Успех проведения расследования зависит от неразглашения имеющихся данных, сохранения в тайне плановых и проводимых действий. Обеспечение тайны предварительного следствия было и остается одним из важнейших условий успешного раскрытия и расследования преступлений. При этом, план расследования, объем проведения следственных и процессуальных действий, время и последовательность их проведения следователь определяет самостоятельно.
Закон не запрещает защитникам участвовать в следственных действиях, в которых участвуют их подзащитные. Однако это вовсе не означает, что следователь во всех случаях должен заранее извещать защитника или обвиняемого о проведении тех или иных действий по уголовному делу. Защитник должен быть заранее предупрежден только о проведении следственных и процессуальных действий, в которых его участие обязательно [2, с. 129; 13].
В то же время работа самого защитника предусматривает поиск данных, оправдывающих подозреваемого смягчающих или исключающих его ответственность. Для этого защитнику нередко приходится выполнять действия, которые по своему содержанию и характеру аналогичны проведению оперативно-розыскной деятельности.
Защитник должен по возможности посетить место преступления и осмотреть его, опросить людей, которые могут быть очевидцами преступления, воссоздать полную картину преступления, создав тем самым собственную доказательную базу [5, с. 58; 14].
В. М. Тертишник справедливо отмечает, тот факт, что защитник в уголовном процессе является субъектом доказывания, который наделен определенными правами на собирание доказательственной информации, является значительным шагом законодателя вперед на пути к реализации в уголовном процессе принципа состязательности сторон [9, с. 28; 15].
При этом защитнику предоставлены только самые необходимые права, а процессуальная форма их реализации законом не предусмотрена, поскольку положения части 3 статьи 86 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [10] вступают в некоторые противоречия с одним из фундаментальных понятий уголовного процесса — понятием процессуальной формы, которая обязывает осуществлять следственные и судебные действия в установленном законом порядке.
В. М. Тертишник объясняет данное процессуальное решение тем, что на стороне защитника — принцип презумпции невиновности, который устанавливает правило — все сомнения должны толкования в пользу подозреваемого и обвиняемого. Поэтому защитнику не обязательно собирать неопровержимые доказательства невиновности своего подзащитного, а достаточно лишь таких, которые вызывают сомнения в его виновности [9, с. 28; 15].
В то же время процессуальная форма действий защитника по собиранию доказательств должна содержать определенные гарантии получения правдивых фактических данных, иначе возможности для того, чтобы сеять сомнения, могут стать безграничными. На практике данное положение так же зачастую приводит к разногласиям.
Так, Конституционный Суд Российской Федерации [6] отказал в удовлетворении жалобы гр-ну А. А. Бугрову, который оспаривал конституционность пункта 2 части 3 статьи 86 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в части собирания доказательств путем опроса лиц с их согласия. Заявитель пояснял свою позицию тем, что данная норма не соответствует статьям 19 и 48 Конституции Российской Федерации и не предусматривает необходимости предупреждения опрашиваемого защитником лица об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и разъяснения ему права не свидетельствовать против себя самого и своих близких родственников.
В своем решении Конституционный Суд Российской Федерации сослался на то, что по данному вопросу уже было решение, сохраняющее свою конституционную силу. О результатах проделанной работы частный детектив, согласно статьи 9 закона Российской Федерации «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» обязан предоставить клиенту письменный отчет, в котором должны быть отражены ответы на основные вопросы, интересующие клиента [3].
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не содержит норм, которые бы прямо запрещали адвокату-защитнику привлекать к сотрудничеству частного детектива и право на использование результатов деятельности частного детектива в доказывании [7, с. 291].
Для обеспечения допустимости предметов, собранных частным детективом, адвокат, по нашему мнению, должен заявить ходатайства о приобщении к материалам дела сведений, материалов или предметов, полученных частным детективом; о допросе частного детектива в качестве свидетеля; о проверке добытых материалов процессуальным путем. Действующее законодательство не запрещает защитнику самостоятельно обращаться к экспертам (специалистам) для проведения исследований по интересующим его вопросам, в частности данный вопрос регламентирован статьей 6 Федерального закона «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Российской Федерации» [4].
Особое значение имеет работа защитника при предъявлении его подзащитному обвинения. Именно он должен популярно, просто и доходчиво разъяснить подзащитному суть его прав именно в этой стадии процесса, посоветовать, как наиболее целесообразно пользоваться этими правами, рассказать о самой процедуре предъявления обвинения и тому подобное.
Обвиняемый, в свою очередь, сам определяет для себя стратегическую линию поведения: признавать свою вину полностью или частично, отрицать свою причастность к преступлению, а может, отказаться от показаний вообще. Защитник только дает правовой совет, подсказывает, какими законными методами и способами можно отстаивать свою позицию по делу. Большинство специалистов считает, что при предъявлении обвинения следователь должен соблюдать полную убежденности в виновности обвиняемого [8, с. 12; 16].
Однако на практике [1] так бывает далеко не всегда, и распространена квалификация преступлений с так называемым «запасом строгости», то есть при сомнении в квалификации принимается решение о квалификации деяния по статье Уголовного кодекса Российской Федерации с более суровой санкцией.
По нашему мнению, защитник должен активно противодействовать такой квалификации преступлений, поскольку указанные действия противоречит принципам и задачам уголовного судопроизводства и нарушают права лица, привлекаемого к уголовной ответственности.
Таким образом, подводя итог изложенному, следует указать, что положения российского законодательства, представленного нормативными правовыми актами, образующих институт профессионального права адвоката-защитника не должны коллизировать, противоречить друг другу, поскольку положения Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» нацелены на уточнение, расширение, укрепление гарантий и прав адвоката-защитника, закрепленных закрепленные в положениях Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
В свою очередь, недостаточность нормативно-правовой регламентации отдельной совокупности профессиональных прав адвоката(защитника), а также наличие существующих противоречий между отдельными положениями Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в силу положений статьи 7 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, правоприменительной практикой рассматривается как основание для применения исключительно положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации без учета норм Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».
Такое положение дел ограничивает профессиональные права адвоката(защитника) в уголовном процессе.
Литература:
- Барщевский М. Ю. Адвокатская этика. — М.: Профобразование, 2018. — 350 с.
- Бахтадзе Г. Э. Необходимость наделения стороны защиты правом назначения судебных экспертиз // Вестник СамГУ. — 2018. — № 11/2 (122). — С. 87–101.
- Белкин А. Р. Теория доказывания. Научно-методическое пособие. — М.: Издательство Норма, 2015. — 501 с.
- Гаджиев В. Э. О. К вопросу о противодействии расследованию по уголовному делу // Уголовное производство: процессуальная теория и криминалистическая практика: материалы VI Международной научно-практической конференции. — 2019. — № 12. — С. 17–21.
- Галимханов А. Б. К вопросу о назначении и производстве экспертизы по уголовным делам // Вестник Башкирского университета. — 2019. — № 3. — С. 434–435.
- Зинатуллин З. З. Общие проблемы обвинения и защиты по уголовным делам. — Ижевск, 2018. — 312 с.
- Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации о поправках к Конституции Российской Федерации от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. — 2014. — № 31. — Ст. 4398.
- Сибирцев Г. И. Этика адвокатской деятельности в уголовном процессе // Судебная власть и уголовный процесс. — 2018. — № 4. — С. 198–201.
- Скорченко П. Т. Криминалистика. Технико-криминалистическое обеспечение расследования преступлений. — М.: Былина, 2017. — С. 181–203.
- Стецовский Ю. И. Советская адвокатура. — М., 1989. — С. 180–190.
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 18.12.2001 № 174–ФЗ (ред. от 27.12.2019) // Собрание законодательства РФ. — 2001. — № 52 (ч. I). — Ст. 4921.
- Яблоков Н. П. Криминалистика. — М., 2019. — 358 с.
- Накипелов С.С. Досудебное соглашение как способ нейтрализации преступного сговора // Научный журнал «Апробация». – 2018. – № 4 (19). – С. 129.
- Образцов В.А. Выявление и изобличение преступника. – М.: Юристъ, 1997. – С. 58.
- Тертышник В.М. Уголовный процесс. – Х.: РИФ «АРСИС, ЛТД», 2017.
- Строгович М. С. Процессуальное положение и процессуальные функции защитника // Сб. науч трудов: Защита по уголовным делам. – М., 1948. – С. 12.
