Статья раскрывает содержание легального определения понятия «злоупотребление правом» в гражданском законодательстве посредством анализа его достоинств и недостатков, а также выявления проблем, связанных с несовершенством правовой конструкции нормы о злоупотреблении правом и трудностями ее реализации в правоприменительной сфере. Автор акцентирует внимание на излишней перегруженности нормы, регламентирующей злоупотребление правом, оценочными понятиями, не позволяющими четко установить факты злоупотребления правом.
Ключевые слова: злоупотребление правом, действия в обход закона, недобросовестное осуществление гражданских прав, пределы осуществления гражданских прав, противоправная цель.
Правовым отношениям, вне зависимости от их характера, свойственны два рода взаимообусловленных проблем: во-первых, это проблемы, связанные с несовершенством правовой нормы, регламентирующей эти отношения; во-вторых, проблемы, обусловленные сложностью реализации этой несовершенной нормы. Отечественные нормы о злоупотреблении правом — не исключение.
Институт злоупотребления правом в гражданских правоотношениях нашел правовую регламентацию в статье 10 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), регулирующей пределы осуществления гражданских прав. При этом предложенное законодателем легальное определение категории «злоупотребление правом» в современной редакции статьи 10 ГК РФ крайне неудачно, что порождает собой проблемы несовершенства правовой конструкции нормы о злоупотреблении правом, которые, в свою очередь, позволяют оставлять безнаказанными факты злоупотребления правом. Указанные обстоятельства свидетельствуют о высокой степени актуальности рассматриваемого вопроса.
Статья нацелена на осуществление объективного анализа легального определения понятия злоупотребления правом с тем, чтобы определить его достоинства и недостатки и выявить проблемы злоупотребления правом.
Так, в п. 1 статьи 10 ГК РФ злоупотребление правом определено посредством перечисления недопустимых в силу прямого указания конкретных видов осуществления гражданских прав, при оставлении общего перечня таких видов открытым. Так, законодатель включил в понятие злоупотребления правом следующее:
− осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу;
− действия в обход закона с противоправной целью;
− иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав [1].
Таким образом, отечественный законодатель под злоупотреблением правом понимает, прежде всего, заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав, в том числе с противоправной целью или с намерением причинить вред другому лицу.
При этом, средиотечественных цивилистов не сформировано единой позиции по вопросу о том, является ли злоупотребление правом поведением лица, лежащим в рамках дозволенной модели осуществления гражданских прав или же оно выступает гражданским правонарушением. У обеих позиций есть свои приверженцы.
Так, А. С. Шабуров понимает под злоупотреблением правом самостоятельный вид правового поведения [7, с. 413], что говорит о его осуществлении в рамках дозволенной модели реализации гражданских прав.
В. А. Белов под злоупотреблением гражданским правом предлагает понимать правомерные действия, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу (шикана) либо с иными, не охраняемыми правопорядком намерениями [4, с. 516].
Вторую позицию на сущность злоупотребления правом разделяют О. С. Поротикова, С. Г. Зайцева, А. В. Волков, И. А. Покровский и многие иные отечественные цивилисты. Так, О. С. Поротикова считает злоупотребление правом особым гражданским правонарушением [6, с. 106], а С. Г. Зайцева — отдельным видом правонарушения, выявление которого осложнено поведением нарушителя, укладывающимся в рамках «правового поля» [5, с. 16].
Включение норм о злоупотреблении правом в статью, получившую название «пределы осуществления гражданских прав» по логике законодателя свидетельствует о понимании злоупотребления правом в качестве нарушения тех самых пределов, что позволяет понимать рассматриваемую категорию через призму правонарушения. Указанный вывод подтверждается и последней трансформацией конструкции статьи 10 ГК РФ, которая расширила санкции за злоупотребление правом, придав им открытый характер, посредством указания на возможность применения «иных мер, предусмотренных законом» [1]. Такие меры могут выражаться в понуждении к совершению тех или иных действий, применении последствий недействительности сделки, лишении права и иных мерах.
В целом, институт злоупотребления правом в действующей редакции статьи 10 ГК РФ обладает рядом достоинств по сравнению с предшествующей ее редакцией.
Во-первых, законодатель удачно ушел от понимания злоупотребления правом через действия граждан и юридических лиц, заменив указанную формулировку на более подходящую в контексте наименования статьи, регулирующей злоупотребление правом — «осуществление гражданских прав» [1]. Удачность такого изменения заключается в том, что злоупотребление правом может проявляться как в активном поведении участника гражданских отношений посредством совершения им конкретных действий, так и в пассивном поведении, формой которого является бездействие.
Во-вторых, отказ от указания разновидностей лиц, которые могут злоупотреблять правом (граждане и юридические лица) также вполне обоснован, поскольку норма адресована всем участникам гражданских правоотношений. В-третьих, законодатель изменил и характер правовых последствий, возникающих в случае выявления злоупотребления правом, а также расширил их. Так, если ранее суд мог отказать в защите права, которым злоупотребило лицо, то теперь это не право, а обязанность суда. При этом с учётом характера и в зависимости от последствий злоупотребления, суд наделён возможностью отказать полностью или частично в защите права. Указанная новелла должна носить положительный характер.
Законодатель дополнил санкцию за злоупотребление правом в случае, когда оно повлекло нарушение права другого лица, возможностью последнего требовать возмещения причиненных ему убытков.
Однако, несмотря на указанные достоинства трансформированной нормы о злоупотреблении правом, она по-прежнему обладает рядом недостатков, порождающих множество проблем, связанных с ее реализацией в правоприменительной деятельности. Основной из таких проблем, на наш взгляд, является перегруженность указанной нормы оценочными понятиями, которые не дают четкого представления о том, когда именно имеет место злоупотребление правом, или вовсе применение терминов и категорий, не нашедших легальной правовой регламентации.
Так, оценочный характер носят такие понятия, как «исключительность намерения» на причинение вреда другому лицу, «заведомость», «недобросовестность». Указанные оценочные понятия не обладают достаточно ясным содержанием и не приводят исчерпывающих признаков злоупотребления правом, а служат лишь формой типизации каких-либо признаков или обстоятельств. Наличие указанных обстоятельств, в свою очередь, обуславливает широкое судейское усмотрение, на откуп которого законодатель отдал установление фактов злоупотребления правом.
Однако, отсутствие достаточно четких и конкретных формулировок, указанных в статье 10 ГК РФ, привело и к отсутствию единообразной практики по вопросу выявления злоупотребления правом и применения неблагоприятных последствий к лицу, злоупотребившему своими правами.
Зачастую, оценочные понятия достаточно удачно конкретизируются в судебной практике, несмотря на то, что последняя не является источником отечественного права. Однако, в случае с категорией злоупотребления правом и составляющими ее оценочными понятиями, в судебной практике они не нашли должного раскрытия, что порождает массу проблем при реализации нормы о злоупотреблении правом на практике. Так, понятие добросовестности правоприменитель пытается раскрыть через другую категорию — недобросовестное поведение, которое представляет собой «очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения». Вот что по этому поводу говорит судебная практика: «Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения» [2].
Аналогичная позиция изложена несколькими годами позже в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 за 2018 год [3].
Анализ конкретизированного судами понятия недобросовестности показал, что судебная практика не привнесла ничего нового в понимание сущности злоупотребления правом, а, так же как и законодатель, перегрузил рассматриваемое понятие такими оценочными категориями, как «очевидность отклонения», «добросовестное поведение», что не позволяет четко определить наличие факта злоупотребления правом.
Еще больше проблем порождает выявление действий, совершенных в обход закона с противоправной целью, как одной из разновидностей злоупотребления правом, поскольку указанное понятие не раскрыто ни законодателем, ни правоприменителем.
Пункт 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» определяет, что к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена. В частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений статьи 10 и пунктов 1 или 2 статьи 168 ГК РФ. При наличии в законе специального основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому основанию (например, по правилам статьи 170 ГК РФ) [2]. Некоторые судебные акты также указывают на возможность совершения действий в обход закона, но не раскрывают указанное понятие. Такое положение дел фактически позволяет судам устанавливать факты такого недобросовестного поведения по своему усмотрению, что препятствует формированию единообразной судебной практики.
Возможность применения правовых последствий при злоупотреблении правом также поставлена законодателем в зависимость от судейского усмотрения — учета судами характера и последствий допущенного злоупотребления, что не привносит определенности в вопросе реализации указанных последствий.
Таким образом, статья 10 ГК РФ, выступающая единственной общей нормой, регулирующей запрет злоупотребления правом, не содержит четких критериев применения данной категории на практике, что является основной проблемой института злоупотребления правом в гражданских отношениях сегодня. Единственным выходом из сложившейся ситуации должна стать кропотливая работа законодателя по конкретизации оценочных понятий, используемых в качестве критериев определения случаев злоупотребления правом, а также по легальной регламентации терминов, которые названы в качестве проявления злоупотребления правом, но не нашли раскрытия ни на законодательном, ни на правоприменительном уровне.
Литература:
- Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 16.12.2019) // «Российская газета». N 238–239. 08.12.1994.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // «Российская газета». N 140. 30.06.2015.
- Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2018) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 28.03.2018) // «Бюллетень Верховного Суда РФ». N 1. Январь 2019.
- Белов В. А. Гражданское право. Т. I. Общая часть. Введение в гражданское право: учебник для бакалавриата и магистратуры / В. А. Белов. М.: Издательство Юрайт, 2014. 622 с.
- Зайцева С. Г. К вопросу о способах противодействия проявлению феномена «злоупотребления правом» в реальной жизни // Юрист. 2003. № 9. C. 15–18.
- Поротикова О. А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом: монография / О. А. Поротикова. М.: Издательство Юрайт, 2018. 241 с. 7. Шабуров А. С. Поведение людей в правовой сфере. Правомерное поведение. Правонарушение // Теория государства и права: учебник / под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. М., 2010.
