, осуществляющими профессиональные функции и полномочными на применение оружия, поскольку предусматривает каждую из данных ситуаций как отдельные обстоятельства, исключающие уголовную ответственность, в рамках ст. 1942.
Схожие особенности регулирования правомерного применения оружия демонстрирует Воинский устав о наказаниях 1875 года [7]. Общая часть Устава в отделении 1 главы 2, который посвящен «причинам, по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину», также не включает в себя правомерное применение оружия, в свою очередь, предусматривая такие обстоятельства, исключающие уголовную ответственность, как случайное причинение вреда, исполнение приказа и необходимая оборона. Исключающая преступность деяния природа правомерного применения оружия находит отражение в ст. 277 раздела 4. Данный раздел содержит нормы о преступлениях, общих для военнослужащих и гражданских лиц. Статья 277 устанавливает, аналогично ст. 1942 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, перечень ситуаций, в которых причинение смерти не является преступным.
1879 годом датированы два нормативных правовых акта, впервые специально посвященных исключительно регулированию порядка применения оружия и вопросам ответственности за причиненный в результате этого вред. Это Закон Российской империи от 10 октября 1879 года «О правилах употребления полицейскими и жандармскими чинами в дело оружия» и Закон Российской империи от 25 декабря 1879 года «О невменяемости смертоубийства при употреблении оружия воинскими чинами, призванными для содействия гражданскому начальству». Последний из них устанавливал, что причинение смерти в результате применения оружия не является преступлением, если такие действия были осуществлены в соответствии предусмотренными правилами [1, с. 22].
Следующим нормативным правовым актом, демонстрирующим эволюцию юридической техники закрепления обстоятельств, исключающих преступность деяния, а вместе с ними и правомерного применения оружия, является Уголовное уложение от 22 марта 1903 года[1] [8]. Отделение четвертое «об условиях вменения и преступности деяния» в ст. 44 устанавливает, что не может быть преступным деяние, совершенное во исполнение закона. При этом в соответствии с п. 1 ст. 5 действие Уголовного уложения не распространяется на случаи совершения преступлений, ответственность за которые предусмотрена специальными актами, в том числе воинским уставом, в пределах, этими актами установленных. Из этого следует, что положения ст. 277 Воинского устава о наказаниях 1875 года о случаях исключения ответственности за причинение смерти, в том числе в результате правомерного применения оружия, сохраняют свое самостоятельное значение. В свою очередь закрепление в общей части Уголовного уложения исполнения закона как обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, предоставляет дополнительные гарантии непривлечения к ответственности за действия, совершенные в точном соответствии с предписаниями Устава.
Из изложенного видно, что во времена Российской империи правомерное применение оружия рассматривалось в уголовно-правовых актах как самостоятельное обстоятельство, исключающее уголовную ответственность. Этому способствовало, в частности, то, что эти акты носили военно-уголовный характер, и как следствие, регулирование порядка применения оружия военнослужащими осуществлялось уголовными по своей природе уставами и уложениями. При этом правомерное применение оружия как основание непривлечения к ответственности сосуществовало параллельно с необходимой обороной, при которой вред жизни и здоровью может причиняться любым лицом независимо от имеющихся у него полномочий. В свою очередь, если речь идет о правомерном применении оружия, то данным обстоятельством исключается ответственность за вред, который причиняется в процессе осуществления профессиональной деятельности. Таким образом, исторический опыт регулирования правомерного применения оружия является еще одним подтверждением самостоятельности данного обстоятельства, исключающего уголовную ответственность.
Литература:
- Бязров С. Е. Правомерное применение оружия военнослужащим как обстоятельство, исключающее преступность деяния. Дисс. … канд. юрид. наук. М., 2013. 265 с.
- Устав Воинский от 30 марта 1716 года // Полное собрание законов Российской империи: [сайт]. URL: http://nlr.ru/e-res/law_r/search.php (дата обращения: 08.08.2019).
- Таганцев Н. С. Русское уголовное право лекции. Общая часть. Т. 1. М.: Наука, 1994. 380 с.
- Артикул воинский 1715 года // Полное собрание законов Российской империи: [сайт]. URL: http://nlr.ru/e-res/law_r/search.php (дата обращения: 08.08.2019).
- Устав военно-уголовный 1839 г. // Свод военных постановлений. Ч. 5. кн. 1. Спб. 1839 г.
- Уложение о наказания уголовных и исправительных от 15 августа 1845 года // Полное собрание законов Российской империи: [сайт]. URL: http://nlr.ru/e-res/law_r/search.php (дата обращения: 08.08.2019).
- Воинский Устав о наказаниях 1875 года // Справочная правовая система «Гарант»: [сайт]. URL: http://home.garant.ru/#/document/6186090/paragraph/55/doclist/ (дата обращения: 01.02.2019).
- Уголовное уложение 1903 года // Полное собрание законов Российской империи: [сайт]. URL: http://nlr.ru/e-res/law_r/search.php (дата обращения: 08.08.2019).
[1] Уголовное уложение 1903 года // Полное собрание законов Российской империи: [сайт]. URL: http://nlr.ru/e-res/law_r/search.php (дата обращения: 22.02.2019).
