В статье анализируются дискуссионные вопросы применения ст. 290 УК РФ. Автором делается вывод о существовании проблем квалификации получения взятки по объективной и субъективной сторонам. Определяются источники возникновения данных проблем.
Ключевые слова: коррупция, получение взятки, должностное лицо.
В настоящее время реализация правоприменителями ст. 290 Уголовного кодекса Российской Федерации вызывает ряд трудностей (далее — УК РФ) [11].
Во-первых, одним из самых сложных вопросов квалификации взятки по признакам объективной стороны на практике выступает получение взятки за общее покровительство и попустительство по службе [10, с. 28; 12, с. 56].
Данная проблематика объясняется тем, что на практике суды учитывают только те имеющиеся в Постановлении Пленума ВС РФ № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 24) [9], которые носят дополнительный характер, игнорируя в то же время основные сосредоточенные в нем разъяснения, показывающие специфику, именно общий характер покровительства и попустительства, за которое должностное лицо получает взятку.
Можно выделить две основные проблемы, которые связаны с квалификацией получения взятки за общее покровительство и попустительство по службе. В частности, суды по-разному понимают:
а) значение словосочетания «по службе» для определения отношений чиновника и лица, передавшего ценности (оказавшего услугу имущественного характера и т. д.),
б) степень вероятности совершения должностным лицом «оплачиваемых» взяткой действий (бездействия) по службе.
Первый вопрос решить легче, чем второй, поскольку здесь достаточно применить толкование ВС РФ признака, отраженного в абз. 4 п. 5 Постановления Пленума ВС РФ № 24. Так, в нем указывается, что имеющие отношение к общему покровительству или попустительству по службе действия (бездействие) могут быть осуществлены должностным лицом (взяткополучателем) в пользу не только своих подчиненных, но и иных лиц, на которых распространяются его полномочия контрольного, надзорного и иного характера как представителя власти, а также полномочия организационно-распорядительного характера.
Представляется, что данное довольно широкое и правильное понимание отношений «по службе» помещает взяткодателя в любую область осуществления служебной компетенции взяткополучателя, в том числе за пределы отношений подчиненности.
С учетом этого необоснованными следует признавать доводы, высказанные, к примеру, при исключении обсуждаемого признака из обвинения Г., занимавшего должность специалиста отдела лицензирования. Данное лицо было осуждено за получение от генерального директора организации М. взятки за действия в пользу взяткодателя, составлявшие его полномочия служебного характера, и действия, которым он ввиду занимаемого должностного положения мог способствовать, а равно за общее покровительство по отношению к взяткодателю и представляемым им лицам. В решении ВС РФ было указано, что суд первой инстанции правильно квалифицировал действия Г., за исключением действий по квалифицирующему признаку «за общее покровительство». В частности, ВС РФ обосновал свою точку зрения тем, что Г. получил взятку за содействие в повторном рассмотрении вопроса о выдаче лицензии организации, а не по службе [6].
Кроме того, мы считаем безосновательными следующие аргументы ВС РФ, которые были отражены в другом принимаемом им судебном решении. В частности, ВС РФ указал, что доводы, изложенные в кассационном представлении, в части необоснованного исключения из обвинения получения взятки за общее покровительство и попустительство не являются состоятельным ввиду того, что судом было установлено что осужденный З. предъявлял требования и получил взятку за осуществление определенных действий по таможенному оформлению партии груза, которые он уже осуществил, между ним и взяткодателем нет никакой служебной зависимости [7].
В перечисленных выше примерах признак «по службе» трактовался безосновательно узко, т. е. как отношения, складывающиеся между руководителем и его подчиненным.
Наиболее сложным на практике представляется решение второго вопроса, который касается степени вероятности наступления обстоятельств, при которых от должностного лица потребуется совершить действия (бездействие), за которые им получена взятка. Восприятие правоприменителя порой фокусируется главным образом на разъяснениях, содержащихся в абз. 2 и 3 п. 5 Постановления Пленума ВС РФ № 24. В них действительно в качестве иллюстраций приведены относящиеся к общему покровительству или попустительству по службе конкретные действия или акты бездействия, за которые должностному лицу передается взятка (например, необоснованное назначение подчиненного).
Однако критерий, позволяющий выделить из служебного поведения должностного лица общее покровительство или попустительство по службе, содержится в первом абзаце названного пункта Постановления и состоит в том, что в последнем случае конкретные действия (бездействие), за которые получена взятка, «на момент ее принятия не оговариваются взяткодателем и взяткополучателем, а лишь осознаются ими как вероятные, возможные в будущем».
Возможно, некоторая неточность данного определения может видеться в том, что в нем вероятность, лишь возможность совершения чиновником действий (бездействия) противопоставлена тому, что взяткодатель и взяткополучатель заранее, до передачи взятки, оговорили, за что именно она передается.
Итак, обсуждаемый нами признак получения взятки отсутствует, когда чиновник и владелец ценностей (или посредник)
а) оговаривают конкретные, уже совершенные или которые планируется совершить, действия (бездействие) должностного лица и
б) эти действия (бездействие) носят не возможный, а обязательный характер. Но какова все же будет квалификация в случае, когда конкретные действия (бездействие) оговариваются, но их совершение осознается лишь как возможное? К примеру, учитель передает начальнику РОНО ценности, выражая при этом просьбу быть назначенным директором школы, тогда как на тот момент неизвестно, откроется ли в период работы одаряемого чиновника в школе соответствующая вакансия.
Как представляется, несмотря на то что конкретные действия (бездействие) чиновника сторонами оговариваются, приведенные обстоятельства требуют квалифицировать содеянное как получение/дачу взятки за общее покровительство в первом случае и как попустительство по службе — во втором. Подобное одаривание довольно точно может быть охарактеризовано как взятка «на всякий случай», и благоприятные для взяткодателя действия (бездействие) чиновника осознаются сторонами коррупционной сделки, в выражении Пленума, лишь как вероятные, возможные в будущем.
Но если сторонам такой «сделки» достоверно известно, что в будущем, пусть и сравнительно отдаленном, должностное лицо обязательно, безусловно получит возможность совершить нужные взяткодателю действия (акты бездействия), то обсуждаемый признак взяткополучателю вменен быть не может.
В приведенных примерах такие действия (бездействие) приобретают не вероятный, а неизбежный характер, когда сторонам в момент передачи ценностей определенно известно о возникновении через некоторое время вакансии директора школы (в связи, скажем, с предстоящей зарубежной командировкой мужа нынешнего директора, о чем она заблаговременно уведомила начальника РОНО), пусть точной даты открытия вакансии они еще не знают (первый случай), о запланированной на следующий квартал, пусть также без конкретной даты, проверке, которая, безусловно, выявит очевидные нарушения налогового законодательства в деятельности предпринимателя, передавшего чиновнику ценности (второй случай).
В подтверждение сказанного рассмотрим несколько решений из опубликованной практики высшего судебного органа.
Д. был осужден за то, что, занимая должность начальника отделения по борьбе с экономическими преступлениями отдела внутренних дел, затем — начальника отделения оперативно-розыскной части (по линии БЭП) УВД области, неоднократно получал от индивидуальных предпринимателей Ш., Г. и С. деньги за то, чтобы последние не были привлечены к предусмотренной законом ответственности за правонарушения, которые они могут в будущем совершить.
ВС РФ квалифицировал его действия в качестве получения взятки за общее покровительство предпринимательской и коммерческой деятельности, которое заключалось в бездействии, выразившемся в непроведении проверок по выявлению неправомерных действий [5].
И хотя действий Д. образуют состав получения взятки, скорее, за попустительство, нежели покровительство, в общем мотивированность решения, которое ВС РФ поддержал, видится лишь в том, что на момент принятия денег от предпринимателей Д. не имел какой-либо информации о неправомерных действиях со стороны индивидуальных предпринимателей, что требовало бы проведения соответствующей проверки и принятия определенных мер реагирования. Тогда как в отсутствие указанной информации проверка не могла быть проведена.
Еще один пример. Отсутствие на момент передачи денежных средств определенной информации о нарушениях законодательства в действиях передавшего их субъекта предпринимательской деятельности было установлено по делу Ф., занимавшего должность государственного налогового инспектора. Ф. был признан виновным в получении взятки в виде денежных средств от индивидуального предпринимателя Б. за общее покровительство и попустительство по службе. ВС РФ указал, что свидетель Б. пояснила суду, что решил дать взятку Ф. с целью непривлечения в будущем к ответственности в том случае, если он совершил налоговые правонарушения, т. е. для защиты интересов, которые законными не являются [8].
Во-вторых, еще одной проблемой квалификации получения взятки на практике является установление правоприменителями субъективной стороны получения взятки.
Напомним, что Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 324-ФЗ [3] уточнил основания ответственности за взяточничество. Если ранее согласно ч. 1 ст. 290 УК РФ запрещаемое деяние состояло в получении должностным лицом взятки лично или через посредника, то новая редакция нормы дополнена фразой «(в том числе когда взятка по указанию должностного лица передается иному физическому или юридическому лицу)».
Получение взятки всегда считалось по определению корыстным преступлением. Согласно позиции высшего судебного органа, пишет П. Яни, преследуемая взяткополучателем корыстная цель предполагает обогащение за счет взятки самого этого чиновника, его родных или близких [13, с. 43].
В п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 24 разъясняется: «Если за совершение должностным лицом действий (бездействие) по службе имущество передается, имущественные права предоставляются, услуги имущественного характера оказываются не лично ему либо его родным или близким, а заведомо другим лицам, в том числе юридическим, и должностное лицо, его родные или близкие не извлекают из этого имущественную выгоду, содеянное не может быть квалифицировано как получение взятки (например, принятие руководителем государственного или муниципального учреждения спонсорской помощи для обеспечения деятельности данного учреждения за совершение им действий по службе в пользу лиц, оказавших такую помощь). При наличии к тому оснований действия должностного лица могут быть квалифицированы как злоупотребление должностными полномочиями либо как превышение должностных полномочий».
Таким образом, предполагаемое использование материального вознаграждения не для удовлетворения материальных интересов должностного лица, а для обеспечения деятельности представляемой им организации, решения иных общественных задач свидетельствует об отсутствии признаков взяточничества. Видимо, не имеет решающего значения и то, как были получены материальные средства: лично руководителем или переведены на счет организации [1, с. 5].
В судебной практике возникает проблема отграничения преступления от оказания спонсорской помощи. Для правильной юридической оценки выявленного события необходимо устанавливать предполагаемое направление использования должностным лицом полученных материальных средств. По делу о получении взятки заведующего кафедрой Махровой за незаконные действия, которые состояли в выставлении зачета студенту С. без его фактического принятия, суд пояснил: «То, что денежные средства были приняты не в интересах руководимой Махровой М. В. кафедры, суд обосновал тем обстоятельством, что С. вначале предлагал свои услуги по «заправке принтера», однако Махрова М. В. указала на необходимость передачи именно денежных средств» [2].
Судом были признаны несостоятельными доводы адвокатов главы органа местного самоуправления Губанова о том, что передаваемые денежные средства предназначались не ему лично, а в качестве спонсорской помощи городу. «Губанов В. И. требовал передать ему деньги за выдачу разрешения на строительство-реконструкцию торгового центра, вначале <...> рублей, потом <...> рублей и кухонную мебель <...>, которая не могла быть передана городу в качестве спонсорской помощи, потом <...> рублей, а затем окончательно потребовал <...> рублей. При этом Губанов требовал передать ему <...> рублей сразу, а остальные деньги по частям по <...> рублей в месяц» [4].
Приведенные примеры показывают, что о целях должностного лица, получающего материальное вознаграждение, следует судить по таким объективным обстоятельствам, как стремление скрыть факт передачи и получения денежных средств, особенности передаваемого имущества, планируемых услуг, возможность их использования в интересах организации или всего общества и т. д.
В руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда при квалификации получения или дачи взятки умысел преступника, а именно степень его завершенности, имеет лишь частичное значение для признания деяния оконченным или неоконченным преступлением, принцип вины реализуется не полностью, при квалификации указанных преступлений проявляются элементы объективного вменения.
Субъективная сторона получения взятки характеризуется умышленной формой вины. Должностное лицо, получающее взятку, осознает противоправность и общественную опасность своего поведения, выраженного в совершении действий (бездействия) в интересах лица, давшего взятку. Осознает оно также, что для получения предмета взятки и достижения требуемого взяткодателю результата использует должностные полномочия, желает этого в целях получения взятки. Стремление лица приобрести материальную выгоду (не имеет значения, до или после совершения им деяния) следует рассматривать в качестве корыстного мотива данного преступления.
Если лицо получило от кого-либо деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу или лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, в качестве взятки либо предмета коммерческого подкупа и присваивает их, содеянное следует квалифицировать как мошенничество. Действия собственника ценностей следует квалифицировать как покушение на дачу взятки. Для состава получения взятки не имеет значения, когда должностному лицу передана взятка — до или после совершения им обусловленных действий, равно как и то, оговаривались ли заранее характер и содержание служебных действий, которые виновный должен был или уже совершил за получение незаконного вознаграждения. В судебно-следственной практике различают взятку-подкуп, при получении которой действия должностного лица предварительно оговариваются со взяткодателем, и взятку-вознаграждение, когда материальные ценности вручаются субъекту уже после совершения им заранее не обусловленных предварительной договоренностью действий.
Современная видимость борьбы с коррупцией заключается в выявлении денежного вознаграждения чиновнику (субъективной стороны коррупционного поведения) или в провокации получения взятки должностным лицом, намеченным в качестве показателя борьбы с коррупцией, и прикреплении этого факта запретного обогащения к служебным действиям, не обязательно незаконным. Отсюда презумпция незаконности доходов должностных лиц, требование сведений о которых законодательно считается противодействием коррупции.
Логичнее пойти по другому пути и установить презумпцию коррупционности определенных нарушений закона. Вместо оправдания доходов чиновник должен оправдывать незаконные решения (исследование от объективной стороны к субъективной стороне служебного поступка). Коррупционные проявления в отличие от неправедно полученных доходов скрыть невозможно.
Итак, на основании вышеизложенного мы пришли к следующим выводам:
- Одним из главных проблемных вопросов квалификации взятки по признакам объективной стороны на практике выступает получение взятки за общее покровительство и попустительство по службе. Данная проблематика объясняется тем, что на практике суды учитывают только те имеющиеся в Постановлении Пленума ВС РФ № 24, которые носят дополнительный характер, игнорируя в то же время основные сосредоточенные в нем разъяснения, показывающие специфику, именно общий характер покровительства и попустительства, за которое должностное лицо получает взятку.
- На сегодняшний день институт субъективной стороны на практике при разрешении вопросов о получении взятки не имеет первостепенного значения. При квалификации получения или дачи взятки умысел преступника, а именно степень его завершенности, имеет лишь частичное значение для признания деяния оконченным или неоконченным преступлением, принцип вины реализуется не полностью, при квалификации указанных преступлений проявляются элементы
Литература:
- Борков, В. Квалификация незаконного сбора начальником денежных средств с подчиненных / В. Борков // Уголовное право. — 2015. — № 6. — С. 4–9.
- Кассационное определение Верховного Суда РФ от 12 января 2012 г. № 47–011–83 [электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.04.2019).
- О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 03.07.2016 № 324-ФЗ // Российская газета. — 2016. — 8 июля.
- Определение Верховного Суда РФ от 8 сентября 2011 г. № 19-О11–49 [электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.04.2019).
- Определение Верховного Суда РФ от 14 мая 2010 г. № 31-О10–6 [электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.04.2019).
- Определение Верховного Суда РФ от 12 апреля 2007 г. № 5-о07–49 [электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.04.2019).
- Определение Верховного Суда РФ от 17 ноября 2005 г. № 56-о05–70 [электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.04.2019).
- Определение Верховного Суда РФ от 10 февраля 1998 г. [электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 10.04.2019).
- О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. № 24 // Российская газета. — 2013. — 17 июля.
- Седых, Д. А. Злоупотребление влиянием в корыстных целях / Д. А. Седых // Российский судья. — 2018. — № 1. — С. 27–30.
- Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 27.12.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2019) // Российская газета. — 1996. — 18 июня.
- Яни, П. С. Антикоррупционный компалаенс в уголовно-правовой сфере: содержательный элемент / П. С. Яни, Н. В. Прохоров // Российская юстиция. — 2018. — № 9. — С. 54–57.
- Яни, П. Физическое посредничество во взяточничестве / П. Яни // Законность. — 2014. — № 11. — С. 41–45.
