Публичный порядок и нормы непосредственного применения как основания по российскому праву для отказа в признании и приведении в исполнение решений иностранных судов



В данной статье рассматривается вопрос применения такого основания для отказа в признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранного арбитражного решения как противоречие данного решения публичному порядку Российской Федерации. Автор обосновывает актуальность данного исследования в сложившейся ситуации в мире, подчеркивается роль такого института для отношений, осложненных иностранным элементом. Рассматриваются категории «публичный порядок Российской Федерации» и «нормы непосредственного применения» («сверхимперативные нормы») на основе актуальной практики высших судебных инстанций Российской Федерации. Автор указывает на объективную неопределенность указанных категорий в силу невозможности точно и исчерпывающе перечислить необходимые принципы и нормы, а также на важность актов судебной практики в определении критериев публичного порядка Российской Федерации. Анализируется актуальная отечественная судебная практика, которая устанавливает рамки публичного порядок и примеры норм непосредственного применения Российской Федерации. Автор отмечает, что текущее состояние отечественной судебной практики положительно скажется на институте признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений.

Ключевые слова: признание и приведение в исполнение решений иностранных судов, публичный порядок, сверхимперативные нормы, судебная практика.

Часто решения судов имеют правовые последствия за пределами государства, в котором было принято такое решение. Обычно такое происходит, если в деле присутствует иностранный элемент (иностранное юридическое лицо, международная компания, имущество, находящееся в другом государстве и так далее). В таких ситуациях необходимо учитывать такой иностранный элемент и трансграничный характер судебного решения. Для этого применяется институт признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений.

Признание решений судов иностранного государства означает придание этим решениям такой же юридической силы, какую имеют вступившие в законную силу решения судов этого же государства: они приобретают свойства неопровержимости, исключительности, а решения о присуждении — также исполнимости; они обязательны для должностных лиц и органов государственной власти данного государства [1, c. 751]. Признание решения — это необходимое условие его принудительного исполнения, которое особенно важно в условиях интернационализации хозяйственных связей и роста числа различных гражданских дел с наличием иностранного элемента.

В текущей мировой обстановке, вызванной пандемией и экономическим кризисом, государства принимают меры по борьбе с кризисом и помощи участникам гражданского оборота. Например, в Российской Федерации введен мораторий на возбуждение дел о банкротстве [2] после обращения Президента Российской Федерации. Но неизвестно, как эта мера действительно повлияет на финансовую ситуацию организаций, особенно международных. После возвращения мировой экономики в прежнее состояние количество дел о банкротстве компаний увеличится во всем мире (уже имеются первые прецеденты [3]).

В такой ситуации заработает институт признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений. На данный момент в мире существует две системы признания и приведения исполнения иностранных решений судов: автоматическое признание и приведение в исполнение иностранных решений судов и система экзекватуры. Автоматическое признание решений иностранных судов предусмотрено в Регламенте Европейского Парламента и Совета Европейского Союза № 1215/2012 «О юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам» [4]. Система экзекватуры предполагает, что иностранное судебное решение признается и исполняется после придания ему принудительной силы судом страны, где испрашивается исполнение, путем вынесения соответствующего постановления (экзекватуры) [1, с. 763].

Пример признания решений по трансграничному банкротству (несостоятельности, осложненной иностранным элементом) в ближайшем будущем покажет эффективность института признания и приведения в исполнение решений иностранных судов. Регулирование автоматического признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений касательно трансграничного банкротства приведено в Регламенте Европейского Парламента и Совета Европейского Союза № 2015/848 «О процедурах банкротства» [5], а использования системы экзекватуры — в Типовом законе ЮНСИТРАЛ «О трансграничной несостоятельности» 1997 г. [6].

В Российской Федерации нет актов, регулирующих трансграничное банкротство, а также нет заключенных международных договоров, облегчающих процедуру признания и приведения в исполнение решений иностранных судов.

К тому же существуют основания для отказа в таком признании и приведении в исполнения. В Российской Федерации общие основания для отказа в признании и исполнении решения иностранного суда установлены в ст. 412 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации [7] (далее — ГПК РФ) и ст. 244 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации [8] (далее — АПК РФ). Например, если решение иностранного суда еще не вступило в законную силу; если было процессуальное нарушение в виде отсутствия своевременного и надлежащего извещения стороны по делу; если рассмотрение такого дела относиться к исключительной компетенции российского суда; если имеется вступившее в законную силу решение суда в Российской Федерации, принятое по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям или на рассмотрении в Российской Федерации находится такое дело.

Но для отношений признания и исполнения иностранных судебных решений наиболее интересным и проблемным является основание «исполнение решения иностранного суда противоречило бы публичному порядку Российской Федерации» (п. 5 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ и п. 7 ч. 1 ст. 244 АПК РФ). Это основание и будет объектом рассмотрения в данной статье.

Указанное правило соотноситься со ст. 1193 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) [9]: норма иностранного права, подлежащая применению в соответствии с международным частным правом, в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации с учетом характера отношений, осложненных иностранным элементом. В такой ситуации при необходимости должна применяться соответствующая норма российского права.

Что же такое публичный порядок? В одном из Обзоров судебной практики Высший Арбитражный Суд Российской Федерации (далее — ВАС РФ) указал, что под публичным порядком в целях применения названных норм понимаются фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы государства [10]. Данное определение публичного порядка активно используется в судебной практике при рассмотрении дел о признании иностранных судебных решений.

Проблемой в данном случае является то, что невозможно составить перечень положений, который охватил бы абсолютно все нормы об основах правопорядка Российской Федерации. ВАС РФ дал только ориентир, на основе которого суды в дальнейшем сами оценивают, насколько положения иностранных судебных решений и норм иностранного права соответствуют российскому публичному порядку в значении основополагающих принципов.

ВАС РФ также указал, что оценка арбитражным судом вопроса исполнения иностранного судебного решения на предмет нарушения публичного порядка Российской Федерации не должна привести к пересмотру такого решения по существу (п. 1 указанного Обзора). В деле [11], которое описывается в указанном Обзоре судебной практики ВАС РФ, применение арбитражем мер ответственности за допущенное юридическим лицом нарушение договорных обязательств было осуществлено на основании норм шведского права, избранного сторонами в качестве применимого права. В связи с этим суд признал, что доводы общества о привлечении его к двойной ответственности за одно и то же нарушение путем взыскания убытков в размере разницы между покупной ценой и ценой приобретения по замещающей сделке, а также процентов на сумму возвращенного вследствие неисполнения контракта авансового платежа свидетельствуют о его несогласии с принятым арбитражным решением по существу. То есть, ВАС РФ обратил внимание на то, что публичный порядок должен касаться фундаментальных норм и принципов, связанных, например, с правовой системой Российской Федерации, суверенитетом государства, деятельностью государственных органов, но не с рассмотрением дела по существу в смысле рассмотрения предмета спора сторон по конкретному делу.

В качестве примеров таких принципов можно привести право на суд [12], борьба с коррупцией (п. 2 указанного Обзора), соблюдение независимости и беспристрастности арбитров [13], неприкосновенность права собственности [14], принцип мирного разрешения споров [15], защита охраняемых интересов третьих лиц в отношениях с неплатежеспособным должником в деле о банкротстве [16], недопустимость нарушения в виде создания в преддверии банкротства видимости частноправового спора с отнесением его на рассмотрение третейского суда для получения в дальнейшем формальных оснований для упрощенного включения необоснованной задолженности в реестр требований кредиторов должника в целях влияния на ход дела о банкротстве [17].

Указывается, что использование такого основания для отказа в признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения должно применяться судами в исключительных случаях [18] и не должно применяться только потому, что в российском праве отсутствует аналогичная норма иностранного права [19].

Данное правило применяется и в иностранных судах. Так, в американском деле о признании немецких судебных решений по делу о банкротстве компании «Qimonda» американский суд указал, что немецкое законодательство о несостоятельности противоречит публичному порядку Соединенных Штатов Америки, так как оно предусматривает прекращение неисполненных обязательств после начала производства по делу о банкротстве, в том числе и по лицензионным соглашениям, а американское законодательство о банкротстве никак не касается вопросов выплат лицензиатам, и отсутствие денежных выплат лицензиатам повлияет на всю экономику Соединенных Штатов Америки [20].

Такое же основание отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений перечислено и в международных актах. Так, в Регламенте Европейского Союза № 1215/2012 «О юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам» данное основание предусмотрено в ст. 45: суд может отказать в признании иностранного судебного решения, если признание такого решения с очевидностью будет противоречить публичному порядку государства.

В Обзоре судебной практики ВАС РФ имеется указание, что составной частью публичного порядка является запрет совершать действия, прямо запрещенные сверхимперативными нормами законодательства Российской Федерации, если этими действиями наносится ущерб суверенитету или безопасности государства, затрагиваются интересы больших социальных групп, нарушаются конституционные права и свободы частных лиц. Положение о сверхимперативных нормах (нормах непосредственного применения) содержится в ст. 1192 ГК РФ: нормы международного частного права (раздел 6 ГК РФ) не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. Суд будет применять такие нормы независимо от урегулирования применимого права сторонами в договоре. При этом следует отличать императивные нормы, речь о которые идет в Постановлении Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» [21], которые устанавливают права и обязанности сторон договора и регулируют возможность отойти от этих положений, и императивные нормы в значении норм непосредственного применения, которые также можно назвать сверхимперативными, разъяснения по применению которых содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации» [22] (далее — Постановление Пленума № 24).

Что такое нормы непосредственного применения? Объяснение дается в п. 10 Постановления Пленума № 24. К нормам непосредственного применения по смыслу ст. 1192 ГК РФ относятся только такие императивные нормы, которые вследствие указания в них самих или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. Императивная норма права имеет особое значение и относится к нормам непосредственного применения, если она имеет своей основной целью защиту публичного интереса, связанного с основами построения экономической, политической или правовой системы государства.

ВС РФ приводит примеры таких норм. Таковой является норма, устанавливающая ограничения оборотоспособности определенных объектов гражданских прав (в частности, на приобретение иностранными лицами в предусмотренных законом случаях земельных участков, акций и долей в уставных капиталах определенных хозяйственных обществ). В силу прямого указания закона к числу норм непосредственного применения относятся положения п. 2 ст. 414 Кодекса Торгового Мореплавания Российской Федерации [23], согласно которому наличие соглашения сторон о выборе применимого права не может повлечь устранение или уменьшение ответственности, которую по Кодексу Торгового Мореплавания Российской Федерации перевозчик несет за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, утрату или повреждение груза и багажа либо просрочку их доставки. Примеры возможных императивных норм приведены и в других пунктах Постановления Пленума № 24: п. 40 (абз. 1 п. 2 ст. 67.2 ГК РФ [24] про невозможность включения в корпоративный договор положения об обязанности голосовать в соответствии с указанием органов корпорации), п. 45 (нормы о защите прав потребителей).

Сверхимперативные нормы в толковании ВС РФ отличаются от норм, составляющих публичный порядок Российской Федерации. Если публичный порядок — это фундаментальные основы, принципы, которые в силу своей значимости составляют основу для экономической, правовой системы Российской Федерации, то сверхимперативные нормы шире по значению, в них могут включаться не только основополагающие принципы, которые предполагаются под публичным порядком. В отношении сверхимперативной нормы действует другой механизм действия. Если затрагивается действие свехимперативной нормы, то суд обязан сразу применить положения этой нормы, не обращая внимания на нормы иностранного права. В п. 10 Постановления Пленума № 24 указывается, что в части, не урегулированной нормой непосредственного применения, не исключается применение права, определенного соглашением сторон о выборе применимого права или коллизионными нормами, то есть суд сперва применяет норму непосредственного применения, а потом уже вправе посмотреть на регулирование применимым правом. По применению норм о публичном порядке государства суд смотрит сперва на коллизионную норму, потом на применимое право, на соответствующую норму иностранного права, а потом соотносит ее содержание с публичном порядком своей страны, с фундаментальными нормами и принципами.

Судебная практика указывает свои примеры сверхимперативных норм по российскому законодательству (запрет права собственности на сельскохозяйственные участки определенным видам юридических лиц [25], санкционные запреты в отношении определенных товаров [26], установление срока для предъявления иностранного судебного решения к признанию и принудительному исполнению в Российской Федерации [27]).

Проблема заключается в судейском усмотрении при рассмотрении подобных дел. Невозможно точно предсказать, как российский суд интерпретирует иностранную судебную норму в сравнении с российским публичным порядком или будет ли российский суд рассматривать норму российского права в качестве нормы непосредственного применения. Проблема нерешаемая, так как невозможно определить все сверхимперативные нормы в российском законодательстве, а вопрос признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений в Российской Федерации один из главнейших для многих правоотношений, потому что суды часто отказывают именно по этому основанию.

В заключении стоит отметить, что такое основание для отказа в признании и приведении в исполнение решений иностранных судов как противоречие публичному порядку является важным для защиты суверенитета Российской Федерации и защиты основных принципов российской правовой и экономической системы. То, каким образом высшие судебные инстанции интерпретируют и рассматривают публичный порядок и нормы непосредственного применения Российской Федерации, можно признать положительным опытом, так как в судебных актах отражается современная действительность и текущая политика государства. Те рамки, которые очерчены судебной практикой, дают возможность нижестоящим судам эффективно применять нормы в производстве по делам о признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений.

Литература:

1. Марышева Н. И. Международное частное право: учебник. 4-е изд., перераб. и доп. М.: ИЗиСП, КОНТРАКТ, 2018. 848 с.;
2. Федеральный закон от 01.04.2020 г. № 98-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций» // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 01.04.2020;
3. Flybe: airline collapses two months after government announces rescue // The Guardian. URL: https://www.theguardian.com/business/2020/mar/05/flybe-collapses-two-months-after-government-announces-rescue (дата обращения: 20.04.2020);
4. Регламент № 1215/2012 Европейского парламента и Совета Европейского Союза «О юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам» (Принят в г. Страсбурге 12.12.2012) // Official Journal of the European Union N L 351. 20.12.2012. P. 1. (http://eur-lex.europa.eu/) (дата обращения: 20.04.2020);
5. Регламент № 2015/848 Европейского парламента и Совета Европейского Союза «О процедурах банкротства» // Official Journal of the European Union N L 141. 05.06.2015. P. 19. (http://eur-lex.europa.eu/) (дата доступа: 20.04.2020 г.);
6. Типовой закон ЮНСИТРАЛ о трансграничной несостоятельности (Принят в г. Вене 30.05.1997 г. на 30-ой сессии ЮНСИТРАЛ) // Доклад Комиссии ООН по праву международной торговли о работе ее тридцатой сессии 12–30 мая 1997 года. Генеральная Ассамблея. Официальные отчеты. Пятьдесят вторая сессия. Дополнение № 17 (A/52/17). — Нью-Йорк: ООН. 1997. С. 71–81;
7. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 г. № 138-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 46. Ст. 4532;
8. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 г. № 95-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3012;
9. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 г. № 146-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4552;
10. Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 26.02.2013 г. № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений» // Весник ВАС РФ. 2013. № 5;
11. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.03.2011 г. по делу № А05–10560/2010;
12. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 10.07.2017 г. № 305-ЭС17–993 по делу № А40–60583/2016;
13. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 03.02.2016 г. № Ф05–20104/2015 по делу № А40–102676/15;
14. Постановление ФАС Центрального округа от 21.01.2009 г. по делу № А09–7012/2008–35;
15. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 18.05.2018 г. № 301-ЭС17–20169 по делу № А38–2183/2017;
16. Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30.03.2018 г. № Ф04–274/2018 по делу № А45–27218/2017;
17. Определение Судебной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 05.12.2016 г. № 305-ЭС16–10852 по делу № А41–21198/2015;
18. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 05.03.2015 г. № Ф05–68/2015 по делу № А40–83447/14–29–709;
19. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13.09.2011 г. № 9899/09 по делу № А56–60007/2008 // Вестник ВАС РФ. 2012. № 12;
20. Chung, John J. In re Qimonda AG: The Conflict Between Comity and the Public Policy Exception in Chapter 15 of the Bankruptcy Code (February 3, 2014). Boston University International Law Journal, Vol. 32, p. 89, 2014; Roger Williams Univ. Legal Studies Paper No. 145. Available at URL: https://ssrn.com/abstract=2390351 (дата обращения: 11.04.2020 г.);
21. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах» // Вестник ВАС РФ. 2014. № 5;
22. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09.07.2019 г. № 24 «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации» // Бюллетень ВС РФ. 2019. № 10;
23. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30.04.1999 г. № 81-ФЗ // СЗ РФ. 1999. № 18. Ст. 2207;
24. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 г. № 51-ФЗ // СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301;
25. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 20.03.2020 г. № 310-ЭС20–1699 по делу № А83–6583/2019;
26. Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.09.2018 г. № Ф07–10993/2018 по делу № А21–4708/2018;
27. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 17.02.2020 г. № Ф05–10911/2019 по делу № А40–122648/2018.