Ключевые слова: публичная история, Россия, русская эмиграция, Великобритания, научная дисциплина, постсоветское пространство, русское наследие.
О влиянии публичной истории на социум идут разные дискуссии. Стоит заметить, что феномен публичной истории возник на Западе в 1970-е, именно тогда гуманитарии начинали исследовать влияние СМИ на освещение исторических процессов на фоне общественных протестов того времени [6]. Понятие публичнаой истории (public history) включает всё, что представляет собой презентацию исторических знаний путём выставок, публичных лекции, документального кино теле- и радиопередач, любительской и профессиональной генеалогии, создание частных и государственных архивов, написание и издание исторической беллетристики; и некоторые другие виды репрезентации исторического знания в средствах массовой информации на языке понятном для весьма широкой аудитории. Среди отечественных организаций популяризирующих публичную историю в частности, можно отметить деятельность множества добровольных объединений граждан в целях сохранения исторического наследия, к примеру движение «Архнадзор», или ведущий интернет портал публичной истории в России Arzamas.Academy.
Современные технологии баз данных и повсеместное использование Интернета упростили доступ к историческим текстам, архивным материалам, адаптивным хроникам, вследствие чего изучение истории стало интерактивным. Именно поэтому интерес к таким областям как генеалогия, локальная история, публичная история не перестаёт быть востребованным в наш информационный век и даёт возможность проводить исторические исследования непрофессионалами в домашних условиях.
И хотя критиков публичной истории всё ещё заботит тот факт, насколько сильно влияет открытый доступ к историческим интерпретациям в общем национальном и международном контексте [6]. Результаты показывают, что доступная история, и её адаптивная подача превосходит любой демократизирующий просветительный потенциал. Другими словами, вовлечённость в своего рода историческое событие даёт возможность осмысления того или иного факта через реконструкцию картины жизни обычных людей в том или ином промежутке времени.
Как научная дисциплина, публичная история возникла в США и Великобритании, а затем распространилась по всему миру. Публичная история имеет широкую поддержку во Франции, родине социальной истории и истории повседневности, где историки являются едва ли не главными публичными интеллектуалами и общественными авторитетами [1]. На постсоветском пространстве развитие научной дисциплины публичной истории требует постоянного внимания к интерпретационному характеру смены точек зрения о сложных и всё ещё не непережитых трагических последствиях кровавого террора и краха империи. Но и последующая десоветизация и переосмысление 100-летнего прошлого, к сожалению, по сей день является главным полем манипуляций западной публичной истории к отечественной. Так, к примеру, усиление этнологического направления публичной истории на постсоветском пространстве требует высокой доли медиаграмотности. Простым гражданам порой довольно сложно отличить вырванный из контекста факт от многомерности исторических процессов. Именно поэтому на современном этапе важно работать на перспективу в развитии российской публичной истории, брать в расчёт предпочтения общественного мнения о проблематике контекста и разрабатывать качественно новые методы взаимодействия «истории» с аудиторией.
Положительным феноменом современного российского общества является тот факт, что оно находится в глубоком поиске понимания сложившихся исторических обстоятельств. И более того, по праву и с неподдельным интересом пытается соединить исторические уроки с современными вызовами. Публичная история в России, как таковая, всё больше приобретает главенствующую силу в понимании необходимости примирения с историей нашего отечества, главным образом потому, что в нашей стране выросли поколения людей, не ощущающих своих родовых корней. Увы, но после 1917 г. в нашей стране имела место массовая утрата генеалогической памяти. Гражданская война, во время которой пролилось море крови и миллионы русских людей бежали из большевистского «рая» за границу, репрессии 1920–1950-х гг., коллективизация, в результате которой миллионы крестьян умерли от голода, были изгнаны из своих домов и разбрелись по всей стране, Великая Отечественная война с ее чудовищными людскими потерями, депортация целых народов — все это привело к тому, что в пределах двух-трех поколений произошло массовое истребление носителей семейной памяти, была искажена нормальная демографическая структура общества, нарушен традиционный уклад семейной жизни, разорваны родственные связи... Сколько людей ушло из жизни, унеся с собой в могилу невосполнимую память о прошлом своей семьи — тайну скрытую от собственных детей и внуков! Для тех же, кто уцелел, после 1917 г. иметь хорошую память стало опасным. Стало опасным помнить своих собственных родителей или дедов и вообще родственников, если они были офицерами царской или солдатами в Белых армиях, чиновниками, церковнослужителями, торговцами, домовладельцами, зажиточными крестьянами (в общем, теми, кто не имел права на жизнь) — все это подлежало забвению. Сжигались семейные документы и письма, уничтожались портреты и фотографии, прятались прочие семейные реликвии и даже подчас менялись фамилии [2]. И только сейчас, спустя столетие связь времен и поколений становится как никогда актуальной. Что как никогда созвучно идее А.Токвиля, в соответствии с которой в истории, как и в природе, «скачки» или перерывы в развитии не отменяют прошлого. Рано или поздно происходит возврат, восстановление целостного исторического потока [5].
Сегодня российские историки, блогеры и культурологи создают разветвленные проекты и медиа-платформы для развития публичной истории, литературы, культуры, искусства и урбанистики, как в России так и за её пределами. Сам феномен «русского рассеяния» представляет исключительное по своей природе явление. Вопросы русской эмиграции сильно отличаются от эмиграции эпохи французкой революции, и являются замыкающим звеном в поиске ответов на вопросы для современного российского обывателя [3]. Важным проектом зарубежом, работающим в данном направлении является сообщество «Русское наследие в Великобритании», организующее научно-популярные конференции, медийно сопровождает аналогичные события. Движущая сила проекта — историки, журналисты, соискатели, решившие самоорганизоваться для работы над исследованиями историй судеб выдающихся соотечественников, в разное время живших в Великобритании и Северной Ирландии. Хотя стоит заметить, что в своей исследовательской деятельности, общество всё больше делает акцент в работе с русским наследием во всем мире, так как судьбы русской эмиграции тесно связаны и не могут ограничиваться географическими рамками одного региона, ведь, как известно из анализа исторического опыта, русская эмиграции затронула все континенты планеты Земля [4]. Создание таких проектов не может не мотивировать других молодых людей либо принимать участие в подобных мероприятиях, либо самим выступать их организаторами.
Отрадно, что публичная история образовывается из интереса общества к тем или иным событиям. Показательно, что россияне и наши соотечественники интересуются общими периодами в истории с разных исследовательских позиций, что невольно замыкает поиск многих страждующих узнать правду о трагических событиях обрушившихся на Россию вот уже как столетие назад.
Литература:
- Колесник А. С. «Публичная история. Как говорить о прошлом доступно”. — 1 июня, 2018 г. — Режим доступа: https://iq.hse.ru/news/219640338.html
- Купцов И. В. Генеалогия как историческая наука «Инфор «Ветер времени». № 4, декабрь 1999 г. Журнал Южно-Уральской Ассоциации генеалогов-любителей города Челябинска. Электронная версия Ольги Щетковой.Стр. 3–5
- Краснова Т. И. Другой голос: анализ газетного дискурса русского зарубежья 1917–1920(22) гг // под редакцией Дуcкаевой. Издательство «Северная Звезда», 2011. 588 с., стр.14–15.
- Русское наследие в современном мире. История. Культура. Идентичность. 28 мая 2019г. — Режим доступа: https://ja-emigrantka.com/russianheritagein-uk/
- Фетисова Т. А. Сохранение культурно-национальной идентичности в эмиграции «первой волны». Обзор. — С.145–150.
- Repina L.P Историческая наука на рубеже XX — XXI вв. / History at the Border of the XX — XXI cc.: 2001, Social Theories and Historiographical Practices.
