Статья посвящена исследованию применения института злоупотребления правом в семейных отношениях и способов защиты от злоупотребительного поведения, предусмотренные действующим семейным законодательством. Автор приходит к выводу о необходимости более широкого понимания злоупотребления правом в семейных отношениях — не только, как злоупотребление родительскими правами, а как злоупотребление правами участников семейных отношений (семейными правами), что должно найти отражение в семейном законодательстве.
Ключевые слова: злоупотребление правом, осуществление прав в противоречии с их назначением, ущерб интересам ребенка, семейные права, родительские права.
Межотраслевая природа категории «злоупотребления правом» вполне допускает применение указанного института не только к гражданским правоотношениям, но и к отношениям, регулируемым семейным законодательством, тем более что такая возможность предусмотрена Семейным кодексом Российской Федерации (далее — СК РФ). Так, в силу прямого указания в статьях 4 и 5 СК РФ гражданское законодательство может применяться для регулирования семейных отношений, не нашедших правовой регламентации в семейном законодательстве, как непосредственно, так и по аналогии.
Действующее семейное законодательство в отличие от гражданского, не разработало легального понятия злоупотребления правом в принципе, несмотря на то, что СК РФ содержит пять упоминаний о злоупотреблении семейными правами. Отправной точкой к пониманию института злоупотребления правом является норма статьи 7 СК РФ, которая, во-первых, предписывает осуществлять семейные права, не нарушая права, свободы и законные интересы других членов семьи и иных граждан; во-вторых, презюмирует охрану семейных прав законом, за исключением случаев, при которых эти права осуществляются в противоречии с их назначением [1].
Необходимо отметить, что некоторые исследователи полагают, что злоупотребление правом в семейных отношениях и есть осуществление прав в противоречии с их назначением [7, c. 8]. Такие выводы, на наш взгляд, могут подтверждаться сходством правовых конструкций статьи 7 СК РФ и статьи 10 ГК РФ, регламентирующей институт злоупотребления правом в гражданских правоотношениях, в части правовых последствий — отказ в охране прав, которыми лицо злоупотребило, в семейном законодательстве, и частичный или полный отказ в защите права в гражданском законодательстве.
При этом обратим внимание, что семейное законодательство оперирует понятием «охрана прав», в то время как гражданское законодательство говорит о «защите прав». Несмотря на тот факт, что некоторыми учеными поддерживается позиция об идентичности (синонимичности) указанных понятий [8, c. 124], мы полагаем, что категория «охрана прав» несколько шире понятия «защита прав». Так, режим охраны прав законом декларируется в отношении всей совокупности прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, в то время как механизм защиты этих прав «включается» в случае их нарушения. Кроме того, в случае отказа в защите семейное право сохраняется — не получая защиты, оно продолжает охраняться законом.
Такая позиция, на наш взгляд, не противоречит легальной формулировке, содержащейся в статье 7 СК РФ, которая помимо положения о возможности отказа в охране прав в случае, если они осуществлялись в противоречии их назначению, содержит запрет на нарушение прав иных лиц при таком их осуществлении. Мы полагаем, что в контексте современного семейного законодательства категория «осуществление прав в противоречии с их назначением» имеет также более широкое значение, чем понятие злоупотребление правом, которое является ее разновидностью. Иначе семейное законодательство пошло бы по пути гражданского, сконструировав конструкцию статьи 7 СК РФ путем заключения понятия злоупотребления правом «в скобки» после указания на осуществление прав в противоречии с
их назначением. Однако, законодатель не пошел по этому пути. Возможно, это связано с тем, что все указанные в семейном законодательстве случаи злоупотребления правом касаются родительских прав и прав лиц, их заменяющих (усыновителей, опекунов и попечителей).
Так, в п. 2 статьи 56 СК РФ законодатель наделяет ребенка правом на защиту от злоупотреблений со стороны родителей (лиц, их заменяющих) с установлением способов такой защиты — судебного посредством обращения в суд) и внесудебного (неюрисдикционного) посредством обращения в органы опеки и попечительства. Аналогичное право на защиту от злоупотреблений со стороны опекуна (попечителя) и способы защиты согласно статье 148 СК РФ предоставлены детям, находящиеся под опекой (попечительством) [1].
Статьи 69 и 141 СК РФ устанавливают специальные исключительные правовые последствия при наличии фактов злоупотребления родительскими правами. Так, согласно статье 69 СК РФ родители (один из них) могут быть лишены родительских прав, если они злоупотребляют своими родительскими правами. В соответствии со статьей 141 СК РФ злоупотребление родительскими правами в отношении усыновленного ребенка является основанием для отмены усыновления [1].
При этом нормой, закрепляющей понятие злоупотребления родительскими правами, по логике, выступает статья 65 СК РФ, закрепляющая запрет на осуществление родительских прав в противоречии с интересами детей, а также ответственность родителей, осуществляющих родительские права в ущерб правам и интересам детей. Указанная норма соотносится с понятием «осуществление прав в противоречии с их назначением», закрепленным в статье 7 СК РФ, как частное (специальное) с общим, не порождая при этом противоречий.
Аналогичное понимание злоупотребления родительскими правами положено и в основу отечественной судебной практики, однако, последняя, «опуская» понятие «противоречие интересам детей», используемое законодателем в статье 65 СК РФ, применяет исключительно формулировку — «ущерб интересам детей», наличие которого при выявлении фактов злоупотребительного поведения со стороны родителей является основанием их привлечения к установленной законом ответственности. Это говорит о понимании правоприменителем злоупотребления правом через призму семейного правонарушения. Впрочем, в зависимости от характера злоупотребления родительскими правами, речь может идти не только о семейном правонарушении, но и об административном правонарушении или уголовном преступлении.
Так, согласно п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 N 44, под злоупотреблением родительскими правами следует понимать использование этих прав в ущерб интересам детей, например создание препятствий к получению ими общего образования, вовлечение в занятие азартными играми, склонение к бродяжничеству, попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению алкогольной и спиртосодержащей продукции, наркотических средств или психотропных веществ, потенциально опасных психоактивных веществ или одурманивающих веществ, вовлечение в деятельность общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых имеется вступившее в законную силу решение суда о ликвидации или запрете деятельности в соответствии со статьей 9 Федерального закона № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», статьей 24 Федерального закона № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» [3].
Таким образом, правоприменитель определяет злоупотребление родительскими правами как использование этих прав в ущерб интересам детей, включая указанные в качестве примера случаи, перечень которых не является исчерпывающим.
В отличие от семейного законодательства, регламентирующего вопросы злоупотребления исключительно родительскими правами, судебной практике уже давно известны случаи злоупотребления иными семейными правами. Так, можно предположить, что новая тенденция для реализации института злоупотребления правом в семейных и иных, связанных с ними правоотношениях, создана так называемым делом Фроловых против Суздалевой.
Суд усмотрел в недобросовестном поведении суррогатной матери факт злоупотребления и отказал в защите права, предоставленного статьей 51 СК РФ, согласно которой лица могут быть записаны родителями ребенка только с согласия суррогатной матери [1], постановив изменить актовую запись о рождении детей и передать их биологическим родителям [9].
Другим примером выступает дело против Подгорной М. С. и Макарова Е. И., со слов которых последний был указан в записи об отцовстве в качестве отца ребенка, не являясь при этом его биологическим родителем. Суд счел такое поведение злоупотреблением правом с его стороны и намерением обойти предусмотренную законом процедуру усыновления [5].
Возрастает количество таких категорий дел, в которых стороны ссылаются на злоупотребление правом в форме ограничения на выезд за пределы Российской Федерации несовершеннолетних детей, наложенного по заявлению родителя, проживающего отдельном от ребенка. По указанным категориям дел уже сложился судебный прецедент. Верховный Суд разъяснил, что злоупотребление правом имеет место в случае произвольного препятствования одним из родителей ребенка, без учета интересов несовершеннолетнего его выезду за пределы страны применительно к конкретной поездке на определенный срок [4].
Указанная судебная практика, не ограничивающаяся применением института злоупотребления одними лишь родительскими правами, должна, на наш взгляд, подтолкнуть отечественного законодателя к более широкому пониманию злоупотребления правом в семейных отношениях — не только, как злоупотребление родительскими правами, а как злоупотребление правами участников семейных отношений (семейными правами), что должно найти отражение в семейном законодательстве.
Что касается способов защиты от злоупотребления родительскими правами, то они названы законодателем в статье 56 СК РФ, согласно которой при злоупотреблении родительскими правами, ребенок вправе самостоятельно обращаться за их защитой в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста четырнадцати лет в суд [1]. Таким образом, семейное законодательство предусматривает два способа защиты — внесудебный (неюрисдикционный) и судебный.
При этом, на наш взгляд, оба предусмотренных способа обладают недостатками в части их реализации ребенком. Так, внесудебный способ защиты от злоупотреблений, которым могут воспользоваться дети любого возраста, сводится в СК РФ только к обращению за защитой в орган опеки и попечительства, в то время, как объективно существует еще одна правовая возможность — обращение за защитой прав к прокурору, который согласно статье 45 ГПК РФ может инициировать судебный способ защиты, обратившись в суд с заявлением в защиту прав несовершеннолетнего ребенка [2]. О такой возможности статья 56 СК РФ умалчивает.
Реализация судебного способа защиты несовершеннолетним, достигшим 14-летнего возраста, также осложнена. Во-первых, право на судебную защиту, предоставленное статьей 56 СК РФ ребенку старше 14 лет, не согласовано с судебным способом защиты, предусмотренным статьей 70 СК РФ, по делам о лишении родительских прав в случае их злоупотребления.
Указанная статья называет категории лиц, по заявлению которых рассматриваются дела о лишении родительских прав. Ими являются один из родителей или лиц, их заменяющих, прокурор, а также орган или организация, на которые возложены обязанности по охране прав несовершеннолетних детей (органы опеки и попечительства, комиссии по делам несовершеннолетних, организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей) [2]. Несовершеннолетний ребенок старше 14 лет не назван статьей 70 СК РФ в качестве лица, по заявлению которого рассматриваются указанные дела.
Впрочем, несмотря на указанное противоречие, гражданское процессуальное законодательство наделяет ребенка в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет правом лично защищать в суде свои права, свободы и законные интересы в случаях, предусмотренных законом, по делам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых и иных правоотношений. Однако суд в соответствии со статьей 37 ГПК РФ вправе привлечь к участию в таких делах законных представителей несовершеннолетних [2]. Законодатель ничего не говорит о случаях самостоятельной защиты несовершеннолетними своих прав от посягательств родителей, при которых последние не могут выступать их представителями.
Очевидно, что в таких случаях суд будет вынужден привлечь для участия в деле органы опеки и попечительства, которые, в свою очередь, руководствуясь п. 2 статьи 64 СК РФ, обязаны назначить ребенку представителя [1]. Однако указанная норма ничего не говорит о том, кто может быть таким представителем. Кто должен или может быть представителем, данная норма не разъясняет. Можно предположить, что при предъявлении требования о защите в отношении одного родителя, представителем ребенка должен выступать другой родитель.
В случаях предъявления требований сразу к обоим родителям вопрос не решен. В таких ситуациях стоит разделить позицию Доржиевой С. В., предлагающей назначать представителем ребенка адвоката, дополнив ч. 4 статьи 37 ГПК РФ положением о том, что «в случае обращения в суд несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет за защитой своих прав и законных интересов против обоих родителей или единственного родителя в соответствии с п. 2 статьи 56 Семейного кодекса РФ суд обязан назначить ему в качестве представителя адвоката» [6, c. 42]. Аналогичное положение должно дополнить и норму п. 2 статьи 56 СК РФ. За представителем органа опеки и попечительства должна будет сохранена возможность дать объективное заключение по делу.
С учетом таких рекомендаций судебный способ защиты прав ребенка от злоупотребления родительскими правами стал бы более эффективным в части его реализации.
В целом нам представляется, что упоминание о злоупотреблении правами в статье 69 СК РФ подтверждает исключительный характер этой нормы и не исключает включения злоупотребления правом в формулировку п. 2 статьи 7 СК РФ.
Необходимо отметить, что правовым последствием злоупотребления правами может стать не только отказ в защите права, но и применение иных мер, в частности, лишение субъективного права и как следствие прекращение правоотношения (лишение родительских прав). Учитывая это, полагаем, что норму статьи 7 СК РФ необходимо дополнить по типу статьи 10 ГК РФ, регламентирующую злоупотребление правом в гражданских правоотношениях, указав в качестве общих правовых последствий злоупотребления семейными правами, по аналогии с гражданским законодательством, полный или частичный отказ в защите и возможность применения иных мер (возмещение имущественного вреда, компенсация морального вреда и иные меры).
Литература:
- 1. «Семейный кодекс Российской Федерации» от 29.12.1995 N 223-ФЗ (ред. от 02.12.2019) // «Собрание законодательства РФ», 01.01.1996, N 1, ст. 16 2. «Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации» от 14.11.2002 N 138-ФЗ (ред. от 02.12.2019) // «Собрание законодательства РФ»,
- 18.11.2002, N 46, ст. 4532
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 N 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав» // «Российская газета», N 262, 20.11.2017
- Определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 28.10. 2014 по делу № 57-КГ14–7 // [Электронный ресурс]: Официальный сайт Верховного Суда Российской Федерации. — режим доступа: http://www.vsrf.ru/stor_pdf.php?id=611794 (дата обращения: 08.02.2020)
- Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 28.09.2017 по делу номер № 33–29700 // [Электронный ресурс]: Официальный портал судов общей юрисдикции города Москвы. — режим доступа: https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/appeal-civil/details/4ea4e22f-5917–458f-8209-afeb622c5ed7 (дата обращения: 08.02.2020)
- Доржиева С. В. К вопросу о защите прав ребенка от злоупотреблений со стороны родителей // Евразийская адвокатура. — 2017. — № 4. — С. 41–44
- Рясенцев В. А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // «Советская юстиция», 1962, N 9, стр. 8–9.
- Смирнов А. П. Соотношение понятий «охрана прав» и «защита прав» // Вестник Томского государственного университета. — 2010. № 331. — С. 123–125
- Черенева В. В. Суд Петербурга обязал суррогатную мать отдать родившихся у нее детей // «Российская газета», 18.05.2017
