В психологии К. Левин выделил следующие характеристики аристотелевского способа мышления: наличие ценностных понятий и абстрагирующей классификации; случайность индивидуального события (в конечном счете, игнорирование событий, кажущихся со стороны несущественными, но меняющих, тем не менее, судьбу индивида); закономерность как повторяемость; определение класса как сущности; использование статистики для выявления «среднего», получающего репрезентативное значение; рассмотрение индивидуальности и закономерности в качестве противоположностей, что делает невозможным полноценное познание субъекта; наличие историко-географических понятий. Галилеевский же способ научного мышления, по К. Левину, имеет следующие характеристики: отсутствие «ценностных понятий» и «оппозиций»; гомогенизация области исследования, ведущая к закономерности без исключений; повышения уровня притязаний в доказательности; переход от средних значений к «чистым» случаям. Также галилеевский способ мышления ведет к важности понимания взаимоотношений объекта с его окружением, а также важности указания на полную конкретность отдельной ситуации, преходящее на смену ссылке на абстрактно среднее из возможно большего числа исторически данных случаев [1, с. 76]. К. Левин утверждает: «Динамика процесса всегда должна выводиться из взаимоотношения конкретного индивидуума с конкретным окружением и в той мере, в какой речь идет о внутренних силах, из взаимодействия различных функциональных систем, из которых состоит индивидуум» [1, с. 83]. Отсюда необходимость представить конкретную психологическую ситуацию так, чтобы полностью отразить ее динамические особенности в их уникальном сочетании, а также необходимость «достичь адекватного представления конкретной структуры психологической личности, ее «внутренних» динамических фактов» [1, с. 83].
Итак, первым отличием между аристотелевским и галилеевским способом мышления является наличие у первого «ценностных понятий». Данные понятия мешают научному познанию мира, так как вносят в него субъективные, исторически обусловленные характеристики. К примеру, дихотомии «приемлемо-неприемлемо», «правильно-неправильно» являются, по сути, строго привязанными к определенной нации, группе, индивиду, а также дифференцированы исторически и географически. Даже для одного народа на разных этапах развития «приемлемо» и «неприемлемо» относятся к разному поведению и мировоззрению. Это легко объясняется неоднородностью и динамичностью коллективного сознания. История человечества – история формирования, развития сознания. Появление речи и мышления в филогенезе является индикатором появления сознания. Так человек приобрел огромное преимущество по сравнению с остальным животным миром: он научился передавать опыт посредством слова, а также продуктов трудовой и творческой жизнедеятельности. Кроме того, человек становился более адаптивным, так как, используя возможности мышления, постепенно стал отходить от той относительно строго заданной, генетически обусловленной рефлекторной программы, которую ему дала природа. Человек с помощью сознания начал отдаляться от животного мира, формируя свой мир – социальный.
Коллективное сознание окружает человека. Это весь человеческий опыт, хранящийся в книгах, музыке, художественных полотнах, научных трудах, а также во всем созданном социумом, начиная зданиями, орудиями труда, техникой и заканчивая телевидением, Интернет-сайтами. Коллективное сознание – это кристаллизовавшееся в продуктах человеческой жизнедеятельности знания, идеи, мысли, воззрения, выраженные в символах. Э. Кассирер пишет: «Мир языка заключает человека в свои объятия в тот момент, когда он направляет на него свой взгляд, с такой же определенностью и необходимостью, а кроме того, с такой же «объективностью», какая характеризует его отношения с миром вещей» [2, с. 51]. Однако коллективное сознание может быть «мигрирующим»: знания могут передаваться от человека к человеку без фиксирования, например, в книгах, как это было до распространения грамотности. Соответственно, это «мигрирующее» сознание исчезнет со смертью передающих его людей, если не будет запечатлено на тех или иных носителях. В начале двадцать первого века тяжело встретить безграмотного взрослого человека: почти все умеют читать и писать, по крайней мере, в нашей стране. Но еще пару веков назад безграмотность была обычным явлением, а тысячелетие назад грамотных людей почти не было, и знания передавались посредством общения. То есть можно говорить о развитии, росте коллективного сознания, его кристаллизации. Общемировое коллективное сознание можно структурировать: во-первых, в нем можно выделить многие компоненты, как-то: опыт, нормы, ценности, правила различных культур, знания многих областей науки и искусства, политические убеждения, социальные предрассудки и т.д., во-вторых, в коллективном сознании можно выделить центр, среднюю часть и периферию (Рисунок 1). В центре находятся одобряемые социумом идеи, взгляды, убеждения, в средней, переходной части – в целом нейтральное содержание, и, наконец, область периферии – область общественного порицания, ниша нонконформистов, близкая к табуированию, забыванию, уходу из коллективного сознания, которое мы назовем эктовытеснением. Любое новшество начинается со стадии отрицания, неприятия, по крайней мере, определенными кругами общества, затем оно либо вытесняется, исчезает, либо продолжает существовать «ограниченным тиражом», либо постепенно входит в употребление и, наконец, переходит в одобряемую часть коллективного сознания. Оно может находиться там все время, а может быть вытесненным другой истиной. Результат эктовытеснения – исчезновение тех или иных знаний, норм, правил, либо их возможный переход в коллективное бессознательное (в виде дополнений и изменений архетипических схем), а также их осознанное хранение некоторыми людьми (например, единичное хранение тех или иных культов, нигде больше не зафиксированное). Хотя эктовытеснение не обязательно ведет к гибели порицаемого – порой, запреты общества заставляют бурлить подполье, формируя нарыв, которому суждено прорваться. Кроме того, одобряемые обществом продукты научной и творческой деятельности могут сразу появляться в центре коллективного сознания и исчезать без эктовытеснения. Также важен вопрос, каким образом можно относить продукты коллективного сознания к этим трем областям (периферии, промежуточной части, центру), ведь одобрение и принятие – разные понятия, к тому же за внешним принятием может скрываться ярое внутреннее отвержение.
Р
исунок
1 – Коллективное сознание и непознанное
Следует отметить, что для каждой культуры, группы, индивида имеются свои центры и периферии коллективного сознания. Кроме того, ни один человек не в силах «поглотить» все коллективное сознание, он вбирает лишь малую его часть, и на основе его формирует свое личное психическое сознание.
Таким образом, познание при галилеевском способе мышления избегает «ценностных представлений» и связанных с ними дихотомий. В русле этой идеи необходимо стремится к отстраненному пониманию данного коллективного сознания и психического наполнения индивида. Динамическая модель психики (модель кратко описана в статье «Механизмы психической жизни» данного выпуска) демонстрирует нахождение индивида в определенном содержании коллективного сознания, психическое содержимое индивида, его окружение, влияющее на активизацию того или иного психического материала. На Рисунке 2 продемонстрировано, как различные области коллективного сознания влияют на индивида. Обозначения: 1 – центральная часть коллективного сознания (одобрение социумом), 2 – промежуточная (нейтральная), 3 – периферийная область (порицание социумом), 4 – индивид, 5 – направление роста нити (модели). Возьмем для примера такие нормы: норма А – уступать место пожилым людям в общественном транспорте, норма Б – компостировать талон при входе в автобус. Для удобства взяты два временных среза. При норме А индивид находится среди окружения, уступающего место пожилым людям и это совпадает с нормой, принятой данным социумом. Норма Б же на данном временном срезе не соблюдается, хоть и является порицаемой. Следует отметить, что сами понятия одобрения и порицания социумом весьма размыты, поскольку порицание может обозначать как законодательные ограничения, так и негативное мнение большинства социума. Сам же индивид пополняет теми или иными нормами свою психику постоянно, причем отношение к ним у него индивидуальное: к примеру, бунтующая личность будет иметь свои убеждения даже под давлением социума (пополнение психики нормой Б продемонстрировано на Рисунке 2). Коллективное сознание кроме норм включает огромное количество составляющих, которые постоянно влияют на индивида, осмысляются им, отвергаются или принимаются, влияют на его активность, либо определяют ее.
Р
исунок
2 –
Коллективное сознание и индивид
Однако полностью избежать «ценностных представлений» в психологии, вероятно, не получится, так как каждый психолог имеет свои убеждения, нормы и ценности, которые либо отображают общую ситуацию в данном социуме, либо своеобразны и субъективны. Дело в том, что физика может беспристрастно относится к любому явлению, так как она «работает» в основном с неодушевленными предметами и природными закономерностями, психология же обращает свой взор на индивида и его отношения с внешним миром. К примеру, невозможно отстраненно взглянуть на произошедший в том или ином регионе геноцид, совершенно спокойно рассмотреть его причины, психические механизмы появления и осуществления: наверное, это сможет сделать только бесчувственный и не наделенный мировоззрением робот. Другой пример: любой ученый «поглощает» из коллективного сознания многие знания и теории, формирует к ним свое отношение («верно-неверно») на основе своих научных взглядов и эмпирического опыта, это, в конечном счете, ведет к методологической раздробленности науки. Следовательно, «ценностные представления» в той или иной мере будут сохраняться в психологии, однако понимая их суть, природу появления и механизмы их влияния, психология в их отношении выйдет на уровень объективности.
Гомогенизация области исследования – следующие отличие галилеевского способа мышления в психологии. Проведем параллель с физикой: исчезновение таких дихотомий, как «небесное-земное», привело к созданию универсальных законов. Психология же, по мнению К. Левина, не пришла к этой гомогенизации [1, с. 70]. Динамическая модель психики может поспособствовать данной гомогенизации, так как она стремится к нахождению того общего методологического фундамента, который будет являться универсальным. Такие отличия галилеевскго способа научного мышления, как повышение уровня притязаний в доказательности, переход от средних значений к «чистым» случаям, уход от историко-географической привязанности явления, приводят нас к важности рассмотрения индивидуального события во всей его глубине взаимодействия, включающего элементы окружающего мира, поведения и психики индивида. Динамическая модель психики, включающая индивида, его психику, поведение и окружающий его мир, может демонстрировать эти взаимосвязи, причем на любом временном срезе и, имея свое построение на общих психологических законах, отходить от историко-географической привязанности, которая таким образом уступит место ситуационной обусловленности. Уходя от видения «класса как сущности», то есть от объяснения тех или иных явлений их определением, мы приходим к важности подробного познания внутренних психических механизмов, а если рассматривать это направление в контексте динамической модели психики, то мы говорим о необходимости динамического моделирования причин и механизмов той или иной деятельности (психической и организменной).
Литература:
Левин К. Динамическая психология: избранные труды / К. Левин. – М. : Смысл, 2001. – 572 с.
Кассирер, Э. Философия символических форм. Язык / Э. Кассирер. – СПб. : Университетская книга, 2001. – 271 с.
