Связь мифологического и правового сознания

Важным в современной юридической науке является подход дифференциации форм сознания по определенным элементно-структурным свойствам выделяемых видов мышления. Это демонстрирует ряд исследований при характеристике правосознания и сравнении его с иными формами общественного и индивидуального сознания. Многие существующие на настоящий момент юридические исследования подтверждают связь правового и мифологического сознания. В архаичном обществе мифологическое и правовое сознание не разделены четко, и могут лишь угадываться в первоначальном сознании. На сегодняшний день, возможно, вполне определенно выделить разные формы сознания и разные типы мышления. Есть возможность утверждать, что древние формы общественного сознания сохранены в современных формах. Это утверждение в полной мере относиться к мифологическому сознанию.

Со времени появления революционных работ 3. Фрейда и К. Юнга не замечать роль бес­сознательного уже невозможно, хотя в юридических исследованиях ему уде­ляется крайне недостаточное внимание. Очевидно значительное воздействие неосознаваемых процессов и явлений на правовое поведение. Оно связано с «экономией» мышления: если бы мы обдумывали каждый наш шаг, то прак­тически ничего не успевали бы в этой жизни. Поэтому многие действия, имеющие в том числе юридическое значение, совершаются людьми без «вклю­чения» сознания - на уровне привычек, стереотипов поведения.

Бессознательное в правовой реальности проявляется в индивидуальных установках и архетипах коллективного бессознательного. Установка – это «внутренняя склонность, самонаправленность, готовность индивида к совершению определенных действий, позволяющих ему удовлетворять потребностьⁱ, «собственная норма поведения»ⁱⁱ. Когда нет времени или желания на обдумывание ситуации, «включается» установка, которая и определяет результат действия, в том числе правомерный или противоправный.

Архетипы (от архэ – греч. начало) коллективного бессознательного – это исходные начала любой культуры, проявляющиеся в мифах, легендах, сказках и стереотипах массового поведения. Они представляют собой формы фиксации в коллективной памяти основополагающих идей соответствующей человеческой общности и, возможно, человечества как таковогоⁱⁱⁱ.

«В каждой душе, - писал К. Юнг, - присутствуют формы, которые, несмотря на свою неосознаваемость, являются активно действующими установками, предустанавливающими наши мысли, чувства и действия и постоянно ока­зывающими на них влияние»^iv. «Архетипами... являются символы, внуша­ющие базовые ритуалы, мифологии и видения посредством летописей чело­веческой культуры», - отмечает Д. Кемпбелл⁵⁶⁸. О том, как различаются «правовые» архетипы коллективного бессознательного у различных наро­дов (культур).

Важным в современной юридической науке является подход дифференциации форм сознания по определенным элементно-структурным свойствам выделяемых видов мышления. Это демонстрирует ряд исследований при характеристике правосознания и сравнении его с иными формами общественного и индивидуального сознания^v.

Многие существующие на настоящий момент юридические исследования подтверждают связь правового и мифологического сознания. В архаичном обществе мифологическое и правовое сознание не разделены четко, и могут лишь угадываться в первоначальном сознании. На сегодняшний день, возможно, вполне определенно выделить разные формы сознания и разные типы мышления. Есть возможность утверждать, что древние формы общественного сознания сохранены в современных формах. Это утверждение в полной мере относиться к мифологическому сознанию.

Мифологическое мышление в отличии от правового мышления «пралогично»^vi , но это вовсе не значит, что им игнорируются причинно-следственные связи и закономерности вообще, оно не задействует аппарат формальной логики в их выявлении и констатации. Мифологическое сознание, в отличии от правового, иррационально и оперирует не понятиями (логическими смысловыми единицами), а идеями и символами. Как правовое мышление оно не понятийно, а, образно-символично. Как характеристика мифологического сознания, иррациональность указывает на вторичную роль самого мышления в мифологическом сознании, тогда как в правосознании мышление занимает очень важное место, поэтому мы говорим как о рациональности (разумности, логичности) правового мышления, так и о рациональности правового сознания в целом. Мифологическому сознанию, так же как и правосознанию, свойственна нормативность. На нормативность как на важнейшую черту юридического мышления обращают внимание многие российские правоведы.^vii Но нормативность правового и мифологического плана очень своеобразна.

Мифологическое сознание не содержит абстрактного, отвлеченного свода норм, как правосознание, не имеет рационально выстроенной системе этих норм. Оно оперирует конкретными символами, образами и ситуациями, которые предстают как «архетипические»,^viii не только и не сколько в том смысле, что они связаны с архетипами, а в том, что они претендуют на их выражение, на их трансляцию в сознание людей. Конкретная мифологизираванная ситуация воспринимается как образец правильного поведения и верного знания. По такому принципу, доказавшему свою действенность в истории всех народов, действует и государство, вводя элементы мифа в правовую сферу, придавая отдельной ситуации, имевшей место или выдуманной, несомненное значение.

Правовому сознанию свойственна внутренняя противоречивость содержательного характера при сравнении ситуации, изображенной в юридической литературе, с непосредственным отражением в правосознании социальной действительности. В правосознании функционирует механизм преодоления конфликтов, и этот механизм приводится в движение способностью к рефлексии, что совершенно чуждо мифологическому сознанию. Непротиворечивость, которую привычно ассоциируют с правовым мышлением, напротив, характеризует сознание мифологическое. Миф, прежде всего объясняет, он способен объяснить абсолютно все, притом даже игнорируя любые противоречия, в том числе и противоречия с действительностью. Все оппозиции в мифе не носят ценностного характера, они выполняют не ценностную, а объясняющую функцию.

Свойство экстенсивности, присущее мифологическому сознанию, связанно с тем, что оно постоянно создает новые образы и схемы для объяснения окружающей действительности; оно является основой для беспредельного разрастания мифа, рано или поздно ведущего к изменению значений его символики. Во многом в силу этого можно объяснить «живучесть» мифа, его способность избегать любых противоречий с реальностью. Мифологическое сознание вполне способно объяснить происходящее, руководствуясь лишь каким-нибудь единственным принципом, вне зависимости от вновь возникающих обстоятельств и условий. Именно поэтому такое качество, как рефлексивность, ему не присуще.

Исходя из сказанного выше, можно утверждать, что мифологическое сознание, в содержательном плане являясь вполне конкретным, по сути, выражает реальность универсальным способом, оно универсально. К данному утверждению приведем несколько примеров.

Существуют такие юридические понятия, как «человек совершивший преступление», «преступник». Нетрудно установить, какое из указанных понятий боле соответствует рациональному и требованиям к точности правового мышления и какое выступает в качестве универсальной мифологизированной характеристики личности, ставя на нее своего рода «печаль Каина».

Если мифологическое сознание в значимой области расширено, то правовое сознание, нацеленное на выработку конкретных суждений, на формирование определенного мнения относительно отдельных ситуаций, постоянно соотносит правовую реальность с системой правовых норм и ценностей. Это возможно в силу того, что в правосознании функционирует механизм рефлексии, а также того, что правовое сознание фрагментарно, оно имеет своим объектом конкретную ситуацию и норму.

Мифологическое сознание является сознанием цельным. Действительно, если норма правосознания конкретна и выступает не как сюжет, а как норма, все же она слишком схематична, чтобы просто поверить в е истинность, а ее реализация в конкретной ситуации также отделяет нас от е смысла. Такое недоверие часто выражается в том, что нельзя применять некую формальную меру к реальным людям, что нормы права слишком схематичны, чтобы полностью регулировать «живые человеческие отношения».

В сфере мифологического сознания ситуация и норма есть непротиворечивое целое и нормативные начала, содержащиеся в мифах, всегда несли в себе способность освобождать человека от сомнений. Рациональное в правосознании не вытесняет мифологическое, так как «право оплодотворенное мифом, становится могучим фактором развития цивилизованных отношений»^ix. Без мифологического элемента в правосознании невозможно схватывание правовой ситуации в цельности. Такое влияние мифологического сознания на правовое может иметь как положительные, так и отрицательные стороны для современного общества, оно должно изучаться в рамках современной юридической науки.