Настоящая статья посвящена проблеме формирования гражданской и национальной идентичности в контексте разработки современной российской модели идентичности. При анализе факторов, влияющих на современную идеологию исторической и монокультурной общности, ядром которой является категоризация патриотизма, разбираются некоторые аспекты марксистско-ленинской идеологии и её роль в советском и постсоветском пространствах. В ходе исследования кратко освещается идеологический кризис 1990–2000-х гг. и проблемы, связанные с социальным расслоением и негативной поляризаций, последовавших за ним.
Ключевые слова: гражданская идентичность, культурное восприятие, интеркультурная коммуникация, лингвоментальный комплекс, государственный ориентир, самоидентификация, социальное расслоение.
This article is devoted to the problem of the formation of civil and national identity in the context of the development of a modern Russian identity model. When analyzing the factors influencing the modern ideology of a historical and monocultural community, the core of which is the categorization of patriotism, some aspects of Marxist-Leninist ideology and its role in the Soviet and post-Soviet spaces are analyzed. The study briefly highlights the ideological crisis of 1990–2000. and the problems associated with social stratification and the negative polarizations that followed.
Key words: civic identity, cultural perception, intercultural communication, linguomental complex, state landmark, self-identification, social stratification.
Актуальность темы заключается в необходимости более детального изучения проблемы формирования национальной и гражданской идентичности в России. Концепция «надэтнической гражданской идентичности», выдвинутая в 2016 году, нуждается в существенных доработках, а именно — в пояснении, каким образом, разрозненные полиэтнические образования могут объединиться в единую монокультурную общность. При формировании модели российской идентичности в современности, как и в 1990–2000-х гг., следует отойти от принципа согражданства и более тщательно заняться изучением формирования полноценного гражданства в концептуальных аспектах национальной политики и управления национальными процессами, такими, как этнокультурное взаимодействие, культурная интеграция и интеркультурная коммуникация.
Практическая значимость обусловлена повышенным государственным и научно-исследовательским интересом к проблеме формирования общегражданской идентичности, основанной на чувствах принадлежности к единому обществу и государству. В анализе модели идентичности в советском и постсоветском пространствах видится разъяснение некоторых особенностей национальной политики 1990–2000-х гг., а именно — политико-экономические и политико-идеологические факторы, впоследствии повлиявшие на социальное расслоение и негативную поляризацию российского общества. Изучение инокультурных феноменов, патриотизма как ядра российской модели идентичности и её сравнение с европейской моделью предоставляет возможность наиболее объективно оценить сущность процессов идентификации и самоидентификации современного представителя российской культуры и носителя российских ценностей и идеологии.
Неоднородные социокультурные и политико-идеологические процессы, охватившие мир в последнее десятилетие и связанные, прежде всего, с утверждением и примыканием многих государств к принципиально новому глобально-информационному обществу, характеризующемуся тенденцией к расширению экономических потоков и культурной унификацией, неизбежно приводят к стиранию культурных границ и культурной самобытности, национальной и гражданской идентичности.
Этот кризис, присущий всему глобальному сообществу, просматривается и на уровне более примитивных обществ, а также в государствах, находящихся в переходном состоянии (в условиях социальной и политической нестабильности). Фактически, именно такое переходное состояние характеризуется дифференциацией различных аспектов национальной и гражданской идентичности, привлекающей внимание многих социологов и культурологов к проблеме идентичности в рамках определённого общества.
Если говорить о современном состоянии российского общества в плане наследования политики формирования советской идентичности, то нельзя не отметить, что сам факт пребывания советской системы коллективно-трудовой идентичности в состоянии постоянных трансформаций и преобразований в сферах идеологии и права обусловлен рядом историко-политических и организационных сложностей: каждый генеральный секретарь ЦК КПСС по-своему понимал сущность идентичности, ставя задачи её формирования и развития исходя из личностных убеждений. Противоречие заключается в том, является ли современная модель политики идентичности российского общества следствием эволюции советской политики идентичности, или же представляет собой принципиально новый курс данного направления, отличный от советского.
В. В. Дьякова [5] считает, что российское обществе унаследовало советскую модель идентичности, вместе с её преимуществами и недостатками. Дьякова отмечает, что проблема национальной и гражданской идентичности обострилась после распада Советского Союза и последовавшим за этим переходом к иной форме государственного устройства, к иной форме культурного восприятия. Нынешняя проблема оценки идентичности на уровне государственного явления связана, во-первых, с попытками соблюсти все принципы и цели, предполагающие образование гражданского общества, во-вторых, воплотить представление русскоязычного населения о существовании единой ментальной и культурной общности, сложившейся в постсоветском пространстве России и стран СНГ [5, c. 82].
Нам кажется верным представление, что политика формирования советской идентичности в контексте создания идеологической модели поведения в СССР, основывалась не столько на декларируемых партией ценностях марксистско-ленинской идеологии, нашедших отражение и в европейском представлении об интернационализме и некоторых аспектах трудового (профессионального) развития личности, сколько на непосредственно авторитарной системе управления государством, обществом и всеми сферами общественной жизни, — от писанных норм — до общих моральных и культурных ценностей.
Всё это в совокупности нивелировало негативные проявления культурной интеграции в полиэтническом государстве, связанные, прежде всего, с различными факторами влияния этнокультурных полиморфизмов. И хотя многие полиморфизмы проявлялись непосредственно в характере интеркультурной коммуникации, играющей ключевую роль в определении региональных детерминант, они же имели негативное влияние на структуру отдельно взятых личностей и их персональных культур.
Возникает вопрос: почему же в СССР такая проблема возникала гораздо реже, чем в современной России? Мы считаем, что Советский Союз, хотя и представлял собой полиэтническое государство, с глубокими историко-культурными и национально-идеологическими противоречиями, в то же время, в коллективном сознании сохранялось общее представление о гражданском долге и ответственности, подкреплённых государственной связующей идеологией, которая предоставляла не только моральные ориентиры для развития личности (в коллективном контексте), но и ориентиры частного и общегосударственного уровней, а именно: становление трудового человека и создание коммунистического/социалистического общества, являвшегося, по представлению теоретиков, идеальным со всех социологических позиций.
Можно долго пытаться найти другие, скрытые факторы успешности политики формирования идентичности в СССР, но главный фактор лежит на поверхности — это общие идеи и общая идеология.
Иной точки зрения придерживается К. М. Королёв [6]: распад СССР и последовавшая за этим трансформация постсоветского пространства способствовали постепенному отказу граждан новых государств от самоидентификации себя как «советских людей». При этом, возникла проблема выработки новой модели гражданской и, соответственно, национальной идентичности. Возникшая ситуация привела к отсутствию общей идеологии и кризису идентичности в коллективном сознании. На современном этапе развития российского общества мы видим, что его раскол на стыке с отживающей свой век советской моделью поведения и пореформенными изменениями, привёл к социальному расслоению: от социума отделились представители различных возрастных, гендерных, социальных, политических и духовно-идеологических групп, имеющих собственные представления о своём месте в структуре общества и государства и феномене идентичности в целом [6, c. 103–104].
Таким образом, можно считать, что российская модель идентичности лишь частично повторяет советскую, так как наличествуют общие черты, тем не менее, российская модель не является эволюцией советской в прямом смысле слова. Это можно показать на разных примерах идеологической раздробленности. Даже в политическом мы имеем: сторонников западного образца демократизации и рыночных преобразований, консерваторов, уверенных в возможности создания в постсоветском пространстве общественных отношений по советскому типу, сторонников социалистической системы организации политики и экономики, ультраконсерваторов, считающих, что даже в современном государстве есть место идеологии дореволюционной России, а также тех, кто придерживается либеральных и либертарианских взглядов, не говоря уже о скептически настроенных индифферентистах.
Современная модель российской идентичности полнится разного рода недостатками и изъянами в самой системе идеологического формирования, а предлагаемая константа «патриотизма» лишена всякого теоретического основания, хотя и опирается на исторически значимые события — на победу в Великой Отечественной войне, освобождение Европы и достижения советской науки [2, c. 219].
Следует отметить, что понятие «патриотизм», зародившееся в Древней Греции, было распространено в период Греко-персидских 498–448 гг. до н. э. и во время расцвета аттической философии; оно имело свою контекстуальность в начале Великой французской революции и сохраняло значимость, прежде всего, для таких людей, как М. Робеспьер и Ж. Дантон. Однако, в отношении современного общества, стремящегося к созданию реальной модели гражданской идентичности, данное понятие вряд ли можно рассматривать как качественный ценностный аттрактор общественной жизни. Тем не менее, на государственном уровне патриотизм понимается именно так, а значит, он и является ядром формирования российской модели идентичности. Разберём более подробно, каковы структурные элементы российского патриотизма как идеологии, пришедшей на замену марксизму-ленинизму.
В. И. Лутовинов [7], считает, что патриотизм можно определить как возвышенное, особенно в духовном и социальном смысле, многообразное в своих проявлениях чувство любви к родине, отечеству. Слабой стороной народного направления патриотизма является то, что в нем преобладает эмоциональный, первостепенный уровень в понимании сущности патриотизма. Недостаточно глубокой является разработка его теоретических основ, особенно субъект-объектной взаимосвязи, игнорируется деятельностная сторона патриотизма [7, с. 27].
В этом заключается крупное упущение, поскольку именно деятельностная сторона патриотизма как социального, ценностного явления наиболее полно раскрывается в духовно-нравственном направлении, которое также основывается на понимании патриотизма как одного из высших, наиболее значимых чувств. Однако наряду с эмоциональной стороной данное направление включает также и деятельностный момент. Сила патриотического чувства не ограничивается лишь глубиной и возвышенностью любви к отечеству. Это чувство должно побуждать личность, группу, нацию к активным действиям, поступкам на благо своей родины
Безусловно, мы склоняемся к тому, что патриотизм в таком виде может стать основой формирования гражданской идентичности, но вот с формированием национальной — дело обстоит иначе. Анализируя факторизацию идентичности населения в развитых постиндустриальных странах Западной Европы, можно заметить, что ни одна из них не является абсолютно однородной ни в национальном, ни в конфессиональном составах. Кроме того, миграционные процессы массового характера, возникшие вследствие признания мультикультурализма и ускорения многих социально-политических процессов на фоне общего процесса глобализации, приведи к разбавлению европейского общества инокультурными и иноязычными компонентами, являющимися одной из сторон этого самого мультикультурализма.
Но, всё же, в Европе сохраняются многие факторы, позитивно влияющие на поддержание идентичности гражданского и национального типов, обусловленные однородностью социокультурной системы и лингвоментального комплекса. Однако, в современной России социокультурная система характеризуется неоднородностью, выраженной настолько ярко, что такие её категории, как полиэтничность и социальная поляризация, возникшие, с одной стороны, вследствие потери идентичности советского образца, с другой, — из-за приватизации и попыток построения рыночного общества по подобию западного, становятся решающими при отчуждении различных общественных структур от государства, которое, несмотря на все предпринимаемые политической элитой меры, не может противодействовать социальному расслоению [8, c. 77].
Что касается социального расслоения и разницей в соотношении между моделью развития современного российского общества и моделью гражданского общества, можно отметить, что, после отхода от советской экономической системы, произошёл распад среднего класса, считавшегося основой всего общества, а ориентация на личность в отрыве от коллектива, в широком смысле дала перспективу развития лишь представителям экономической элиты 1990–2000-х гг., тогда как большинство оказалось в мировоззренческом тупике, в узком смысле — преуменьшила привязанность к традиционализму как в учебной, так и в профессиональной среде. И если в учебной среде мы видим смену основного подхода и методологий, то в профессиональной — совершенно иное отношение к факторам рабочей деятельности и труда как такового.
Мы считаем, что в постсоветском пространстве индивидуалистическое мировоззрение, хотя и способствует актуализации самосознания личности о природе своего общества и государства, всё же, содержит некую степень риска возникновения и длительного протекания негативной поляризации. Индивидуалистическое мировоззрение в контексте общенациональной идентичности, распространяясь в сфере социальных законов и норм, приводит к ослаблению общественных связей и зарождению у отдельных личностей антиэтатистских воззрений. Но противопоставлять данному процессу следует политику не гражданской, но национальной идентичности, совмещённую с курсом развития интеркультурной коммуникации в регионах, где наблюдается негативная поляризация.
Как пишет В. Г. Волков [4], в современной России было разработано несколько проектов строительства единой нации и формирования национальной идентичности как основы национальной интеграции. В 90-х гг. XX века был предложен либеральный проект формирования в России гражданской нации и гражданской идентичности. Однако в силу специфики российского общества, обусловленной социокультурным расколом и особенностями российской ментальности, реализовать этот проект не удалось. В начале XXI века в России сформировалась первичная полиэтническая нация, объединяющая граждан РФ, а преобладающей в российском обществе стала государственно-гражданская идентичность [4, с. 19].
Как нам кажется, в связи с этим, некоторые учёные предлагают различать государственно-гражданскую и национально-гражданскую идентичность. Если в основе государственно-гражданской идентичности лежит государственное самосознание индивидов и этатистская культура, предполагающие лояльность по отношению к государству, то основу национально-гражданской идентичности составляют гражданское самосознание и гражданская культура, в рамках которой происходит отождествление индивида с гражданским обществом.
В своё время известный российский философ и социолог А. А. Зиновьев [1] отмечал, что декларируемое духовное возрождение в контексте определения общенациональной и гражданской идентичности в действительности является лишь его имитацией, не только не предохраняющей российское общество от дальнейшего разложения, но и, фактически, потворствующее ей [1].
Вынуждены согласиться с тем, что Россия никогда не сможет полностью влиться в западную цивилизацию, поэтому искусственное насаждение западных норм и ценностей будет и далее способствовать размыванию национальной идентичности российского общества. Причина заключается в особом, «коллективистском мировоззрении» россиян, на котором основана вся отечественная культура, политика, традиционные способы ведения хозяйства, тогда как западные общества всегда имели базовой основой индивидуалистическое мировоззрение, способствовавшее и выработке соответствующей модели общегражданской идентичности [1].
Выводы. Таким образом, несмотря на множество проблем, связанных, с социальным расслоением, негативной поляризацией, раздробленностью политической элиты и отсутствием связующих элементов в ядре российской модели идентичности, Россия в постсоветском пространстве имеет возможность осуществить ряд проектов по формированию гражданской и национальной идентичности. Программы национального строительства, 2008 и 2014 гг. соответственно, являлись своего рода экспериментами, направленными на формирование современной модели российской идентичности в контексте эволюции политики советской идентичности, однако, они не увенчались успехом.
Лишь в 2016–2017 гг. мы видим заметный прогресс в развитии понимания роли отдельно взятой личности в таких константах, как патриотизм и гражданственность. За это время исследования в области российской идентичности дали результаты, показывающие, что национальная политика государства, всё же, развивает гражданскую идеологию. Тем не менее, ядро российской модели идентичности ещё нуждается в дополнении в виде качественно структурированных элементов, ценностных аттракторов, которые могли бы основательно изменить идеологию общества и обозначить начало формирования гражданского общества.
Литература:
- Александр Александрович Зиновьев. Серия «Философия России второй половины XX века» / Под ред. А. А. Гусейнова. М.: Российская политическая энциклопедия, 2008. — 392 с.
- Аржаных Т. Ф. Идеологический дискурс в современной России: перспективы формирования российской идентичности // Вестник МГОУ. Серия: История и политические науки. 2017. № 5. — С. 216–226.
- Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика. — Изд. 2, доп. — М.: URSS, 2011. — 200 с.
- Волков Ю. Г., Лубский А. В., Войтенко В. П. Возможности имплементации зарубежных моделей нациестроительства и национальной интеграции в российских условиях // Гуманитарий Юга России. 2017. № 6. — С. 15–32.
- Дьякова В. В. Российское поколение y: гражданская идентичность (на примере астраханской области) // Теория и практика общественного развития. 2017. № 1. — С. 82–84.
- Королёв К. М. Поиски национальной идентичности в советской и постсоветской массовой культуре: славянский метасюжет в отечественном культурном пространстве. — СПб.: Нестор-История, 2020. — 376 с.
- Лутовинов В. И. Современный Российский патриотизм: сущность, особенности, основные направления // Studia Humanitatis. 2013. № 2. — С. 18–45.
- Панкратов С. А., Тельнова Н. А. Специфика гражданской идентичности в условиях политической модернизации России // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. Социология. Политология. 2011. № 4. — С. 75–79.
