Статья посвящена различным проявлениям нелегальной религиозности Брянской деревни 1943 — начала 1960-х гг.: их характерным особенностям и причинам появлений.Внимание уделено нелегальным молитвенным домам, обрядности, феномену «писем счастья» и др.
Ключевые слова: Брянская область, нелегальная религиозность, обряды, молитвенные дома, самосвяты, молебны о дожде,«письма счастья»
В обстановке навязывания атеистического восприятия действительности, несмотря на некоторые послабления, начавшиеся в период ВОВ, верующие часто искали возможности удовлетворения своих сакральных потребностей в неканонических формах религиозности. Руководство Совета по делам РПЦ небезосновательно считало, что многократный отказ в удовлетворении ходатайств об открытии церквей ведет лишь к закреплению религиозных убеждений и усиливает религиозный фанатизм, вследствие чего появляются примеры разных проявлений нелегальной религиозности [1, с. 75].
Одной из таких форм на территории области стали нелегальные собрания верующих, организация нелегальных монастырей, молитвенных домов (чаще всего в частных домах), количество которых порой превосходило число легальных приходов. Популярность подпольных молитвенных домов в рассматриваемый период объяснялась их доступностью и возможностью совершить в нем неканоничные обряды [2, с. 357] (например, служили молебны о дожде, освящали посевы, служили панихиды в «святых местах», «снимали порчу», «изгоняли бесов» и т. д.). В таких молельных домах могло собираться по несколько сот молящихся. Чаще всего такие собрания верующих для коллективных молитв и богослужений проводились по случаю больших праздников и в воскресения [3, с. 392].
Несанкционированный захват официально конфискованных церквей и проведение в них секретных церемоний — самые типичные из действий, к которым прибегали миряне в поиске путей удовлетворения своих религиозных потребностей. В Брянской области во многих недействующих церквях хранилось имущество и церковная утварь, ключи от некоторых зданий находились у бывших церковных старост или мирян, вследствие чего в некоторых из них собирались «для проведения религиозных обрядов без священников, считая, что церковные здания и имущество принадлежат верующим» [4, л. 75]. Если такой возможности не существовало, верующие собирались для молитвы или богослужения в жилых домах и на квартирах [3, с. 391]. Осуществление данных проявлений нелегальной религиозности было возможно благодаря наличию в регионе достаточно большого количества незарегистрированных священников, самосвятов (граждане, которые самовольно присвоили себе священнический сан), монахов и монахинь (ранее проживавших в монастырях, но на данный период в Брянской области не было ни одного действующего монастыря), монашек (мирянок, монашествующих в миру без принятия пострига). Теряя надежду в открытие «своего» храма, по причине постоянного отклонениях ходатайств, верующие часто обращались в ближайшие действующие церкви, пользовались услугами незарегистрированного духовенства и самосвятов [2, с. 310]. Епископ Флавиан докладывал Уполномоченному по Брянской области, что «в регионе более 200 человек монашек и монахов, более 30 человек самосвятов» [5, л. 53].
Монахи и монашки в порядке паломничества проникали в села, где не было действующих церквей. Пример, семидесятилетняя старуха — монашка Евлампия, проживающая в селе Разрытое Мглинского района, которая переезжала из района в район и представляла в своем лице — «пророка», предсказывающего о предстоящих войнах, о преставление света и т. п. Она посещала Мглинский, Почепской, Погарский и другие районы Брянской области, Хотимской и Костюковичский районы БССР [6, л. 26]. Многие подобные ситуации были известны председателям сельсоветов и колхозов и даже проходили с их согласия. В с. Орлинка Выгонического района заштатный священник, проживающий в Почепском районе в избе одного единоличника этого села, с ведома небольшой группы верующих, председателя сельского совета и председателя колхоза проводил богослужения и требы на дому у верующих, причем эти мероприятия поддерживались активом села. Обращение к подобного рода нелегальным службам было вызвано недоверием некоторой части верующего сообщества к РПЦ. В 1948 г. в период празднования 500-летия автокефалии РПЦ священник Диомидов выступил с патриотической проповедью, которая заканчивалась словами, возвеличивающими Сталина, который по мнению священника «ведет страну к счастливому будущему». В ответ на такое выступление через несколько дней было передано анонимное письмо с явно антисоветским содержанием. В нем идет обращение к духовенству, обвиняемому в том, что они «проданные души», «искажатели службы христианской» [4, л. 48–49].
Нелегальные богослужения в частных домах могли продолжаться достаточно длительный период. Самым ярким примером подобия «нелегального монастыря» на территории Брянской области являлась община, сложившаяся вокруг полуземлянки около с. Разрытое Мглинского района, на месте бывшего женского монастыря, в которой жила бывшая настоятельница этого монастыря — монахини Евлампия. Прекратить деятельность данной «общины» больше десяти лет пытались три сменивших друг друга уполномоченных [7, л. 6].
Еще одним проявлением нелегальной религиозности данного периода стало распространение так называемых «писем счастья», или «святых писем» среди населения районов Брянщины [8, л. 25]. Под письмами счастья (святыми письмами и др.) понимают пересылаемые по почте тексты, призывающие под различными предлогами их размножить и распространить далее. В документах фонда Уполномоченного по Брянской области отмечены варианты подобных «святых писем», или «писем счастья». Содержание обнаруженных писем различное, но в основном сводится к тому, чтобы посеять страх среди населения, неуверенность в будущем. Как правило, в каждом письме предлагается нашедшему это письмо размножить его на 9–12 экземпляров и распространить среди населения. В противном случае, не выполнившему эти указания угрожают различными бедствиями. Верующие, которые боялись разного рода суеверий, размножали письма разными способами: от руки и даже на пишущих машинках. Органы госбезопасности расследовали данное явление и арестовывали подозреваемых в распространении [8, с. 25]. На одной улице г. Мглина была найдена листовка, написанная от руки. В этой листовке говорилось, что нашедший ее должен размножить 13 экземпляров и передать другим. Содержание этой листовки такое: «в воскресенье работать нельзя, бог накажет, солнце сожжёт» [9, л. 24].
Неканоничное в религиозных практиках сельского населения тесно переплеталось с каноном РПЦ и присутствовало даже в зарегистрированных храмах, что позволяет говорить об определенной «эластичности» отношения легальной РПЦ к части треб мирян, особенно если они были связаны с «чудесами» и «знамениями». Примером подобной «эластичности» может служить заявление от верующих и богомольцев с. Бежичи Брянской области уполномоченному: «Мы, верующие, посещающие церковь с. Бежичи, просим Вас обратить серьезное внимание на то, что делается там в церкви у монаха Нила. Он изгоняет бесов: к нему сходятся крикухи, которых он лечит от порчи и нечистой силы. Крикухи ломают у себя руки, бьются головой об пол, плачут, кричат, так что невозможно стоять и молиться. Особенно это вредно отражается на нервах малолетних детей. Просим Вас, вызовите к себе этого монаха чудотворца и строго внушите, чтобы он перестал заниматься с крикухами, лечением бесноватых, тем более что через это крепнут в народе суеверие и развивается фанатизм» [10, л. 101].
Распространение информации о разных «чудесах», также имело место в рассматриваемый период. Священник Успенской церкви с. Медведово Клинцовского района в письме уполномоченному пересказывает содержания подобных слухов, отмечая, что главное место их распространения — «базар — место торговли и очаг разных нелепостей, передаваемых бабами». Вот один из них: «Эта чушь вышла будто бы из Клинцов и докатилась до с. Медведково. в Киеве в одном закрытом храме по ночам слышно пение. Будто бы шли ночью какие-то военные мимо этого храма. Заметили освещение, услышали пение, вошли темно и глухо; вышли опять на свет и пение, вошли — ничего не видно и не слышно. В третий раз загадочная невидимка произнесла: «Не трудитесь, все равно не увидите ничего, но открою вам тайну: на пасху будет снега по колено, а в проводное воскресенье/1мая/ будет кровь по колено» [4, л. 16–18].
Популярными в рассматриваемый период оставались молебны о даровании дождя. 12 июня 1949 г. Церковный староста Воскресенского собора гор. Почепа вопреки запрещениям настоятеля собора собрал группу граждан, отобрал у настоятеля ключи, которыми открыл храм и выдал гражданам из него около 20 икон, хоругвей, с которыми в последствии организовали демонстрационное шествие по городу и в поле, с тем, чтобы отслужить молебен о даровании дождя, но т. к. священники отказались пойти с ними, то «некая старуха приспособила веничек, которым и проводила окропление посевов» [4, л. 40]. В начале июля 1949 в дер. Романовке Погарского района под руководством священника Вашкевича был отслужен молебен о даровании дождя над посевами [4, л. 39].
Нелегальными в данный период стали считаться обряды, которые раньше относили к вполне каноническим. Примером могут служить крестные ходы вокруг храмов. Уполномоченного возмутило, что в г. Мглине иеромонах Гущинский проводил крестный ход вокруг церкви, не имеющей ограды, «по существу в центре города совершалась служба под открытым небом» [11, л. 14]. Протоиерей р. п. Бытошь проводил службу в г. Дятьково на кладбище, что тоже было запрещено властями.
Советская власть внимательно следила за подобными явлениями религиозной жизни области, но до определенного момента не предпринимала активных мер по их ликвидации. Это зачастую было связано с тем, что органы власти считали религиозные убеждения характерной особенностью «отсталой части населения деревень», что религия в данное время отживает свой век [8, л. 26]. С конца 1950-х целенаправленные и весьма энергичные действия власти по борьбе с проявлениями нелегальной религиозности смогли повлиять на ситуацию.
Таким образом, в период ВОВ и некоторое время после ее завершения наблюдался процесс роста религиозности населения Брянщины, в том числе, нелегальной, но к началу 60-х гг. под влиянием властных структур рассмотренные проявления нелегальной религиозности практически прекратили свое существование. Однако, не все верующие поменяли свои убеждения под напором власти и нарастающих с 60-х годов процессов секуляризации сознания, просто религиозность некоторых из них приобрела более латентные формы.
Литература:
- Чумаченко Т. А. Государство, православная церковь, верующие. 1941–1961 гг. — М.: АИРО-XХ, 1999. — 248 с.
- Кометчиков И. В. Повседневные взаимоотношения власти и сельского социума Центрального Нечерноземья в 1945 — начале 1960-х гг.: дис.... д-ра ист. наук., Вологда, 2015.
- Шлихта Н. «От традиции к современности»: православная обрядность и праздники в условиях антирелигиозной борьбы (на материалах УССР, 1950–60-е гг.) // Государство, религия и Церковь в России и за рубежом. 2012. № 3–4. С. 380–407.
- Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 476.
- ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 627.
- ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 172.
- ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1554.
- ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 658.
- ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1129.
- ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 759.
- ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1659.
