Особенности личности и ее ролевой позиции в структуре виртуального буллинга



В статье рассмотрены психологические особенности личности, включенной в ситуацию буллинга. Представлено теоретическое и эмпирическое исследование ролевых позиций в структуре буллинга.

Исследования особенностей участников буллинга приобретают актуальность. Выявленные особенности позволят создать целостную картину взаимодействия в процессе буллинга и проанализировать психологические характеристики его участников, а также разработать систему психологического сопровождения участников буллинга.

Согласно данным ВЦИОМ, более 40 % подростков России ежедневно подвергаются буллингу как в реальном, так и в виртуальном пространстве. Чаще всего, буллеры преследуют жертву не только в стенах школы, но и в социальных сетях. По данным ВОЗ за 2015 год Россия заняла первое место по кибербуллингу в мире и остается лидером до сих пор. Также в 2015 году Международная ассоциация детских телефонных линий (Child Helpline International) зарегистрировала более 16 000 обращений детей за помощью в отношении кибербуллинга [5]. В отчете той же ассоциации, сделанном в Европейском парламенте в 2013 году, кибербуллинг был назван причиной апелляций в 7 % случаев.

«Буллинг-структуру» как социальную систему, предложенную Е. Роландом, описывает Д. Лейн, включающую инициаторов (помощников обидчика, защитников «жертвы», свидетелей) и их жертв. [4]. Буллинг-структура включает в себя следующие ролевые позиции:

1. Обидчик (инициатор). Характеризуется как личность с высокой общей агрессивностью, потребностью в доминировании, чувствительностью к критике, но они равнодушны к чувствам других и неспособны к эмпатии.
2. Помощники инициаторов характеризуется стремлением помогать и подражать «обидчику». Как правило, то помощники ведут себя правильно с учителями, но самоутверждаются за счет ровесников или детей младшего возраста.
3. Защитники «жертвы» обычно имеют высший авторитет среди одноклассников. Они менее склонны демонстрировать издевательства над своими сверстниками и менее подвержены буллингу.
4. Жертвы преследования характеризуются плохими коммуникативными навыками, небольшим количеством друзей или их отсутствием, низкой самооценкой. Обычно жертвы испытывают большее чувство вины и страха перед школой.

Буллинг, как правило, оказывает влияние не только на жертв. Подростки, которые издеваются над другими, получают удовольствие от того, что возвышаются над своими жертвами, а также оказывают на них непосредственное влияние. Поэтому в дальнейшем у таких молодых людей проявляются проблемы с эмпатией, что, в свою очередь, грозит привести к девиантному и преступному поведению [1, 2].

В исследовании приняли участие пользователи Интернета в возрасте от 12 до 15 лет (73 человек). Исследование проводилось в реальном пространстве (22 человек) и в виртуальном пространстве (51 человек).

Методы и методики исследования. В качестве эмпирических методов исследования использовался психодиагностический пакет для выявления ролевой позиции в буллинг-структуре, а также когнитивных особенностей и уровня сформированности суицидальных намерений: методика для выявления ролевой позиции в буллинг-структуре (Е. Г. Норкина); методика на выявление уровня сформированности суицидальных намерений (Т. Н. Разуваевой); опросник для выявления склонности к буллингу в интернет-пространстве (И. С. Лучинкина); опросник для выявления когнитивных искажений в ходе общения (И. С. Лучинкина).

Результаты эмпирического исследования. Исследование проходило в несколько этапов. В ходе исследования экспертами выступали педагоги-психологи школ, где обучаются респонденты.

На первом этапе выделено 5 групп подростков согласно их ролевым позициям в буллинг-структуре:

1. Группа буллеров (13 человек). Респонденты этой группы ежедневно подвергают жертв травле, агрессивному преследованию в словесной и физической форме. Согласно данным педагогов-психологов, буллерам присущи высокая агрессивность и тревожность.

Также было выявлено, что 60 % респондентов этой группы в интернет-пространстве предпочитают такие формы кибербуллинга как продолжительное домогательство и преследование, использование фиктивного имени.

2. Группа помощников буллеров (9 человек). Помощники действуют ситуативно, чаще — поддерживают буллеров. Эксперты отмечают, что респондентам свойственны ситуативная или заниженная самооценка, личностная тревожность.

Также было выявлено, что 70 % респондентов этой группы в интернет-пространстве предпочитают такие формы кибербуллинга как публичное разглашение личной информации, угроза физической расправой.

3. Жертвы (16 человек). Респонденты этой группы в 89 % случаев подвергаются длительной, систематической травле (более 1 года). Согласно данным экспертов, у 50 % отмечается сниженная успеваемость в школе, высокий уровень тревожности и фрустрированности.

Также было выявлено, что 45 % респондентов этой группы в интернет-пространстве предпочитают такие формы кибербуллинга как оскорбление, домогательства. Предположительно, в данном случае срабатывают компенсаторные стратегии.

4. Защитники жертв (9 человек). Педагоги-психологи отмечают, что поведение защитников жертв варьируется от уточнений, что «нельзя обижать людей» до открытых конфликтов с буллерами. Респондентам этой группы, чаще всего, присуща ситуативная тревожность.

5. Наблюдатели (26 человек). Было выявлено, что 15 % респондентов этой группы в интернет-пространстве предпочитают такую форму кибербуллинга как оскорбление.

На втором этапе были исследованы уровень сформированности суицидальных намерений, склонность к буллингу в интернет-пространстве, когнитивные искажения в ходе общения.

Результаты исследования сформированности суицидальных намерений. Группе буллеров, в большей степени, присущи максимализм, социальный пессимизм, высокий антисуицидальный фактор; группе помощников — максимализм, невозможность конструктивного планирования будущего (временная перспектива), несостоятельность, высокий антисуицидальный фактор; группе защитников жертв — аффективность, высокий антисуицидальный фактор, группе наблюдателей — средние показатели по указанным шкалам, высокий антисуицидальный фактор.

Результаты исследования группы жертв позволили выделить несколько групп:

1. Респонденты, которым присущи демонстративность, слом культурных барьеров, высокий антисуицидальный фактор (9 человек).
2. Респонденты, которым присущи аффективность, несостоятельность, низкий антисуицидальный фактор (4).
3. Респонденты, которым присущи уникальность, слом культурных барьеров, низкий антисуицидальный фактор (3).

Результаты исследования когнитивных искажений в ходе общения. Группе буллеров присущи когнитивные искажения по типу навешивания ярлыков, дихотомического мышления; группе помощников — катастрофизация, персонализация, сверхгенерализация; группе защитников жертв — сверхгенерализация; группе наблюдателей — средние или низкие показатели по указанным шкалам.

Результаты исследования группы жертв позволили выделить несколько групп:

1. Респонденты, которым присущи когнитивные искажения по типу эмоциональное обоснование, сверхгенерализация.
2. Респонденты, которым присущи когнитивные искажения по типу персонализация, катастрофизация, дихотомическое мышление.
3. Респонденты, которым присущи когнитивные искажения по типу чтение мыслей, мысленный фильтр, обесценивание позитивного.

Выводы.

Результаты исследования позволили выделить следующие группы респондентов:

1. Группа буллеров. Предпочитают такие формы кибербуллинга как продолжительное домогательство и преследование, использование фиктивного имени. Присущи максимализм, социальный пессимизм, высокий антисуицидальный фактор, когнитивные искажения по типу навешивания ярлыков, дихотомического мышления.
2. Группа помощников буллеров. Предпочитают такие формы кибербуллинга как публичное разглашение личной информации, угроза физической расправой. Присущи максимализм, невозможность конструктивного планирования будущего (временная перспектива), несостоятельность, высокий антисуицидальный фактор, когнитивные искажения по типу катастрофизация, персонализация, сверхгенерализация.
3. Защитники жертв. Не занимаются кибербуллингом. Присущи аффективность, высокий антисуицидальный фактор, когнитивные искажения по типу сверхгенерализация.
4. Наблюдатели, из них 15 % предпочитают такую форму кибербуллинга как оскорбление. Присущи средние показатели по шкалам когнитивных искажений, высокий антисуицидальный фактор.
5. Жертвы. Предпочитают такие формы кибербуллинга как оскорбление, домогательства. Среди этой группы можно выделить подгруппы:

1. Респонденты, которым присущи демонстративность, слом культурных барьеров, высокий антисуицидальный фактор, когнитивные искажения по типу эмоциональное обоснование, сверхгенерализация.
2. Респонденты, которым присущи аффективность, несостоятельность, низкий антисуицидальный фактор, когнитивные искажения по типу персонализация, катастрофизация, дихотомическое мышление.
3. Респонденты, которым присущи уникальность, слом культурных барьеров, низкий антисуицидальный фактор, когнитивные искажения по типу чтение мыслей, мысленный фильтр, обесценивание позитивного.

Литература:

1. Бутенко В. Н., Сидоренко О. А. Буллинг в школьной образовательной среде: опыт исследования психологических особенностей «Обидчиков» и «Жертв» / В. Н. Бутенко, О. А. Сидоренко // Вестник КГПУ им. В. П. Астафьева. — 2015. — № 3 (33). — С. 138–143.
2. Наумова Н. Н., Ефимова А. С. Зарубежные исследования феномена буллинга в 1980–90 годы / Н. Н. Наумова, А. С. Ефимова // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2018. — № 5–1. — С. 139–142.
3. Норкина Е. Г. Методика на выявление «Буллинг-структуры» / Е. Г. Норкина // Таврический научный обозреватель. — 2016. — № 3. — С. 170–174.
4. Ушакова Е. Н. Буллинг — новый термин для старого явления / Е. Н. Ушакова // Директор школы. — 2009. — № 6. — С. 84–87.
5. Ano G. G., Vasconcelles E. B. Religious coping and psychological adjustment to stress: a meta-analysis / G. G. Ano, E. B. Vasconcelles //J Clin Psychol. — 2005. — (4). — P. 461–80.
6. Shariff S. Cyberbullying: Issues and Solutions for the School, Northbrook / S. Shariff. — New York: Routledge, 2008. — 299 p.