Любое право, в том числе оформленное акциями или долей право участия в коммерческой корпорации нуждается в защите.
Выработанный судебной практикой, а в последующем, в рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, получивший закрепление в положениях пункта 3 статьи 65.2 Гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ) способ защиты прав участия в коммерческой корпорации вызвал в научном сообществе справедливые вопросы относительно его применения на практике.
Итак, пунктом 3 статьи 65.2 ГК РФ закреплено: «Если иное не установлено настоящим Кодексом, участник коммерческой корпорации, утративший помимо своей воли в результате неправомерных действий других участников или третьих лиц права участия в ней, вправе требовать возвращения ему доли участия, перешедшей к иным лицам, с выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом, а также возмещения убытков за счет лиц, виновных в утрате доли. Суд может отказать в возвращении доли участия, если это приведет к несправедливому лишению иных лиц их прав участия или повлечет крайне негативные социальные и другие публично значимые последствия. В этом случае лицу, утратившему помимо своей воли права участия в корпорации, лицами, виновными в утрате доли участия, выплачивается справедливая компенсация, определяемая судом»..
В отечественной научной литературе отмечается, что конструкция названного способа защиты аналогична или схожа, но не тождественна конструкции виндикации (ст. 301 ГК РФ).
Так, Р. Р. Ушницкий утверждает, что «Способ защиты, установленный в ст. 65.2 ГК РФ, аналогичен виндикации, но не отождествляется с виндикацией» [4].
По мнению А. В. Лаптева «Следует четко разделять виндикацию имущества и восстановление корпоративных прав по правилам виндикации (аналогии закона)» [2].
Возвращаясь к положениям п. 3 ст. 65.2 ГК РФ следует отметить, что в качестве условий (их совокупности) удовлетворения требования о возврате доли участия в коммерческой корпорации законодатель определил:
− утрата доли участия должна произойти помимо воли;
− утрата доли участия должна произойти в результате неправомерных действий других участников коммерческой корпорации или третьих лиц;
− возврат доли участия, перешедшей к иным лицам, должен сопровождаться выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом.
Если первые два условия существенных вопросов не вызывают, то третье, обязывающее утратившее помимо своей воли в результате неправомерных действий долю и требующее ее возвращения лицо уплатить последнему владельцу доли «справедливую компенсацию, определяемую судом», как эмоционально, но справедливо, отмечает Н. В. Леонтьев: «вызывает недоумение» [3].
Чем, какой логикой, обоснованием, руководствовался законодатель, ставя возврат доли участия под условие выплаты справедливой компенсации лицу, у которого такая доля изымается? Желанием найти баланс между интересами истца и ответчика? Возможным неосновательным обогащением лица, которое требует возврата доли участия, в случаях, когда последний владелец «вложился» в корпорацию увеличив ее капитал, активы? Как тогда быть в случаях, когда возврат доли участия с выплатой компенсации конечному владельцу, фактически приводит к возврату доли участия в корпорации, все активы которой уже выведены? Или чем-то другим?
Отдельного внимания заслуживает вопрос добросовестности. Почему, основанная на конструкции виндикации (ст. 301, 302 ГК РФ) норма п. 3 ст. 65.2 ГК РФ не закрепляет необходимости проверки добросовестности лица, к которому перешла утраченная доля участия в корпорации? Добросовестность таких лиц предполагается в силу ст. 1, 10 ГК РФ? Или добросовестность таких лиц при принятии судом решения об удовлетворении требования о возврате доли участия и о выплате им справедливой компенсации не имеет значения в силу обязательного требования закона о компенсации? Это что, справедливо?
На требование о восстановлении корпоративного контроля (п. 3 ст. 65.2 ГК РФ) распространяется общий трехлетний срок исковой давности, который исчисляется с момента, когда лицо, обращающееся за защитой, узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права [5].
Арбитражная практика свидетельствует о том, что исчисление срока давности, при отсутствии иных обстоятельств, позволяющих определить начало его течения, должно осуществляться не позднее даты проведения общего годового собрания участников (акционеров) общества. То есть лицо, утратившее долю должно узнать о нарушении своего права не позднее даты проведения общего годового собрания участников (акционеров) общества. В связи с чем возникает ряд вопросов: Не должно ли лицо, к которому перешла утраченная доля участия в корпорации перед ее приобретением озаботиться проверкой ее «чистоты»? Не должен ли у приобретателя такой доли возникнуть вопрос относительно причин ее отчуждения от одного лица другому в течение непродолжительного времени (года)? Можно ли говорить о добросовестности лица, который не предпринял все зависящие от него меры по проверке «чистоты» приобретаемой доли участия в корпорации? Применительно к виндикации (ст. 301, 302 ГК РФ) скорее нет, чем да [6].
Возможно, названные вопросы не имеют значения при приобретении акций на организованном рынке ценных бумаг (бирже), на котором торгуются акции только публичных корпораций. Но ведь подавляющее большинство коммерческих корпораций России не являются публичными.
Особого внимания заслуживает и институт справедливой компенсации, носящий оценочный характер.
В российском праве нет сформулированного понятия справедливости. Справедливость — понятие из области морали.
В своем труде «Понятие справедливости в Гражданском праве» А. В. Коновалов приводит следующие исследования и рассуждения о справедливости: «В наше время единое понимание справедливости тем более ставится под сомнение. По мнению П. Проди, «вокруг неизменной идеи справедливости полностью изменилась историческая картина». А. В. Поляков отмечает «относительную справедливость» в современном праве, обусловленную изменчивостью ценностей в различных общественных формациях. Т. В. Милушева, проанализировав множество подходов к пониманию справедливости в отечественной и общемировой науке и практике, приходит к неутешительному выводу «о неуловимости содержания» данного понятия» [1].
Наилучший ли способ для разрешения проблемы столкновения интересов лица, утратившего долю и требующего ее возврата, и лица, к которому такая доля перешла использовать институт справедливой компенсации? При этом закон не раскрывает критериев определения размера такой компенсации.
Закрепляя право суда отказать в возвращении доли участия со ссылкой на то, что это приведет к несправедливому лишению иных лиц их прав участия или повлечет крайне негативные социальные и другие публично значимые последствия, п.3 ст. 65.2 ГК РФ не раскрывает что такое «негативные социальные и другие публично значимые последствия». Представляется, что применение положений данной нормы возможно в исключительных случаях.
Примечательно, что давая разъяснения применения раздела I части первой ГК РФ, в том числе положений ст. 65.2 ГК РФ Пленум Верховного Суда РФ не уделил внимания положениям п. 3 ст. 65.2 ГК РФ [7].
Положения п. 3 ст. 65.2 ГК РФ являются общей нормой по отношению к закрепленным в законах о хозяйственных обществах нормам специальным.
Пунктом 17 ст. 21 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» закреплено: «Если доля или часть доли в уставном капитале общества возмездно приобретена у лица, которое не имело права ее отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), лицо, утратившее долю или часть доли, вправе требовать признания за ним права на данные долю или часть доли в уставном капитале общества с одновременным лишением права на данные долю или часть доли добросовестного приобретателя при условии, что данные доля или часть доли были утрачены в результате противоправных действий третьих лиц или иным путем помимо воли лица, утратившего долю или часть доли».
Выбор между обязывающем предоставить оппоненту компенсацию за возврат своей доли участия в корпорации способом защиты и, способом защиты, такого условия не предусматривающем — очевиден.
Представляется что и выбор суда, рассматривающего дело по спору о возврате доли участия в обществе с ограниченной ответственностью, относительно применения общей нормы права (п. 3 ст. 65.2 ГК РФ), возлагающей на суд обязанность определения справедливой компенсации или иных «крайне негативных социальных и других публично значимых последствий» или нормы права специальной (п. 17 ст. 21 Закона об ООО) в подавляющем большинстве случаев будет очевидным.
Корпоративное законодательство России находится в стадии развития, о чем свидетельствуют многочисленные новеллы последних лет. Оценочные критерии п. 3 ст. 65.2 ГК РФ не будут способствовать стабильности гражданского оборота, названная новелла еще получит свое развитие.
Литература:
- Коновалов А. В. Понятие справедливости в гражданском праве. «Lex Russia», 2019, № 8 // СПС «Консультант Плюс»
- Лаптев В. А. Корпоративное право: правовая организация корпоративных систем: монография. М.: Проспект, 2019. 384 с. // СПС «Консультант Плюс»
- Леонтьев Н. В. Проблемы применения статьи 65.2 Гражданского кодекса России в контексте восстановления корпоративного контроля // Законы России: опыт, анализ, практика. 2019. N 1. С. 65–70. // СПС «Консультант Плюс»
- Ушницкий Р. Р. Статья 65.2 ГК РФ и природа корпоративного правоотношения. «Журнал предпринимательского и корпоративного права», 2016, № 2 // СПС «Консультант Плюс».
- Определение Верховного Суда РФ от 31.07.2017 N 308-ЭС17-9225 по делу N А77-16/2014 // СПС «Консультант Плюс»
- "Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от граждан по искам государственных органов и органов местного самоуправления" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.11.2015) // СПС «Консультант Плюс»
- См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // СПС «Консультант Плюс»
