Исследование влияние психотравмы на жизненную перспективу личности



В статье представлен краткий обзор процесса и результатов эмпирического исследования влияния психотравмы на жизненную перспективу личности. Автор дает интерпретацию статистических данных полученных в ходе сопоставления данных для двух независимых выборок с помощью U-критерия Манна-Уитни и особенности временной перспективы личности, а также динамику посттравматического роста у переживших психологическую травму в прошлом.

Ключевые слова: жизненная перспектива, негативное прошлое, посттравматический рост, психотравма

Современная жизнь человека в условиях глобализации, обострения политических, военных конфликтов, интенсивного информационного потока, а также эпидемиологической обстановки вносит коррективы в формирование и пересмотр жизненной перспективы личности. Зачастую такая неопределенность и нестабильность ситуации, если она носит характер экстремальной, выходящей за рамки обыденной жизни, вынуждает пересматривать цели планы и отношение к своему настоящему и прошлому.

Средства массовой информации, в нынешних реалиях, настроены на катастрофизацию, усиление тревоги, обострение конфликтов и насаждение в общественное сознание конфликтного провокационного поведения. К сожалению, очень мало внимания уделяется обучению, как нивелировать последствия экстремальных ситуаций, психотравм и снижению общей напряженности самостоятельно, с помощью специалиста, или как эффективно вести себя по отношению к близким, пережившим психотравму и находящимся в процессе горевания.

Подобные экстремальные динамические явления неизбежно заставляют личность переоценивать свой жизненный путь, планы, отношение ко всем модусам времени, и как следствие, к трансформации системы жизненных перспектив, поэтому стоит относиться к временной перспективе не как к чему-то неизменному и постоянному.

В практической деятельности психологов и психотерапевтов возрастает актуальность детального изучения и более четкого и целостного понимания изменений в жизненной перспективе после психотравматизации, потому как при благоприятных условиях перспектива может трансформироваться по адаптивному типу и наполняться новыми смыслами, переоцениваются ценности, на передний план выходит поиск новых возможностей, что приводит к посттравматическому росту (Тадеши, Калхан).

Разные исследователи, которые в последние годы активно изучают феномен посттравматического роста (ПТР) подчеркивают, что нет жесткого деления на позитивное или негативное, чаще всего возникает смешанная реакция индивида и часть временных факторов временной перспективы может меняться и указывать на рост, а другая часть дистресс.

Автор в своем исследовании рассматривает «объективно-значимые» психотравмы, исходя из классификации по роли вторгающегося события (В. Н. Мяснищев), к которым относятся события, являющиеся высокозначимыми для большинства людей (смерть близкого, развод, неизлечимое заболевание).

Стоит отметить, что даже в случае с объективно-значимыми психологическими травмами присутствует распространенное явление, когда близкие люди, опираясь на свои убеждения, обесценивают страдания и значимость психологической травмы для человека (к таким часто относят перинатальные утраты, тяжёлый развод), это приводит к тому, что человек замыкается в своем горе с собой один на один и ему сложнее найти ресурсы для успешной работы горя, что влечет редукцию жизненной перспективы, фиксацию на негативном прошлом, депрессию и другие негативные последствия.

Клинические проявления острого горя очень схожи у различных людей (Линдеманн, 1944), поэтому опираясь на схожую симптоматику психотравмы, ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) у людей с разными видами психологических травм, согласно МКБ-10, автор в данном исследовании не выделяет один вид психологической травмы, а рассматривает психотравмирующие ситуации в целом.

Цель исследования — выявление особенностей жизненной перспективы личности после травмирующих событий.

В исследовании мы предположили, что в результате психотравмы происходит реконструкция жизненной перспективы.

Для верификации данной гипотезы были использованы следующие методики: 1. Шкала оценки влияния травматического события (Impact of Event Scale — IES, ШОВТС); 2. Опросник исследования временной перспективы Ф. Зимбардо (ZPTI), в адаптации А.Сырцовой; 3. Методика «Индекс жизненной удовлетворенности» (ИЖУ), в адаптации Н. В. Паниной 4.Опросник посттравматического роста (ОПТР) Р. Тадеши, Л. Калхауна, в адаптации М. Ш. Магомед-Эминова.

В исследовании приняли участие 40 человек, среди которых 20 мужчин и 20 женщин в возрасте от 26 до 46 лет (средний возраст 37,6). Испытуемые были разделены на 2 группы: 20 чел. — переживших психологическую травму в прошлом и 20 чел. — контрольная группа (люди, с повседневным опытом). Все респонденты имеют высшее, высшее неоконченное или средне-специальное образование, работающие. Каждая из групп была сбалансирована по гендерному признаку, чтобы избежать искажения в оценке временной перспективы. Продолжительность времени после столкновения с психотравмирующим событием в основной группе составила от 3 лет до 15 (в среднем 9,26).

Статистическая оценка различий средних значений компонентов временной перспективы осуществлялась с помощью непараметрического U-критерия Манна-Уитни, направленного на оценку различий средних величин двух выборок. Для выявления особенностей изменения и взаимосвязей временной перспективы с посттравматическим ростом и индексом жизненной удовлетворенности применялся коэффициент корреляции ρ-Спирмена. Для математической обработки данный использовалась компьютерная программа SPSS Statistics.

Результаты исследования.

Для выявления симптомов и оценки степени их выраженности у людей, перенесших психологическую травму в прошлом была использована методика «Шкала субъективной оценки тяжести воздействия травматического события», ШОВТС (русскоязычная адаптация Тарабриной Н. В., 2001). Данная методика позволяет выявить основные клинические проявления посттравматических расстройств и степень влияния травматического события на личность по трем субшкалам «Вторжение», «Избегание» и «Физиологическая возбудимость».

Таблица 1

Сравнение средних значений субшкал по методике ШОВТС в основной и контрольной группах

Показатель	Группа (балл)		U-критерий Манна–Уитни	Значимость критерия
	Основная (N20)	Контрольная (N20)
Вторжение	17,3 ± 4,71	7,75± 2,48	21,5	p<0,001
Избегание	19,8 ± 7,35	11,35 ± 2,26	51,5	p<0,001
Физиологическая возбудимость	11,4 ± 4,48	5,5 ± 2,35	47,5	p<0,001
Интегральный показатель	48,5 ±13,6	24,6 ± 6,92	26	p<0,001

Анализ выявил, что по всем трем субшкалам значения в основной группе выше, чем в контрольной, то есть наблюдаются статистически значимые отличия (р<0,05), что в свою очередь подтверждает наличие факта психотравмы у респондентов экспериментальной группы.

Исследование основной группы (с наличием психотравмы) по методике «Опросник посттравматического роста (ОПТР)» Р. Тадеши, Л. Калхауна выявило средний и высокий посттравматический рост, среднее значение 67,1 балла, то есть высокий по таблицам норм. Предположительно такой высокий рост связан с тем, что с момента психотравмирующего события прошло в среднем 9,26 лет, а значит было достаточно времени для совладания и адаптации.

Наибольшее же количество баллов набрано по субшкале «Новые возможности», что согласуется с ранее проведенными исследованиями и субъективными оценками травмированных людей, которые характеризуют свой опыт так «это заставило меня посмотреть по-новому на свою жизнь», «травма кардинально изменила мою жизнь к лучшему», «я нашел для себя новые возможности для самореализации», «я стал лучше и увидел новые перспективы» и другие. Ранее эмпирически доказано (О. Н. Толкачева, 2017), что шкала «новые возможности» статистически значимо различается (p<0,05) в разные периоды (2–6лет, 7–12 лет, 13–29лет) после психотравмирующего события с тенденцией к усилению со временем. Также была обнаружена прямая заметная по тесноте связь (коэффициент корреляции Спирмена р = 0,532) между силой травматического воздействия (интегральным показателем по методике ШОВТС) и уровнем посттравматического роста (р<0,05), свидетельствующая о том, что высокая интенсивность воздействия травмы способствует большей активации посттравматического роста, это подтверждается и ранее проведенными исследованиями (Магомед-Эминов, 2009). Временная перспектива в обеих группах была исследована при помощи методики опросника исследования временной перспективы Ф. Зимбардо (ZPTI).

Таблица 2

Сравнение средних значений субшкал по методике Ф. Зимбардо (ZPTI) в основной и контрольной группах

Показатель	Группа (балл)		U-критерий Манна–Уитни	Значимость критерия
	Основная (N20)	Контрольная (N20)
Негативное прошлое (НП)	3,07 ± 0,79	2,14 ± 0,63	72,5	< 0,001*
Позитивное прошлое (ПП)	3,22 ± 0,57	3,25 ± 0,4	179	0,568
Гедонистическое настоящее (ГН)	3,1 ± 0,2	3,21 ± 0,19	136	0,082
Фаталистическое настоящее (ФН)	3,15 ± 0,54	2,7 ± 0,39	104	0,009*
Будущее (Б)	3,59 ± 0,54	3,13 ± 0,4	97	0,005*

* — различия уровня признака в сравниваемых группах статистически значимы (р<0,05)

В результате обнаружено статистически значимое (p ≤ 0,05) отличие по субшкалам «Негативное прошлое», «Фатализм в настоящем» и «Будущее»: основная группа оценивала свое прошлое, как более негативный опыт, чем контрольная; респонденты основной группы переоценивают свое будущее по сравнению с контрольной группой, вероятно, таким образом они переносят свои ожидания на будущее, то есть включаются компенсаторные механизмы. Также оценка первой группы по субшкале «Фаталистическое настоящее» оказалась выше, что может свидетельствовать о том, что психотравма может смещать локус контроля в экстернальную плоскость («мой опыт показывает,что я не в силах что-либо изменить», «чему быть, того не миновать», «бывают события, над которыми никто не властен»).

Характер изменения направленности временных ориентаций и отношение к жизни в настоящем (ИЖУ) в зависимости от наличия психотравмы, был проверен с помощью коэффициента корреляции ρ-Спирмена.

Проведенный сравнительный анализ достоверности различий между показателями временной перспективы (Ф.Зимбардо) не показал статистически значимых отличий (U=136, p=0,082) между группами по субшкале «Гедонистическое настоящее» и «Позитивное будущее». Следовательно, для всех респондентов, вне зависимости от степени влияния травматического события, а также уровня посттравматического роста характерна средняя ориентация на стремление получать удовольствие от жизни здесь и сейчас, а также наличие позитивных воспоминаний о прошлом.

Выявлена корреляция (р= -0,606) между интегральным показателем (сумма всех субшкал) по методике ШОВТС и интересом к жизни (ИЖУ, Панина Н. В., 1993). Связь между исследуемыми признаками — обратная, теснота (сила) связи по шкале Чеддока — умеренная. Зависимость признаков статистически значима на уровне р<0,01.Так же обратная корреляция (р= -0,588) обнаружена между «Негативным прошлым» и индексом жизненной удовлетворенности.

Принимая во внимание эту взаимосвязь, и данные сравнительной таблицы между основной и контрольной группами по методике ШОВТС, где наибольший интегральный показатель у респондентов, имевших психотравматический опыт в прошлом, следует вывод, что чем сильнее был негативный эффект от психотравмы, тем ниже уровень энтузиазма и увлеченности к обычной повседневной жизни настоящем. В то же время статистически не выявлена взаимосвязь между интенсивностью влияния психотравмы (интегральный показатель ШОВТС) и изменением восприятия отдельных временных модусов в дальнейшем. Несмотря на значимые отличения между основной и контрольной группами в сравнительном анализе, корреляционный анализ не дает информации о направленности изменений временных ориентаций.

Ориентация на негативное прошлое имеет обратную высокую по тесноте связь с положительной оценкой себя и собственных поступков (р<0,01). Психотравма затрагивает и разбивает ядро личности, что накладывает свой отпечаток в виде вины («вина выжившего), самокритики, часто депрессии, страдает самооценка.

Обнаружена взаимосвязь фактора «Фаталистическое настоящее» и последовательностью в достижении целей (р= -0,724; р<0,01), вероятно это связано с тем, что ориентация на фатализм предполагает, что часть ответственности за реализацию своих планов, личность перекладывает на «судьбу», «удачу» и от этого действует не всегда последовательно.

Таким образом можно говорить о том, что психотравма влияет на изменение жизненных перспектив. Сам процесс изменений динамичен, некоторые из них хорошо раскрываются во времени, как в случае с посттравматическим ростом, который в будущем проявляется сильнее, что определяет и ориентацию на будущее, планы, надежды. Психотравма, как триггер, дает импульс к реконструкции временной перспективы, переоценке и поиску новых возможностей для роста.

Выводы.

На основании результатов проведенного эмпирического исследования можно сделать следующие выводы:

1. Жизненная перспектива людей, перенесших в прошлом психотравму отличается от людей с повседневным опытом, она менее сбалансирована. В среднем, основная группа, оценивает свое прошлое значительно негативнее, чем контрольная. В отношении фаталистического настоящего у них также заметна преобладающая роль фатализма. Выделяется на этом фоне будущее, на него первая группа возлагает большие надежды, что может являться формой психологической компенсации за утраты прошлого.
2. Посттравматический рост обусловлен адаптивным путем выхода из психотравмы, а исследование показывает, что уровень роста зависит от степени интенсивности влияния психотравмы. Индивид вынужден искать новые ресурсы, а значит и возможности для совладания, ему приходится обращаться за поддержкой и выстраивать новые планы, потому что старые уже не актуальны. В таком случае даже оценивая свое прошлое, как очень негативное, субъективно личность обнаруживает, что произошел «вынужденный» рост.
3. Ориентация на «Негативное прошлое» после психотравмы сильно влияет на структурные компоненты личности (мотивационный, волевой, эмоциональный), самооценку. Ранние работы К. Левина, К. Роджерса выделяют взаимосвязь самооценки с уровнем притязаний, то есть ее роль не ограничивается приспособительной функцией; она становится механизмом для реализации личности.
4. Психотравма врывается в жизнь личности внезапно, ломая структуру сложившейся жизненной перспективы, нарушая планы, а так как предвидеть это было невозможно, происходит сдвиг в сторону «Фаталистического настоящего», когда кажется, что в любой момент может произойти событие, на которое человек не в силах повлиять. Несмотря на это респонденты возлагают большие надежды на будущее, но выстраивают свои планы, базируясь на фаталистическом мышлении в настоящем, поэтому часто результатом становится нарушение в последовательности достижения целей, о чем свидетельствует выявленная корреляция.

Гипотеза о том, что психотравма влияет на жизненную перспективу личности и меняет ее в ходе исследования подтверждена. Жизненная перспектива, как объект исследования, сравнительно недавно стала изучаться в контексте с переломными (экстремальными) событиями, поэтому в настоящее время эмпирические данные только формируются и могут быть иногда противоречивыми, что является поводом для дискуссий и более предметного и целостного изучения этого вопроса в современной науке. Исследование понятия временной перспективы и особенностей ее трансформаций может внести большой вклад в психотерапевтическую работу с личностью, столкнувшейся с критической, кризисной ситуацией в жизни.

Литература:

1. Головаха, Е. И. Жизненные перспективы и ценностные ориентации личности/ Е. И. Головаха, // Психология личности в трудах отечественных психологов / Сост. Л. В. Куликов — Санкт-Петербург: Питер, 2001. — 356 с. — (ХрестоматиЯ по психологии).
2. Квасова О. Г. Трансформация временной перспективы личности в экстремальной ситуации//Диссертация на соискание ученой степени. 2013. URL:http://www.psy.msu.ru/science/autoref/kvasova/kvasova_dissertation.pdf (дата обращения: 22.10.2020).
3. 3. Магомед-Эминов, М.Ш Личность и экстремальная жизненная ситуация // Вестник Московского университета. Сер. 14, Психология. — 1996. — No 4. — С. 26–35. Муздыбаев, К. Переживание времени в период кризисов / К. Муздыбаев // Психологический журнал. — 2000. — No 4. — С. 5–21.
4. Пантелеева, В. В. Исследование мотивационных детерминант конструктивной жизненной перспективы / В. В. Пантелеева, Д. А. Богомолова // Научно-методический электронный журнал «Концепт». — 2017. — № 06 (июнь) — URL: http://e-koncept.ru/2017/170128.htm (Дата обращения: 29. 09. 2020).
5. Ральникова И. А. Трансформационные процессы перспективы личности в контексте переломных событий жизненного пути // МНКО. 2010. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/transformatsionnye-protsessy-perspektivy-lichnosti-v-kontekste-perelomnyh-sobytiy-zhiznennogo-puti (дата обращения: 22.11.2020).
6. Lawrence G. Calhoun, Richard G. Tedeschi. The Foundations of Posttraumatic Growth:New Considerations. Universityof NorthCarolina-Charlot p.93–102 [e-resource]: Psychological Inquiry 2004. Vol. 15. No.1. URL https://sites.uncc.edu/ptgi/wp-content/uploads/sites/9/2013/01/PTG-New-Considertrns-2004.pdf (accessed:10.10.2020)