В 1634 году в Западную Монголию к Алтын-хану было направленно русское дипломатическое посольство во главе с Яковом Тухачевским и Дружиной Огарковым. Результаты данного посольства и по сей день являются весьма неоднозначными, т.к. в ходе совместной работы между основными действующими лицами произошел конфликт, повлекший за собой долгие разбирательства и вмешательство Москвы. Но чтобы понять суть проблемы, необходимо осветить основные этапы этого путешествия.
Известно, что в 1631 году от Алтын-хана в Томск прибыл посол с просьбой оказать военную помощь в борьбе с неизвестным для русских воевод Чагир-ханом. В ответ монголы были согласны встать под “великую руку” русского царя. Томский воевода Иван Татаев решил поторопить события и начал настаивать на принесении послом присяги за себя, Алтын-хана и всю орду. Сделать это Татаев хотел по самому распространенному в Сибири обычаю: дающий присягу должен съесть кусок хлеба, поднесенный ему на острие ножа, в то время как над его шеей поднимали обнаженную саблю[1. 34]. Видимо, ситуация во владениях Алтын-хана была настолько критической, да и воевода Иван Татаев умело настаивал на присяге, что монгольский посол согласился дать присягу в том варианте, в коем было предложено, но очень сильно обиделся.
Конечно же, самостоятельно принять решение о военном вмешательстве в дела суверенных на тот момент княжеств томский воевода не мог да и гарнизоны, расположенные в пограничных городах Сибири небыли рассчитаны на серьезные боевые действия, а предназначались для обороны. К тому же, еще в 1623 году в Томск и другие сибирские города был разослан приказ не поддерживать отношений с монголами и не пропускать их послов и торговых людей в Москву, потому как «мугалы люди кочевые и воинствующие, и прибыли от них государству не чаяти» [2. 320]
Неожиданное просьба хана заинтересовало московское правительство, которое, в свою очередь, предприняло меры по возобновлению русско-монгольских отношений. И, как уже говорилось выше, в 1634 году во владения Алтын-хана прибыло русское посольство. Но к тому времени ситуация в Западной Монголии кардинально изменилась. С момента отправления в Москву сведений о монгольском посольстве до прибытия во владения Алтын-хана русских послов прошло 3 года (с 1631 по 1634 гг.). Как стало известно со слов самого Алтын-хана, Чагир-хан был убит, соответственно нависавшая угроза с его стороны отпадала. Следовательно, отпадала нужда в военной помощи от России, а значит и в принесении русскому царю присяги. Сам хан вел себя с послами довольно резко. Так, он отказывался фактически говорить о принесении присяги, пока ему не принесут «государево жалованье». Порой дело доходило до угроз: монголы грозились оставить русских послов без «корма», а жалованье отобрать силой. Настойчивость хана вызывает вопрос: почему было так принципиально получить дары от русского царя до принесения присяги? Вряд ли Алтын-хану очень хотелось посмотреть, что же ему прислал Михаил Федорович, и в зависимости от того, дорогие подарки или нет, принимать решение о том, стоит ли давать присягать на верность русскому царю. Я думаю, что дело в самой последовательности событий. Если просмотреть обряд принесения присяги, то очередность действий участников будет, примерно, следующей: посольство Тухачевского приезжает к Алтын-хану, хан дает присягу русскому царю и после этого послы передают Алтын-хану «государево жалованье». На мой взгляд, вполне “стандартная” процедура. Однако Алтын-хан своей настойчивостью ее несколько изменяет, и жалованье приносят хану до присяги. Принесенное до присяги жалованье теперь вполне могло трактоваться как подарок или дар от русского царя. Не углубляясь в подробности, следует сказать, что после долгих препираний и споров русские послы согласились передать «государево жалованье» до принесения присяги.
В поведение монгольского хана, в принципе, объяснимо. После ликвидации внешней угрозы, Алтын-хана весьма привлекала идея заключения дружественного союза с Россией. Ведь у монгольского хана были довольно обширные владения в Сибири, да и сам он был довольно влиятельным правителем. Известно, что ему платили ясак (дань) многие малые народы Сибири (киргизы и др.). Естественно Алтын-хану хотелось иметь такого могущественного союзника как русский царь, но добровольно становиться вассальнозависимым, по всей видимости, в его планы не входило. Поэтому Алтын-хан и говорил Якову Тухачевскому и Дружине Огаркову, что не давал приказа своему послу, чтобы он в Томске приносил присягу, и что воеводы томские силой его заставили, чем сильно его оскорбили и обидели. По словам хана, тот обряд, к которому прибегнул Татаев, неприемлем и в Монголии его не знают, а обряд принесения присяги у них происходит следующим образом: в чашу наливают воду или вино, кладут туда золото и пьют. При этом из чаши должны пить как дающие присягу, так и принимающие ее, т.к. монголы боялись, что их могут отравить.
На мой взгляд, Алтын-хан нарочно пытался ввести русских послов в заблуждение и навязать им другой обряд. Ведь, как уже говорилось, владения хана были довольно обширны, и многие племена и народы Сибири платили ему ясак, а значит, между ними были контакты и обмены различной информации. Да и жили монголы в этих местах намного дольше русских. Соответственно, если томский воевода Иван Татаев говорит, что “привел к шерти” монгольского посла по самому распространенному в Сибири обряду, то Алтын-хан не мог не знать про этот обряд. Думаю, что знал. Но, по всей видимости, “предложенный” Татаевым способ был действительно весьма унизительным, а главное четко определял значимость сторон. Нужно сказать, что в конечном итоге Яков Тухачевский согласился на предложенный монголами вариант принесения присяги, несмотря на протест Дружины Огаркова.
Хотя Яков Тухачевский и привез «шертную» грамоту от Алтын-хана, ставившую монгольского князя в зависимость от московского царя, но некоторые обстоятельства делали этот документ не очень убедительным. На данном документе отсутствовала личная подпись Алтын-хана, да и долгие споры и препирательства по поводу формы присяги говорили о непрочности вассальных отношений. Об этом же говорилось в статейном списке Дружины Огаркова, который был подан отдельно. В нем Огарков опровергал утверждение Тухачевского об удачном выполнении задачи посольства и доказывал, что с Алтын-ханом был заключен союзный договор. По всей вероятности, Дружина Огарков более правильно понял основную суть навязанного монголами обряда принесения присяги. Так в своем статейном списке он пишет: «И по своему изволу, а не по государеву указу, велел он, Яков, толмачю Алтына-царя табуном говорить, чтоб им табуном, за Алтына-царя и за себя и за всю ево Алтына-царя орду дать шерть на том: Алтына бы царя орды людем женитца у руских людей, а руским бы людем против того женитца у них, мугальских людей, и меж бы себя всяким торгом торговать, мугальским людем с торги приходить под государевы городы и остроги, а государевым бы людем к ним в Мугальскую землю с торги приходить. На том бы оне, табуны, и шерть свою дали»[3. 222] Однако, сам Яков Тухачевский и остальные члены посольства утверждали обратное.
Противоречия результатов этого посольства выясняются также по прибытию монгольских послов в Москву в 1635 году. В него входили два представителя от самого монгольского хана и один от тангутского ламы Даин Мерген-ланзу. В Москву их сопровождали приставы Василий Старков и Лука Васильев. Посольство доставило в Москву письма от Алтын-хана и ламы Даин Мерген-ланзу. Одно письмо Алтын-хана, а точнее его перевод, вызывает отдельный интерес.
Дело в том, что существует два перевода этой грамоты. Первый был сделан в Томске, сразу по возвращению посольства Тухачевского от Алтын-хана, второй - в Москве в Посольском приказе.
В переводе грамоты, присланной из Томска, Алтын-хан называет себя холопом «Великого государя, Белого царя», и текст документа свидетельствует о том, что монгольский хан действительно стал вассально зависимым: «Великому государю, Белому царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Руси бьет челом холоп твой, Золотой лук и Ниткет тангутской ирдиим, царь жалуй» [3. 243]. В Посольском приказе грамоту перевели несколько иначе, и, на мой взгляд, более правдоподобно. Так, если в первом варианте перевода слово «холоп» встречается четыре раза, то во втором варианте это понятие вообще не фигурирует. По этому поводу в статейном списке Дружины Огаркова встречаются такие строки: «А Яков Тухачевский сказывает, будтось Алтына-царя табуны за Алтына-царя и за себя и за всю ево Алтына-царя орду дали шерть против государева наказу и ево Алтынова челобитья и шертовальные записи, что ему, Алтыну-царю, со всею своею ордою быть под государевою царскою высокую рукою в прямом холопстве навеки неотступну. А мугальское одно слово мне, Дружине, ведомо, что по-мугальски холоп китан или китат. То слово сказывал мне он же, Федька, в те поры, как ему заказу не было, и ехали ис Томского города к Алтыну-царю в Кузнецкой острог. И того слова толмач Федька Федоров по ево Яковлеву изволу Алтына-царя табуном у той шерти про кинство отнюдь не говаривал» [3. 223]. Конечно, нельзя с полной уверенностью утверждать достоверность подобной информации, учитывая то, что между Огарковым и Тухачевским были весьма натянутые отношения, но, в свою очередь, это вполне может объяснить отсутствие фразы «холоп» в переводе Посольского приказа, а, следовательно, и пролить свет на результаты посольства. Также в переводе Посольского приказа можно встретить следующую информацию: «Да и о том вам, великому государю, бьем челом: только на нас наступит которой недруг, и вам бы, государю, велеть нам помочь учинить своими государевыми ратными людьми. А будет вам, великому государю, в которое время годны будут наши ратные люди, и мы с своими ратными людьми вам, великому государю на помощь готовы, и на чом правда учинена, и то б здержано было крепко» [3. 241]. Следует заметить, что подобное может предложить лишь равный равному при заключении дружественного договора.
Все эти обстоятельства в большей степени подтверждают обвинения Д. Огаркова в адрес Я. Тухачевского. На мой взгляд, нет сомнений в том, что Огарков с самого начала работы посольства более правильно понимал позицию монгольской стороны. Однако, по каким-то причинам, Якова Тухачевского не наказали за невыполненную работу. Есть сведения, что примерно через год он стал воеводой одного Сибирского города, а Дружина Огарков более года пробыл в тюрьме.
Следует также отметить, что противоречия данного посольства не остались незамеченными московским правительством. Необходимо было добиться ясности в вопросе о подданстве Алтын-хана. Эта цель и определила характер последовавших вскоре переговоров.
Литература:
Н.П. Шастина. Русско-монгольские посольские отношения XVII в. М. 1958.
И.Е. Фишер. Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием. СПб. 1774.
Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1607 – 1636 гг. М. 1959.
