Данная работа является тематическим продолжением проводимого нами исследования обращений русских писателей во власть предержащим и во властные структуры с письмами. Нами обосновывается тезис, что подобные тексты – письма представителей русской интеллигенции, в частности писателей, во власть – образуют особый эпистолярный жанр, обладающий следующими отличительными чертами: 1. напряжённость, вызванная иерархичностью отношений адресанта и адресата; 2. «высоте» адресата соответствует «высота» темы; 3. часто «письма вождям» мыслятся их авторами как открытые; 4. теме соответствует язык и стиль.
При анализе материала XVIII – начала XX века для обозначения анализируемого жанра мы используем термин Л.Н.Толстого «письмо царю» (своё письмо Александру III Толстой озаглавил как «Письмо царю», 1881, письмо Николаю II – как «Царю и его помощникам», 1901), при анализе материала XX века (советский период) – термин А.И.Солженицына «письмо вождю» («Письмо вождям Советского Союза» написано А.И.Солженицыным в 1973 году и в 1974 году опубликовано издательством «YMCA-Press») [26; 27]. Мы полагаем, что эти две разновидности по сути одного и того же жанра имеют ряд отличий (в первую очередь – это отношение к природе власти).
Нами были выделены следующие разновидности анализируемого жанра: 1. письмо-инвектива содержит обвинения критику существенных сторон деятельности властных органов и лиц; 2. другой тип писем, который мы назвали письмом-декларацией, содержит в развёрнутом виде разъяснения позиций автора по важнейшим мировоззренческим и (или) творческим вопросам [28]; 3. письмо-памфлет вождю (традиционная для памфлета экспрессия, краткость слога, открытая тенденциозность близки дарованию сатирика); 4. письмо-донос (в таких письмах весьма силён элемент доносительства, явно желание оправдаться за счёт другого); 5. письмо-жалоба/просьба/оправдание (в таких письмах выражается надежда на восстановление справедливости) [30]; 6. письмо-дифирамб/благодарность/творческий отчёт, выражающее благодарность власти за благосклонность.
В рамках данной статьи мы рассмотрим явление, существовавшее и в XIX столетии, гораздо более «успешно» и «плодотворно» функционирующее в веке XX [29], – это явление литературного доносительства. Целый ряд примеров такого рода приводят в своих исследованиях А.М. Скабический [25] и М.К. Лемке [15] (см. также [20, с. 45]).
Заинтересовавшихся данной проблематикой отсылаем к упомянутым книгам, в рамках же нашего исследования более подробно остановимся на одном из наиболее острых вопросов истории русской литературы – на сотрудничестве Ф.Б. Булгарина, одного из крупнейших журналистов второй четверти XIX века и видного литератора своего времени, с III Отделением. (Отметим, что записки Булгарина властям уже не раз становились объектом исследования, не только как исторический факт и факт истории взаимоотношений литературы и власти, но и с точки зрения стилистики – так, монографическое исследование записок Булгарина Николаю I см.: [2]. Несмотря на то, что некоторые исследования можно упрекнуть в тенденциозности, а также на то, что в них можно найти целый ряд небесспорных утверждений, в этих работах содержатся весьма ценные наблюдения и небезынтересный анализ материала. Мы же ставим себе целью ещё раз привлечь внимание исследователей к этой далёкой от разрешения проблеме, а также вписать письма Булгарина в III Отделение в контекст жанра «письма царю»). «В наши дни, несмотря на попытки некоторых литературоведов, большинство русских знает его (Булгарина – Е.С.) как издателя самой популярной газеты второй четверти XIX века – “Северной пчелы”, как недруга Пушкина, сотрудника III Отделения и литератора с одиозной репутацией» [10, с. 70]. В литературных кругах слухи о сотрудничестве Фаддея Венедиктовича с III Отделением стали циркулировать в 1829 г. [9, с. 180 – 181; 19, с. 70]. Среди литераторов пушкинского круга Булгарин «был признан за шпиона, агента III Отделения» [12, с. 103]. В дальнейшем было опубликовано немало записок Булгарина в III Отделение [4; 5; 6; 7; 8; 14, с. 149 – 150; 17, с. 35 – 54; 18, с. 130 и 141; 31; 32, с. 70 – 72; 33, с. 299 – 303; 34, с. 130 – 132 и сл.;]. К настоящему времени твёрдо установилась репутация Булгарина как «агента III Отделения», о чём свидетельствуют определения таких держателей литературной нормы, как комментаторы [3, с. 660; 11, с. 315] и краеведы-популяризаторы [13, с. 119]. Правда, в последние годы делались попытки пересмотреть эту точку зрения. Так, М.Салупере считает, что он не писал доносы а «делился информацией и соображениями» общего характера, «стремясь быть полезным». Однако об особых выгодах и покровительстве ему со стороны III Отделения говорить трудно [23; 24]. Н.Н.Львова вообще, не затрудняя себя доказательствами, заявляет, что Булгарин «никогда не был агентом III Отделения. Когда родилась это сплетня и как она укоренилась, уже никто не помнит» [16, с. 18]. В ряде новейших исследований Фаддей Венедиктович представлен как убеждённый идеолог империи [2; 35]. Некоторые исследователи предпринимают попытки представить Булгарина как одного из крупнейших русских писателей [1; 16].
А.И. Рейтблат, исследующий жизнь и творчество Булгарина, приходит к такому выводу: «Все литераторы пушкинского круга относились с этого времени (с конца 1829 г., когда стало известно о его связях с III Отделением – Е.С.) резко отрицательно, называя его шпионом и доносчиком. Последнее не соответствовало истине, ведь Булгарин хотя и не получал денег, но в эти годы, по сути дела, служил в III Отделении (или, если угодно, III Отделению) и писал докладные записки по запросу, а не по собственной инициативе. Но в борьбе против Булгарина эта группа нередко прибегала к подобным передержкам. Так, например, утверждалось, что его читатели принадлежат к социальным низам, в то время как это были представители средних слоёв (см. [22] – Е.С.). Скорее можно обвинить Булгарина в злоупотреблении служебным положением, поскольку в ряде случаев он в борьбе со своими журнальными конкурентами сгущал краски, выдавая оппозиционеров за революционеров. Я думаю, что в ожесточённых нападках “литературных аристократов” на Булгарина надо различать повод и причину. Ведь 1829 год, когда, собственно, начались эти нападки, это год издания и бешеного читательского и коммерческого успеха булгаринского романа “Иван Выжигин”, а следующий год был ознаменован неуспехом “Литературной газеты”, во многом, собственно, и созданной для борьбы с Булгариным и его литературными союзниками. Подобно Булгарину, стремившемуся выставить своих журнальных противников политически опасными потрясателями основ, “литературные аристократы” в литературной борьбе (курсив автора цитируемого текста – Е.С.) с ним ставили своей целью политически дезавуировать его, представив шпионом и доносчиком. Эта сторона деятельности Булгарина намеренно раздувалась и афишировалась с целью подорвать кредит доверия у публики к Булгарину. Тем не менее в конце 1820-х – начале 1830-х годов эти попытки успеха не имели, он по-прежнему оставался широко читаемым, влиятельным писателем» [21].
В заключение отметим, что письмо-декларация и письмо-жалоба/просьба/оправдание уже были подробно исследованы нами; примеров писем-памфлетов и писем-инвектив как разновидностей «письма царю» нами не обнаружено (зато нами найдены многочисленные примеры подобного рода текстов в контексте «писем вождю»); письмо-дифирамб/благодарность/творческий отчёт на материале русской литературы XIX века ещё ждёт обстоятельного анализа. Изучение писем литератора во власть даёт возможность выявить черты личности автора и его писательской индивидуальности, прояснить его жизненную позицию, взгляды на искусство и политику, уяснить приемлемые для него формы взаимодействия власти и культуры. На наш взгляд, должен быть детально рассмотрен образ адресата писем. Отдельный аспект изучаемой нами проблемы является осмысление социокультурной ситуации XIX века, на настоящий момент изученной, к сожалению, крайне неудовлетворительно.
Литература:
Акимова Н.Н. Ф.В.Булгарин: литературная репутация и культурный миф. Хабаровск, 2002.
Алтунян А.Г. «Политические мнения» Фаддея Булгарина: идейно-стилистический анализ записок Ф.В.Булгарина к Николаю I. М., 1998.
Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1983.
Булгарин Ф.Б. «Записка о цензуре и коммунизме в России» и письмо А.Ф.Орлову (публикация В.Семановского) // Голос минувшего. 1913. № 3, № 4.
Булгарин Ф.Б. Записки в III Отделение (публикация А.И.Рейтблата) // Родина. 1989. № 12. С. 102 – 114.
Булгарин Ф.Б. Записки в III Отделение (публикация А.И.Рейтблата) // Вопросы литературы. 1990. № 3. С. 102 – 114.
Булгарин Ф.Б. Записки в III отделение (публикация А.И.Рейтблата) // Новое литературное обозрение. 1993. № 2. С. 129 – 146.
Булгарин Ф.Б. Записки в III Отделение (публикация А.И.Рейтблата) // Шестые Тыняновские чтения: Тезисы докладов и материалы для обсуждения. Рига, 1992. С. 65 – 78.
Вацуро В.Э «Северные цветы». М., 1978.
Глушковски П. Восприятие Булгарина в Польше и в России в XIX – XX вв. // Историческая память: Люди и эпохи. Тезисы научной конференции, Москва, 25 – 27 ноября 2010 г. / Отв. ред. А.О.Чубарьян. М., 2010. С. 68 – 70.
Григорович Д.В. Литературные воспоминания. М., 1987.
Дельвиг А.И. Полвека русской жизни. Воспоминания. 1820 – 1870. М.-Л., 1930. Том 1.
Зажурило В.К., Кузьмина Л.И., Назарова Г.И. «Люблю тебя, Петра творенье…»: Пушкинские места Ленинграда. Л., 1989.
Киселёв В. Поэтесса и Царь (Из истории русской поэзии 40-х годов) // Русская литература. 1965. № 1. С. 144 – 156.
Лемке М.К. Николаевские жандармы и литература. 1826 – 1855 гг. По подлинным делам третьего отделения С.Е.И.В. канцелярии. 2-е изд. СПб., 1909.
Львова Н.Н. Каприз Мнемозины // Булгарин Ф.Б. Сочинения. М., 1990.
Моздалевский Б.Л. Пушкин под тайным надзором. 3-е изд. Л., 1925.
Нифонтов А.С. Россия в 1848 г. М., 1949.
Оксман Ю. Булгарин // Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. В 6 томах. М.-Л., 1931. Том 6.
Ольминский М. Свобода печати. СПб., 1906/
Рейтблат А.И. Булгарин и III отделение в 1826 – 1831 гг. // Новое литературное обозрение. 1993. № 2. С. 113 – 129.
Рейтблат А.И. Ф.В.Булгарин и его читатели // Чтение в дореволюционной России. М., 1992. С. 55 – 66.
Салупере М. Неизвестный Фаддей // Радуга. Таллинн, 1991. № 4. С. 30 – 41.
Салупере М. Тайный надзор и доносы на журналистов в конце 1820-х гг. // Тезисы докладов научной конференции «Великая Французская революция» 15 – 17 декабря 1989 г. Тарту, 1989. С. 45.
Скабичевский А.М. Очерки по истории русской цензуры. СПб., 1892.
Суровцева Е.В. Жанр «письма вождю» в советскую эпоху (1950-е – 1980-е гг.). М.: АИРО-XXI, 2010.
Суровцева Е.В. Жанр «письма вождю» в тоталитарную эпоху (1920-е – 1950-е годы). М.: АИРО-XXI, 2008.
Суровцева Е.В. Письмо-декларация как разновидность жанра «письма царю» // Язык и личность в поликультурном пространстве. Севастополь, 2011. (В печати).
Суровцева Е.В. Письмо-донос как разновидность жанра «письма вождю» (сталинская эпоха) // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. М., 2009. № 10. С. 243 – 245.
Суровцева Е.В. Письмо-жалоба/просьба/оправдание как разновидность жанра «письма царю» // Acta Russiana. Сеул: Институт России-СНГ, 2011. № 3. С. 73 – 96.
Сухомлинов М.И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. СПб., 1829. Т. 2.
Шпизер С. Из архива Фаддея Булгарина // Наша старина. 1916. № 1.
Щеголев П.Е. Декабристы. М.-Л., 1926.
Эйдельман Н.Я. Пушкин и его друзья под тайным надзором // Вопросы литературы. 1985. № 2.
Янов А. Загадка Фаддея Булгарина: Социально-исторический очерк // Вопросы литературы. 1991. № 9 – 10. С. 98 – 125.
