В статье рассмотрены тропика и другие приемы художественного отображения действительности в «Севастопольских рассказах» Л. Н. Толстого. Контраст, парадокс, сравнение, использованные писателем, позволяют раскрыть некоторые аспекты авторского мировидения: отношение к войне, к смерти, к героизму и тщеславию.
Ключевые слова: тропика, контраст, эффект отторжения, эффект нарастания, авторская точка зрения.
«Существуют разные пути постижения поэтики писателя. Один из них — анализ поэтических средств и приемов, использованных автором в том или ином произведении. Подобный путь самый распространенный». Эту мысль привел Д. П. Николаев в своей известной работе «Смех Щедрина». Действительно, изучение определенных поэтических форм и средств в произведении помогают раскрыть их внутреннюю связь и соподчиненность элементов.
Поэтика Л. Н. Толстого — это, прежде всего, его индивидуальные художественные приемы, система стилистических и композиционных ходов. «Севастопольские рассказы» — одна из выдающихся работ этого писателя. Изучение своеобразных поэтических средств в контексте данного произведения позволяет выйти на уровень идей, которые интересовали автора.
Переходя к самой тропике, нужно отметить, что наиболее часто в рассказах используется принцип контраста . Как видно, он является здесь основополагающим. С его помощью раскрываются парадоксы войны, абсурд в поступках и отношению героев ко всему происходящему. Анализ парадокса как приема помогает понять и авторскую позицию, и реакцию персонажей на то, что их окружает.
Смена впечатлений передвигает так называемый «идейный центр тяжести»: «Вы увидите, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; увидите, как с ужасным, раздирающим криком и проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; увидите, как на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию товарища, корчится и стонет, не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами , а увидите войну в настоящем ее выражении, — в крови, в страданиях, в смерти»... [1, с.13].
Примечательно, что красочные фрагменты описания севастопольской природы: «хрустальный горизонт моря», «блестящая лазурь», «розовые лучи утреннего солнца» вступают в противоречие с описанием города и деталями солдатских будней. Цветовой контраст здесь играет важную роль: розовые , лиловые , белые тона стоят в одном ряду с серым , черным , грязным цветом войны.
Для первого рассказа «Севастополь в декабре месяце» также характерен контраст, создающий эффект отторжения , отрицания бесчеловечной войны, где люди — заложники политических амбиций. Автор проводит читателя по осажденным улицам города Севастополя, показывая суровую и жестокую правду — «Война есть сумасшествие»; «…безобразная кровавая бойня, противная человеческой природе», — так описывает происходящее В. Я. Лакшин [4].
Очерк — это динамичный жанр, позволяющий автору быструю смену «декораций», поэтому во втором рассказе (или очерке ) наблюдается смена настроения в приеме контраста. В данном случае присоединяется прием сравнения: противопоставляются характеры людей, их поступки, их отношение к этой бессмысленной войне. Сравниваются истинный (скромный, незаметный) героизм простых людей, солдат, которые сражаются из чувства долга, и ложный героизм «отборного» круга тщеславных аристократов, прибывших в осажденный город в осажденный город из честолюбивых побуждений. «Однако не пойти ли мне на эту вылазку? — сказал князь Гальцин после минутного молчания, содрогаясьпри одной мысли быть там во время такой страшной канонады и с наслаждением думая о том, что его ни в каком случае не могут послать туда ночью» [1, с.54].
Такая многоярусная подача материала приобретает эффект нарастания . От рассказа к рассказу все более открывается военная реальность. Полухудожественный, полудокументальный очерковый стиль помогает погрузиться в атмосферу, столь реалистично переданную Л. Н. Толстым.
Изобличение нравов, уничтожение иллюзий — вот то, что автор ставит во главу угла в своих очерках. «Великий сердцевед», как его назвал М. Юнович [3], проникает во все «неслышные разговоры», видит всё, что не видят другие.
Народным массам чуждо тщеславие, солдаты и матросы «естественны», и это постоянно подчеркивает Л. Н. Толстой. Им страшно, и они не скрывают этот страх, что выглядит не наигранно, правдиво. В рассказе «Севастополь в августе» солдаты, укрывшись в блиндаже, читают по букварю: «Страх смерти — врожденное чувствие человеку». Они не стыдятся этого простого и такого понятного всем переживания. Наряду с этим низменная корысть, честолюбие и тщеславность, так называемой, «аристократической» знати выглядят как проявление высшей степени индивидуализма.
Вот что пишет по этому поводу М. Юнович — «Сокровенные человеческие побуждения — простые, как инстинкт жизни, возвышенные, как стремление исполнить свой долг — и вожделения тщеславия и корысти подняты из глубины душевной. Толстой не устает изобличать себялюбие, самодовольство, самолюбование, не покидающие человека даже в предсмертные минуты» [3].
Об этом свидетельствует сцена смерти ротмистра Праскухина: «Праскухин невольно согнулся до самой земли и зажмурился; … Праскухин испугался, не напрасно ли он струсил, — может быть, бомба упала далеко…Он открыл глаза и с самолюбивым удовольствием увидал, что Михайлов, которому он должен двенадцать рублей с полтиной, гораздо ниже и около самых ног его, недвижимо прижавшись к нему, лежал на брюхе»
Как видно, контрастность процессов душевной жизни «знати» и простых воинов показана Л. Н. Толстым с присущим этим рассказам пафосом — правдиво. Автор объясняет, изображает все так, как было на самом деле, как он сам это наблюдал лично. Офицеры из военной знати, прельщенные и «вдохновленные» «Анной на шее», тянутся друг к другу, стремятся выглядеть «аристократами» и при этом непомерно завидуют друг другу.
Все художественные приемы этого произведения направлены к одной цели — беспощадному и правдивому изображению войны и главного героя этих очерков — русского народа-воина.
Мастерски показанное тщеславное позерство открывает новые перспективы анализа, а именно: новое психологическое видение человека автором, открывает «диалектику души» толстовского героя.
Контрастирующие явления в рассказах ориентированы на новое восприятие психологического состояния, формы чувств и переживаний человека. Противопоставленные реалии и психологический анализ раскрывают суть идей автора, здесь происходит испытание героя.
«Природа» использованных приемов в произведении восходит к вышеупомянутой «диалектике души» Л. Н. Толстого, к идее суровой, но справедливой правды, к ее доподлинному изображению. Для этого используются не только контрастность и противопоставление , но и множество других художественных средств, составляющих языковую картину рассказов.
Представленные художественные приемы, примененные автором в данных рассказах присущи не только этим произведениям. Они пройдут с писателем очень долгий путь, станут незаменимыми в его творчестве.
Многогранность контрастного изображения, присущая этим рассказам, не оставляет читателя равнодушным. Реалистичность правдивого изображения предметов и явлений, так парадоксально противопоставленных друг другу, заставляет лучше понять многое из прошедшей эпохи.
Очевидно, что без анализа использованных приемов художественного изображения невозможно осмысление авторской идеи, его творческих стратегий, мировоззрения в целом. Эта взаимосвязь между тропикой и ядром замысла направляет нас к системному анализу литературы, к тому, что называется литературной герменевтикой.
Литература:
- Толстой Л. Н. Севастопольские рассказы / Л. Н. Толстой. — М.: Дрофа-Плюс, 2008. — 192 с.
- Эйхенбаум Б. М. Молодой Толстой / Б. М. Эйхенбаум. — Пб.; Берлин: Изд-во З. И. Гржебина, 1922. — 156 с.
- Юнович М. [Электронный ресурс]. URL:http://feb-web.ru/feb/tolstoy/encyclop/leb-301-.htm (Дата обращения — 1. 11. 2020).
- Лакшин М.А [Электронный ресурс]. URL:http://feb-web.ru/feb/tolstoy/encyclop/bse-051-.htm (Дата обращения — 3. 11. 2020).
