В данной статье мы кратко рассмотрим историю публикации мемуаров И. Г. Эренбурга «Люди, годы, жизнь» в эпоху «оттепели» и отражение перипетий этой публикации в эпистолярных посланиях писателя властям — данные послания вписываются в жанр «письма вождю».
Рабочий замысел воспоминаний возник у Эренбурга в 1959 г., первая книга была завершена в апреле 1960 г., публиковать её писатель решил в «Новом мире». Твардовский согласился печатать произведение, но с исключением шестой главы, где речь шла о гимназической большевистской организации — в том числе и о Бухарине. Первая волна реабилитации уже завершилась, но Бухарин реабилитирован не был, а второй волны ждать пока не приходилось, поэтому Эренбург 8 мая 1960 г. обратился к Хрущёву [3, с. 326] с просьбой разрешить упоминание имени Бухарина и рассказать о его молодости. Писатель упоминает о том, что пишет в мемуарах и о своём «скромном участии в революционном движении в 1905–1908 годах». Илья Григорьевич вместе с письмом посылает вождю главу с рассказом о революции и Бухарине, в которой отчеркнул те страницы, которые не могут быть опубликованы без указания Никиты Сергеевича. Особенно Эренбург дорожит именем Бухарина, который был его школьным товарищем, однако готов опустить эти страницы, если их публикация «политически неудобн [а]». Исследователь пишет: «Эренбург обратился к Хрущёву с очень осторожным письмом; вопроса о реабилитации Бухарина в нём не ставилось. Эренбургу важно было не спугнуть Хрущёва, и он написал лишь о возможности упомянуть имя Бухарина и рассказать о его юности. При этом Эренбург надеялся на внутренне доброжелательное отношение Хрущёва к Бухарину, как ни к кому из знаменитых «оппозиционеров»; он понимал, что, скажем, к Сокольникову Хрущёв, скорей всего, относится с меньшей симпатией, и потому в письме подчеркнул, что для него особенно важно рассказать именно о Бухарине. Наконец, письмо Хрущёву было составлено так, чтобы в случае отрицательного ответа, запрет не распространился на весь текст мемуаров» [4].
Передать это письмо Хрущёву писатель решил через В. С. Лебедева, помощника вождя, по определению современного исследователя, «наиболее либерального и интеллигентного из всего хрущёвского окружения» [4]. Эренбург пишет Лебедеву 8 мая 1960 г. [3, с. 325], что из письма Хрущёву Лебедев увидит, в чём состоит просьба, может, в свободную минуту удастся просто спросить, можно ли писать о восемнадцатилетнем Бухарине. Письмо было напечатано секретарем Эренбурга Н. И. Столяровой; судя по тому, что в тексте, напечатанном для секретаря самим Эренбургом, имя и отчество Лебедева отсутствует (секретарь должна была их узнать), с Лебедевым лично писатель знаком не был и обратился к нему, скорее всего, по чьему-то совету. Известен рассказ Столяровой о дальнейших событиях (записан Б. Фрезинским 28 февраля 1975 г.): «Твардовский подсказал И. Г. получить у Хрущёва разрешение на печатание кусков о Бухарине в «Люди, годы, жизнь». Мол, разрешит, так с радостью напечатаю. И. Г. написал письмо Хрущёву и попросил меня отнести его референту Хрущёва Владимиру Семёновичу Лебедеву — он теперь умер, хотя и был молод. Не знаю, почему И. Г. сам не хотел идти. Он попросил дать письмо прочесть Лебедеву — что он скажет. Лебедев встал, когда я зашла в кабинет, надел пиджак — что в этих кругах не слишком-то заведено. Прочёл письмо и сказал, что у Никиты Сергеевича может быть свое мнение и он его не знает, но ему кажется, что не следует этого печатать — т. к. Бухарин не реабилитирован, народ знает его как врага и вдруг прочтёт, как тепло и душевно И. Г. о нём пишет, все шишки повалятся на него. В интересах душевного спокойствия И. Г. не печатать сейчас этого. Конечно, если И. Г. будет настаивать, это напечатают — ведь цензуры у нас нет — но это не в интересах И. Г. Лебедев встал и вдруг спросил меня: «А что вы, Наталия Ивановна, думаете об этом?» Я ответила, что вряд ли для него интересно моё мнение, но мне кажется, что надо напечатать — так было, да и события дальние — 1905 год… Прощаясь, Лебедев сказал, что письмо И. Г., разумеется, передаст Никите Сергеевичу» [4]. Писатель понял, что ожидать разрешения Хрущёва бессмысленно, поэтому решил публиковать свои мемуары в изменённом виде — так, он не упускает возможности говорить о своём старом друге, однако называет его по имени-отчеству, не упоминая фамилии.
Декабрём 1960 г. датировано письмо начальника Главлита СССР П. И. Романова в ЦК КПСС [1, с. 294–296], в котором Эренбург (а именно — вторая часть его воспоминаний) критикуется за защиту творчества Б. Пастернака, за излишне подробный рассказ о «чуждых» писателях (Бальмонт, Сологуб, Цветаева, Мандельштам), за рассказ о растерянности русской интеллигенции в период революции и непонимании ей происходящих событий, за бестактность по отношению к Фадееву. К 14 июня 1962 г. относится «Записка Отдела культуры ЦК КПСС» [1, с. 297–298], которая начинается с упоминания письма П. И. Романова и его оценки второй книги воспоминаний Эренбурга. В записке отмечается субъективность и тенденциозность в оценке деятельности литераторов и работников искусства, а также в подходе к событиям общественной и политической жизни. Несмотря на правку текста, в нём всё же содержится много неверных высказываний. Отмечается, что до сих пор в печати не было развёрнутой и аргументированной критики мемуаров Эренбурга. Оговорим, что первые критические отклики на мемуары появились ещё в 1961 г., до появления записки. 2 февраля 1963 г. было составлено ещё одно письмо П. И. Романова в ЦК КПСС [1, с. 299–303] с критикой второй части пятой книги эренбурговских воспоминаний, охватывающей 1943–1944 гг. Романов критикует Эренбурга за то, что тот обнаруживает насаждение в СССР «великодержавного шовинизма» отход от пролетарского интернационализма, возврат к дореволюционному прошлому; отмечается метод аргументации в книге — для доказательства своих мыслей использовать высказывания других людей. Кроме того, возражения Романова вызывает тот факт, что Эренбург пишет в основном о потерях среди еврейского населения, проходит мимо проявлений героизма советских людей, оказавшихся на оккупированных территориях, подозревает их в приспособлении к фашистам. Не позднее 13 февраля 1963 г. была составлена «Записка Отдела культуры ЦК КПСС о новой части книги И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь»» [1, с. 303–306]. Эта записка также составлена с учётом критики Романова и в изменённом виде содержит её положения. В записке отмечаются также попытки Эренбурга доказать, что в результате победы над фашизмом политическая обстановка в стране ухудшилась, и выпады против «ответственных товарищей», ведающих вопросами литературы и искусства. После того, как Эренбургу были изложены рекомендации по переработке рукописи, он никакого отношения к ним не высказал, а затем сообщил, что он уже послал в итальянское издательство «Эдитори Реунити» рукопись воспоминаний и теперь просит сообщать в Италию его просьбу не печатать никаких отрывков из пятой книги за исключением первых десяти глав. Отправка рукописи за границу до печатания её в своей стране расценивается как попытка давления на работников, от которых зависит публикация книги.
13 февраля 1963 г. Эренбург направил Хрущёву письмо [1, с. 307–308] с просьбой о помощи. Илья Григорьевич пишет, что Твардовский сообщил ему, что предложено снять из февральского номера «Нового мира» продолжение пятой части воспоминаний. При публикации предыдущих частей высказывались пожелания о необходимости изменений и сокращений, многие из которых Эренбург учитывал. На сей раз указание снять главы не сопровождалось предложениями об изменении текста. В этом письме вновь содержаться ссылки на политические обстоятельства — ведь в январском номере начало пятой части было опубликовано с пометой «Продолжение следует», если же обещанного продолжения не будет, это вызовет недоумения наших читателей и будет использовано антисоветскими кругами за рубежом.
18 февраля 1963 г. была составлена записка секретаря ЦК КПСС Л. Ф. Ильичева [1, с. 308–309], в которой говорится, что Эренбург в своём письме все обстоятельства, связанные с публикацией его воспоминаний, излагает в искажённом виде. На самом деле ни о каком запрете относительно публикации и речи не идёт, речь идёт о необходимости исправить неверные утверждения (например, о возвращении к дореволюционному прошлому, об антисемитизме в СССР и др.). Главлит высказал свои замечания, Идеологический отдел разъяснил Твардовскому, что без правки публикация невозможна, что и было передано Эренбургу, который своего отношения к услышанному не высказал и, судя по письму Хрущёву, всё понял превратно. 15 февраля редколлегия журнала вновь изложила писателю замечания, и на этот раз он ответил, что обдумает их.
19 февраля 1963 г. Эренбург направил Хрущёву письмо [6, с. 119] с благодарностью за помощь и ещё одной аналогичной просьбой — помочь ему опубликовать окончание пятой книги воспоминаний в мартовском номере «Нового мира». Вёрстку Эренбург посылает Лебедеву и просит Хрущёва, если у самого вождя не найдётся времени с ней ознакомиться, поручить это какому-нибудь товарищу, который мог бы непредвзято её оценить и не выискивать в каждой фразе того, чего в ней нет. Отметим, что современные комментаторы полагают, что после критики в прессе начала пятой книги, опубликованного в «Новом мире», запрет на публикацию воспоминаний всё же был, однако Эренбургу своими письмами от 13 и 19 февраля 1963 г. удалось переубедить вождя и «компетентные органы» в необходимости продолжения публикации [6, с. 119]. Окончание книги было напечатано в номере 3 «Нового мира» с существенными цензурными изменениями (вслед за текстом мартовской речи Хрущёва перед творческой интеллигенцией, в которой он назвал мемуары Эренбурга «крупной идеологической ошибкой»).
Следующее письмо Эренбурга Хрущёву датировано 27 апреля 1963 г. [6, с. 120–121]. В нём сразу же высказывается просьба «определить, на какую работу я могу впредь рассчитывать». В советских областных газетах его именуют «внутренним эмигрантом», в зарубежной прессе пользуются его именем, чтобы вести очередную антисоветскую кампанию. Эренбург ещё может и хочет работать, однако на него смотрят с опаской — он приводит несколько примеров, относящихся к его общественной деятельности. Так, в Москве было подписано соглашение о сотрудничестве между Обществом дружбы «Франция — СССР» и двумя организациями — Советом обществ дружбы и Обществом «СССР — Франция», президентом которого является Эренбург. Его уже спрашивали, почему под документами не будет его подписи — Эренбург «выворачивался», однако видел, что ему не удалось убедить собеседников. Илья Григорьевич разъясняет, что под «мирным сосуществованием» подразумевались товарищеские взаимоотношения между советскими писателями и ликвидация «групповщины», а вовсе не мирное сосуществование идеологий. Неопределённости присутствует и в литературной работе Эренбурга. Гослитиздат начал издавать его собрание сочинений, издал первый том — и остановился из-за того, что руководство издательства «ждёт указаний». В «Советском писателе» лежит свёрстанная книга (третья и четвёртая части воспоминаний), однако и они ждут. Эренбург считает, что если бы в советской прессе появилась статья на международную тему с его подписью, то это помогло бы различным организациям определиться по отношению к Эренбургу и его работе. В заключении письма Илья Григорьевич просит вождя решить, как с ним, Эренбургом, быть. Отметим, что письмо начинается с того, что оно написано потому, что Хрущёв не смог писателя принять — Лебедев передал Илье Григорьевичу, что Никита Сергеевич согласен его принять, однако сейчас слишком загружен работой, поэтому Эренбург и просит уделить несколько минут его письму, в котором он попытался изложить самое существенное.
В августе 1963 г. Эренбургу удалось встретиться и побеседовать с Хрущёвым.
В письме от 18 августа 1963 г. [1, с. 309–310] Эренбург благодарит Хрущёва за встречу и беседу, которая произвела на него «глубокое впечатление и придала бодрости». Однако о словах Хрущёва знают, видимо, не все «товарищи, ведающие литературными делами» — Никита Сергеевич согласился с доводами Ильи Григорьевича относительно того, что предлагаемые цензурными органами переделки его воспоминаний «произвели бы нехорошее впечатление и у нас, и за рубежом». Эренбург передал мнение вождя издательству «Советский писатель», в котором воспоминания издаются отдельной книгой, а в ответ получил письмо Н. В. Лесючевского [1, с. 310–311], председателя правления издательства. В письме проводится мысль, что выход воспоминаний Эренбурга зависит лишь от самого Эренбурга — это он должен устранить все недостатки и ошибки своего произведения. Таким образом, Эренбург, как он сам говорит, «по-прежнему в безвыходном положении» (письмо Лесючевского писатель прилагает к своему письму Хрущёву). Заканчивается письмо фразой: «Вы сами, конечно, решите, как быть». Отметим, что «Люди, годы, жизнь» (книги третья и четвёртая) вышли отдельным изданием в том же 1963 г.
«Через год после встречи с Хрущёвым, в августе 1964-го, Эренбург понял, что обещание продолжить публикацию его мемуаров, полученное им от Хрущёва наедине, никакой силы ни для кого не имеет. Вместе со Слуцким он обсуждал план дальнейших действий. Было решено, что следует снова обратиться к Хрущёву; первоначальный вариант письма написан Слуцким» [2, с. 299]. Начинается письмо [2, с. 299–300] с указания на то, что Эренбург вспоминает о встрече с вождём «с чувством сердечной благодарности», и он решается вновь побеспокоить вождя только в силу неблагоприятных обстоятельств. Писатель жалуется на то, что при завершении воспоминаний вновь возникли трудности — сперва рукопись приняли (обещали завершить публикацию в 1964 г.), а затем сообщили о её запрете. В шестой части книги речь идёт о послевоенном периоде до конца 1953 г., и Эренбургу кажется, что ему удалось соблюсти «правильные политические пропорции». С одной стороны, писателю очень важна эта книга; с другой стороны — читатели сразу же поймут, что книга была запрещена. Писатель жалуется и на то, что истекший год ни одна газета не обратилась к нему с просьбой написать статью, что ему трудно было добиться даже встречи с избирателями, что в последний момент отменили его лекцию о встречах с Жолио-Кюри и Эйнштейном перед студентами-физиками. Заканчивается письмо просьбой дать указание о разрешении журналу публиковать книгу. «Окончательный текст письма был отправлен Хрущёву 14 августа 1964 года. Дошло ли оно до адресата — неизвестно; никакого ответа Эренбург не получил, а в октябре Хрущёв был свергнут» [2, с. 301].
Воспоминания были полностью опубликованы только в 1990 г. [5].
Литература:
- Документы свидетельствуют… // Вопросы литературы. 1993. Выпуск 4. С. 262–325.
- «Не отзвенело наше дело»: Б. Слуцкий в зеркале его переписки с друзьями. По материалам личного архива поэта / Публикация Б. Фрезинского // Вопросы литературы. 1999. № 3. С. 288–329.
- Фрезинский Б. Я. Илья Эренбург и Николай Бухарин (Взаимоотношения, переписка, мемуары, комментарии) // Вопросы литературы. 1999. Январь — февраль. С. 291–334.
- Фрезинский Б. Я. Писатели и советские вожди: Избранные сюжеты 1919–1960 годов. М.: Эллис Лак, 2008.
- Эренбург И. Г. Люди. Годы. Жизнь. Воспоминания. В 3 томах. М., 1990.
- «Я не понимаю литературы равнодушной». Письма И. Г. Эренбурга Н. И. Бухарину, И. Б. Сталину, Л. Г. Селиху, Н. С. Хрущёву и Д. Т. Шепилову // Источник. 1997. № 2. С. 109–121.
