Термин этюд употребляется почти во всех видах Западного искусства. В театре, музыке, живописи, и литературе этюды являются ключевой ступенью, переходом от техники и упражнений к творчеству. Этюды – один из важнейших моментов и в образовании, ведь студенты могут опробовать свои силы в подлинном искусстве в доступной для них форме, и в создании произведения искусства – картина, спектакль начинаются с этюдов. Найдя нечто объединяющее в различных видах Западного искусства поиски обращаются на Восток. Есть ли аналогичные процессы в искусстве Востока? И может ли на этом этапе произойти пересечение Восточного и Западного искусств? Этот вопрос особенно актуален в Южной Корее, где, например, искусство театра остановилось между Национальными традициями и Западными влияниями.
Ключевые слова: этюд, искусство, Восток, Запад.
The term «Etude» (Study) is used in almost all West Arts. In theatre, music, art and literature etudes are a key step, transition between exercises and learning and art creation.
Etudes are the most important moments in education, because students can try their knowledge in the real art in the accessible form. Many of artworks if they are a paintings or a theatre performances start with etudes. After finding a unifying element between different Arts of West the search is turned to East. Are there any similar processes in East Art? And can it happen at this stage, the intersection of Eastern and Western art? That questions are especially important in South Korea where for example Theatre Art stands between National Traditions and Western influences.
Keyword: Etude, art, East, West
Термин «этюд» употребляется во многих видах искусств западной культуры. Например, в свободной энциклопедии Wikipedia статья «этюд» разделена на несколько подразделов: этюд в изобразительном искусстве, этюд – музыкальное произведение, этюд – один из видов шахматной композиции, этюд в театральной педагогике, "Этюд" – советский простейший среднеформатный фотоаппарат и т.д.
- Художники, скульпторы, музыканты, кинорежиссёры, фотографы употребляют термин «этюд». Разумеется, в каждом виде искусства это слово имеет свой смысл. Так, например, существует фотоаппарат, который называется «этюд». Их выпускали в СССР. Но почему в таких разных искусствах так активно используется одно и то же слово? Если вся терминология кардинально разная?
Значит этюд – один из элементов, объединяющих западное, европейское искусство. Наиболее точно его назначение было сформулировано в театральной педагогике.
«Этюд в этом отношении является связующим звеном между артистической техникой и сценическим методом. Он закрепляет первоначальные навыки работы актёра над собой и подводит к следующему большому разделу - работе над пьесой и ролью [1].»
Т.е. этюд – это переходный этап между упражнениями и художественным произведением. Тот момент, когда технические упражнения должны приобрести другой характер, когда в них появляется элемент жизни, делающий мастерство искусством.
В искусстве востока отсутствует термин «этюд». По какой причине? И какой тогда этап соответствует ему? Или такой параллели нет, и искусство Востока и Запада не соприкасаются и каждое движется своим путём?
Однако поиск таких параллелей является необходимой работой в развитии современного искусства и Востока и Запада. Долгое время они развивались независимо друг от друга. В XX веке средства коммуникации значительно ускорили процесс обмена информацией. Все больше молодых людей из Кореи получают театральное, художественное и музыкальное образование в Российских Вуза и в высших учебных заведениях Европы и США. Все больше европейцев работают в Корее и других восточных странах. Мы часто наблюдаем заимствование, отказ от прежних традиций ради новых. Однако, как и любое знание – искусство не может быть создано на пустом месте, оно рождается из окружающей среды, из воспитания и многовековой культуры. Поэтому развитие и появление нового может возникнуть из соединения, правильного отношения к новому и уже привычному, казалось бы известному традиционному искусству.
В данный момент многие виды искусств Востока становятся лишь историей, превращаются в достопримечательность, важную для демонстрации туристам, но остановившуюся в своём развитии. Так происходит, например, с традиционным корейским театром масок. Но если вглядеться в корень, в суть не всегда понятных современному зрителю движений и знаков – можно увидеть те же основные стремления, которые так привлекают в искусстве Запада. Однако в отличие от западного взгляда, направленного наружу, взгляд восточного художника обращён внутрь.
Рассмотрим эти параллели на примерах разных видов искусств.
Этюд – произведение живописи, которое выполняется для вспомогательных целей и целиком выполняется с натуры. Изначально живописный этюд - первый набросок всей картины. В нём схвачено общее ощущение, которое потом должно быть сохранено при детальной прорисовке и кропотливом создании картины.
Целевое назначение этюда-наброска состоит в том, чтобы запечатлеть конкретное, сиюминутное состояние натуры. Неповторимые и быстротечные события, явления можно запечатлеть лишь в форме очень быстрого наброска. Процессы труда, спортивные состязания и постоянно изменяющееся состояние пейзажа, освещенности, движения людей, животных и т. д. Чтобы запечатлеть все это, художник располагает иногда считанными минутами или даже секундами, не имеет возможности рассмотреть подробно натуру, увидеть все детали. Например, пластически красивое, напряженное движение борющегося спортсмена поразило воображение художника, осталось в его зрительной памяти. Передать характер и неповторимость этого мимолетного состояния натуры, «остановить мгновение» — таковы задачи наброска. Его достоинства определяются не какой-то особой проработанностью и законченностью, а прежде всего свежестью, эмоциональностью, остротой восприятия увиденного и выразительной передачей этого.
Наибольшее внимание уделял этюдам В.И.Серов, возник даже особый "серовский стиль рисунка". Прием заключался в том, что Серов заказывал особые альбомы не из плотной бумаги, а из пергаментной прозрачной кальки. Рисовал натурщицу молниеносно, буквально одну-две минуты, и тотчас переворачивал страницу, ложившуюся на предыдущий рисунок, который через прозрачный новый лист был четко виден. Это проделывал он до четырех, пяти и даже до семи раз, тут же уничтожая все предварительные листы, и оставлял в альбоме только один, наиболее удавшийся... Серов стремился к тому, чтобы в его рисунке не было ни одной лишней линии, ничего не говорящей черты. Этот метод обобщения нашел свое применение и в живописных работах, например в «Портрете танцовщицы Иды Рубинштейн», «Похищении Европы».
В обучении этюды применяют не сразу. Хотя рисование этюдов – очень важный этап в формировании художника. Однако для того, чтобы сделать, например, такой этюд с фигуры человека, потребуются знания анатомического строения, пропорций, принципов движения фигуры, а также умение видеть натуру цельно, делать отбор главного, характерного в ней.
В восточной живописи рисование с натуры имеет совершенно иной подход. Художник вступает во взаимодействие с объектом рисования. На полотне мы видим не просто реалистическое изображение объекта, увиденное глазами художника: он по-новому познаёт объект, и изображает не только внешнюю определенную форму объекта, а проникает внутрь его, познаёт то, что называется невидимой стороной жизни. И именно это ощущение снова воплощает визуально – уже на полотне.
Работа европейского художника начинается с этюда, или эскиза. Т.е. с быстрого наброска, цель которого уловить наблюдение или минутное эмоциональное состояние. Картина восточного художника, наоборот, результат – долгого внутреннего процесса.
Самый первый процесс в обучении восточному рисованию - это размалывание камня (минерала) для густой туши. Именно на этом этапе уже начинается процесс изучения умственного отношения. И всё это получается не сразу и требуется течение длительного времени.
- Во время размалывания главного материала для приготовления «густой туши» перед рисованием, говорили, что следует это делать медленно, чтобы очищать внутреннее состояние души.
- Очень много времени требовалось для первоначального изучения восточной живописи и каллиграфии, для основного умения проводить линию и позы сидения. В период подготовки требовались многократные повторения: проводить линию больше ста раз. Неужели всё это нужно для того, чтобы изучить и получить только внешнюю технику? Нет. Этот процесс был необходим для приближения к цели для развития внутреннего состояния художника и просто человека.
Восточная картина - это искусство линии. Через линию выражается оживлённость и жизненная сила, движение таким образом, чтобы линия становилась живой. Посредством линии можно выразить поверхность, массивность, глубину, качество, и движение, поэтому линия является очень конкретным существенным и основным средством выражения. Кроме того, через интенсивность линии, скорость и разнообразную плотность жидкой туши, художник отражает свой внутренний мир.
Западные художественные школы предлагают долгий период техники: рисование натюрмортов, изучение анатомии, история живописи, скульптуры и т.д. Восточные школы концентрируют внимание на внутреннем мире, воспитании художника. Процессы отличаются настолько, что нет ни совпадающих терминов, ни техник. Но существует момент объединения, момент, объединяющий не только Восточную и Западную живопись, но и все виды искусства. Это тот момент, когда техника переходит в творчество, когда западные художники выходят на этюды и схватывают положение тела, света, движение, а в творчестве восточных художников тот же переход происходит, когда линия, много раз повторенная ранее, оживает. Суть этого события в совпадении окружающего или внутреннего мира и его выражения на холсте.
В Корее не существует специального названия для этого момента. Однако после этого переходного этапа, случающегося у каждого в свое время, ученик становится художником.
«Музыкальный этюд - первоначально музыкальная пьеса, предназначенная для развития технических навыков игры на каком-либо музыкальном инструменте либо владения голосом [2].»
Музыкальные этюды, как самостоятельный жанр известны с XVIII века. Среди первых композиторов, писавших этюды наиболее известен Карл Черни (1791-1857). Его произведения знакомы почти всем ученикам музыкальных школ по классу фортепьяно. Он написал более тысячи этюдов разного уровня сложности и на разные типы техники. Ему принадлежат циклы «Школа беглости пальцев», «Школа фуги» и т.д.
Однако то понимание музыкального этюда, о котором мы говорим сейчас пришло вместе с Фредериком Шопеном (1810-1849). Шопен писал музыку для фортепиано. Он по-новому истолковал многие жанры. Возродил на романтической основе прелюдию, создал фортепьянную балладу, опоэтизировал и драматизировал танцы: мазурку, полонез, вальс; превратил скерцо в самостоятельное произведение.
Шопен написал двадцать семь этюдов. Они имеют маленькую продолжительность – от двух до пяти минут. Самый популярный этюд №12, «Революционный». Этюды относятся к лучшим произведениям Шопена. Раньше технические экзерсисы считались главной и чуть ли не единственной целью этого жанра. В этюдах Шопена помимо технических приёмов раскрывается удивительный поэтический мир. Эти этюды отличаются то юношеской порывистой свежестью, как, например, этюд №5 ges-dur, то драматизмом: этюды №14 f-moll и №12 c-moll («Революционный»).
- Открытие и изобретение Шопена заключается в том, что большие технические сложности в его этюдах всегда обусловлены и подчинены раскрытию яркого художественного замысла.
Исполнение этюдов отличает технически оснащенного пианиста от артиста. Маленький по форме этюд, тем не менее, содержит в себе эмоциональный посыл, заключенный в любом произведении искусства. При исполнении этюдов ученику не достаточно играть по нотам, соблюдая все указания композитора. Этюд играется как законченное музыкальное произведение, соотвественно задача исполнителя передать также и эмоциональный посыл, заложенный композитором.
Примечательно в этом наблюдении то, что музыкальное образование во многом построено на повторах. Жизнь начинающего музыканта во многом состоит из бесконечного повторения гамм и других упражнений. Этюды тоже изначально являлись всего лишь упражнениями, до сих пор применяемыми в школах. Для исполнения этюда также требуется определенное количество повторений, зависящее от сложности. Но, в определенный момент, ученик в техническом исполнении выявляет для себя художественную составляющую произведения. Он ощущает ее красоту и эмоциональность, подчиненность всех элементов единому целому порыву, причине, заставившей композитора написать это произведение именно так и дать именно такие указания к его исполнению. Исполнитель этюда становится творцом, т.к. открывая для себя смысл, заложенный автором в произведение, он может варьировать свое исполнение, усиливая посыл автора или создавая объем за счет собственного отношения к произведению.
Музыкальное искусство Кореи более демократично, хотя по своей структуре и процессу обучения имеет много общего с искусством живописи. И наиболее интересным в данном случае является параллель с искусством восточного танца.
Само слово «танец» в Корее несет несколько другой смысл. Если медленно произнести «танец» - «Му ёнь» без перевода, то можно заметить, что оно состоит из двух слов: «му(&#舞;) –бабочка летает», «ёнь(&#踊;) - птица бегает». «Му ёнь» основан на соединении двух.
Значит, с одной стороны существуют способы выражения чётких эмоций, даже каноны для этого. Но кроме этого, есть и зона для сатирического юмористического выражения. То есть существует характер танца с импровизированными смешанными чувствами, не только прямыми, как печаль или страсть [3].
Основываясь на этом, можно посмотреть на этимологию концепции танца. Корейский танец - это не только ритмические движение телом, через эти выразительные средства исполнитель передаёт мысли, иногда рассказывает ряд размышлений, или даже историю. Иными словами, восточный танец сильно стремится к психическому и духовному состоянию исполнителя и зрителей.
В отличие от искусства музыки на Западе, где зрители с первого прослушивания могут оценить виртуозность исполнителя, искусство корейского танца со стороны выглядит очень легким для повторения и копирования. В движениях на первый взгляд нет ничего невыполнимого, каких-то особенностей, для которых нужно тренировать тело годами, как это делают музыканты, тренирующие пальцы или дыхательный аппарат, а также артисты балета, с раннего детства, развивающие свое тело и готовящие его для участия и выполнения сложных элементов хореографии.
Обучение корейскому танцу также начинается с раннего детства, однако период подготовки коренным образом отличается от обучения искусствам Запада. Особенность обучения в том, что оно начинается с дыхания, которое начинается в нижней части тела, распространяется по всему телу и стремится к выражению. А так же большое внимание уделяется базовым, основным движениям, состовляющим любого танца. Много лет уходит на получение базовых навыков и их повторение прежде, чем исполнитель сможет исполнить большое произведение, спектакль – танец.
Так же, как и в живописи, любой восточный танец содержит в себе историю, заложенную в произведение, и считываемую зрителями, как по книге. Так же, как и ученики, постигающие азы музыкального искусства, начинающие исполнители корейского танца не могут от упражнений сразу перейти к проживанию целой жизни в спектакле.
Танцы передаются от одного поколения к другому, от учителя к ученикам, и движения в них остаются идентичными в течение многих веков. И так же, как в музыкальном искусстве существуют этюды, среди множества танцев, существуют небольшие, на первый взгляд простые танцы, вышедшие не из высщих слоев общества, а из деревень. В музыке этюды могут быть написаны как профессиональным композитором, так и исполнителем, специализирующимся на игре на одном инструменте. Так и эти танцы изначально пришли не от придворных сочинителей, а из народных праздников, от исполнителей танцев, наблюдающих за жизнью вокруг.
Так, например, «танец журавля» - «Хакму» есть «доньле хакчум». Существует две причины для его появления. Первая: очень многие журавли находились в районе назваемом «Доньле». Люди наблюдали их образ жизни и движения, потом всё это выражали в танце. И вторая: на народном празднике 15 числа первого лунного месяца, танцовщик танцевал в традиционной одежде: мужском верхнем халате с широкими рукавами и в корейской шляпе из конского волоса, и окружающие люди смотрели на этого человека и говорили: ''как-будто журавль танцует''.
&#그;&#림; 1" ALIGN=BOTTOM WIDTH=503 HEIGHT=332 BORDER=0>- Фото 1. «Хакму - внутрь королевского дворца» (придворный)
&#그;&#림; 2" ALIGN=BOTTOM WIDTH=503 HEIGHT=353 BORDER=0>- Фото 2. «Хакму – народные обычаи» (народный)
Этот танец ценится очень высоко, он гармонирует с красотой природы и, воплощенный в правильном ключе, становится произведением искусства.
Кроме того, особое свойство этого танца в том, что существует творческая, импровизационная, символическая особенность. В этом отношении этот танец расходится с другими народными обычаями, и достигает другого художественного уровня.
Т.о. с помощью этого простого танца, связанного с народными обычаями и наблюдением за природой, исполнитель может в полной мере осознать и применить навыки и упражнения, изучаемые и повторяемыми ими в течение многих лет. Благодаря близости изучаемого объекта, исполнитель может многое почерпнуть в том, как наблюдение преломляется в искусство, и привнести в танец свои собственные идеи. Это дает освобождение, и возможность взглянуть на изучаемый предмет под иным углом. Зрители же могут в полной мере оценить мастерство исполнителя.
Так же, как в этюдах в музыке, – многократно повторяемое упражнение может обрести художественную ценность, так и этот простой танец может стать открытием новых возможностей в применении навыков для молодых исполнителей.
То есть, танцовщик должен наблюдать за журавлем, за тем, как он двигается, разгадать причину движения и характер журавля. Т.о. исполнитель общается с природой, узнавая все больше о том, что составляет жизнь журавля... Что в свою очередь проводит следующую параллель с западным искусством. Танец журавля по своим задачам является полным отражением этюдов на наблюдения, обязательных для всех студентов, обучающихся в Российских, Европейских, а теперь и многих Корейских театральных ВУЗов.
- Так, постепенно мы подошли к тому виду искусства, для которого этюд и этюдный метод составляет основу в обучении и процессе работы, и которое также соединяет в себе все упомянутые выше виды искусства: музыку, живопись, танец.
Этюд, как термин появился в театральной среде в начале XX века, его ввел К.С.Станиславский, который также придумал, реализовал на практике и описал систему, по которой и сейчас ведется обучение в театральных ВУЗах. Система также стала основой и импульсом почти для всех направлений, существующих сейчас в Западном Театре.
Смысл появления этюда заключался в том, чтобы отключить в актёрах рациональное зерно и позволить «бессознательному» вести исполнителя за собой. Бессознательное, «жизнь человеческого духа» - вот, что являлось центром исследования К.С.Станиславского.
- До появления системы, только избранные и великие актеры, имена которых мы знаем до сих пор, могли при работе над ролью подключать душевные силы, и т.о. играть за счет внутренней энергии, передавая ее зрителям. Их игра возводилась до волшебства в описаниях, т.к. подобное действие вызывает восхищение и непонимание возможности вызывания эмоций и сочувствия у зрителей.
«Что бы ни делалось артистом в процессе творчества, он должен находиться в этом общем душевном и физическом состоянии. Читает ли актер в первый или сотый раз пьесу и роль, учит ли или повторяет ее текст, приступает ли к домашней или к репетиционной работе, ищет ли он духовного или физического материала для роли, думает ли о жизни ее человеческого духа, об ее внутреннем и внешнем образе, об ее страстях, чувствованиях, о помыслах и действиях, об общем внешнем виде, о костюме и гриме, словом, при всяком малейшем соприкосновении с ролью он должен непременно находиться в состоянии внутреннего и внешнего, или общего сценического самочувствия [4].»
Станиславский же возвел это действие в систему и описал, сделав внутреннюю жизнь актера на сцене основной и доступной для всех актеров, а не единичным чудом, случавшимся благодаря интуиции и природному дару великих актеров.
Этюды на атмосферу, наблюдения, животных, предлагаемые обстоятельства, музыкальные этюды, этюды на ситуацию, этюды по картинам, этюды на органическое молчание, этюды-метафоры, этюды на самочувствие и многие другие, введенные Станиславским, и продолжающие развиваться в театральных школах, направлены на то, чтобы актер работал от той части себя, которую мы называем нерациональной.
Т.о. мы можем видеть в спектакле движение и жизнь человеческого духа. Работа педагогов на первом курсе театрального института сосредоточена на том, чтобы студенты освободились от контролирования себя и позволили своей природе вести их за собой. «Отпусти себя», «отключи мозги» - фразы, преследующие любого студента-первокурсника.
- Именно это обстоятельство произвело эффект взрыва и революции в Западном театре, прославило МХТ, положило начало всем театральным течениям, имеющим место в современном театре, а также давшее импульс к развитию Европейского театра и театра США.
Рассмотрим цели и движения главных национальных театров Кореи. Это знаменитый «Театр масок» и шаманские представления. Существует множество книг, посвященных и тому и другому театру, описывающих их историю и наблюдение. Но почти не существует материалов, написанных и изданных, затрагивающих внутренний процесс создания театральных действий. Как и в других видах Восточного искусства, эти секреты передавались не с помощью учебников, а от мастера к ученикам, а в случае с театром масок – от отца к сыну. Однако и по тем скудным материалам и собственному опыту соприкосновения с подлинным шаманским театром и театром масок мы можем сделать основные выводы.
Шаманы, которых сейчас можно встретить в деревнях и даже в крупных городах Кореи, берут на себя обязанность, как и во многих других странах, быть проводниками, связующили реальный мир и живых людьей с миром невидимым, миром богов, природы и душ умерших людей. В моменты соединения шаман исчезает, как личность и человек, и принимает в свое тело душу другого человека или же энергии. Подобные явления доводилось видеть и автору данной статьи.
Театр Масок, являющийся сейчас скорее атрибутом национальных достопримечательностей, нежели живым и развивающимся искусством, имел в своей основе схожие цели. Актер на всю жизнь обретает одну маску, от лица которой существует в ситуациях, предложенных пьесой. Что можно, в свою очередь, сравнить с этюдами к образу, и этюдами на предлагаемые обстоятельства. Действуя от лица маски, человек освобождается от собственных ограничений и получает свободу для власти иррационального.
Театральные этюды также соединяют в себе внешний и внутренний мир художника. Этюды на наблюдения, картины, а также музыкальные этюды – заставляют актеров и режиссеров внимательнее глубже вглядываться в то, что их окружает. Как, те же этюды художников, или «танец журавля». Подробная работа с внутренней жизнью актера ведется во время этюдов на атмосферу, сверхзадачу, предлагаемые обстоятельства и т.д. Во время этих этюдов студенты учатся управлять внутренней жизнью своего организма, так же, как Восточные живописцы, когда оттачивают движение линии, или музыканты, когда знакомятся с музыкальными этюдами.
Т.о. явным становится то, что хотя пути и названия у процессов разные, Восточное и Западное искусства преследуют одни цели. А значит, то, что раньше могло показаться несовместимым, как, например, Психологический театр и традиционный Корейский Театр, имеют много точек соприкосновения. И в разумном соединении их возможно дальнейшее развитие Корейского Театра. Подражание Западу ведет к вторичности. Добросовестное же следование традициям ведет к замкнутости и умиранию Национального театра. И только, если найти точки соединения, если принять Западную систему, не забывая о многовековой истории и достижениях Национального Театра и национальных традиций, можно взрастить подлинный и новый Корейский Театр.
- Литература:
- Кристи Г., «Воспитание актера школы Станиславского», Изд. Искусство, 1978, с.109
Смирнов И.В. Популярная энциклопедия, Музыка. М., ТЕРРА – Книжный клуб.2001, с.275
Sangmi Sin. Gestures and Culture: Dance Story. South Korea, Seoul. P. 15.
- Станиславский К.С. Работа актера над собой. Собр. соч.: в 8 т. М. Т. 1, 1955, с.270.
