Статья посвящена анализу вопросов, связанных с односторонним отказом от исполнения договора: определено понятие, особенности, была проанализирована судебная практика, в результате чего было определено, что в данном вопросе существуют нюансы, которые необходимо детально изучить и разъяснить.
Ключевые слова : договор, односторонний отказ от исполнения договора, расторжение договора, прекращение договорных отношений, кредитор, немотивированный отказ, внесудебный способ защиты.
«Pacta sunt servant» — договоры должны исполнятся. Данный принцип римского права воспринят нынешним гражданским законодательством, который является основой стабильности гражданского оборота. Исключением из общего правила является односторонний отказ от исполнения договора, который отходит от принципа стабильности обязательства. В связи с этим тема одностороннего отказа от исполнения договора является достаточно дискуссионной и многогранной.
Прекращение прав и обязанностей сторон по договору согласно российскому законодательству реализуется через процедуру расторжения договора. При этом необходимо понимать, что расторжение договора по соглашению сторон, судебный порядок расторжения договора и односторонний отказ от исполнения договора представляют собой самостоятельные частные случаи прекращения договорных отношений. Это особенно актуально в ситуации, когда законодатель в качестве главной презумпции установил правило судебного расторжения, а односторонний отказ, предоставляемый законом или договором, допустим в качестве исключения из этого правила, «разбросанного» по многочисленным статьям Гражданского кодекса РФ [1] (далее — ГК РФ).
Первое, что привлекает внимание, так это довольно большое число норм ГК РФ, предусматривающих право кредитора на односторонний отказ от исполнения договора. Причем, большинство из них посвящены именно отказу на случай допущенного должником нарушения, и лишь небольшое количество статей регламентируют возможность немотивированного отказа. Наряду с данными нормами законодатель ввел достаточное количество норм, предоставляющих кредитору право на расторжение договора.
Таким образом, складывается проблема в понимании того, в каком случае законодатель подразумевает обязательность соблюдения судебного порядка расторжения договора, а в каком предоставляет стороне внеюрисдикционный способ защиты права посредством реализации права на односторонний отказ.
С лингвистической точки зрения прилагательное «односторонний» свидетельствует лишь об одностороннем характере действий уполномоченной стороны, то есть об отсутствии необходимости в получении согласия на совершение данных действий от должника, но не указывает на внесудебный характер такого действия. Эту верную с формально-логической стороны точку зрения ранее разделял Высший Арбитражный Суд Российской Федерации (далее — ВАС РФ) [2]. Однако подобный подход не учитывал принятых в деловом обороте обыкновений сторон понимать под односторонним отказом именно внесудебный способ защиты. В связи с этим позднее ВАС РФ изменил свою позицию в сторону принятого в обороте обычая, установив, что односторонний отказ от договора свидетельствует о намерении сторон разрешить спор без обращения в судебную инстанцию. Кроме того, указал, что предусмотренное договором право расторжения или изменения его условий без прямого указания на судебную процедуру должно рассматриваться судом как необходимость ее соблюдения [3].
Таким образом, с учетом сложившейся в обороте практики словоупотребления, а также утвержденной (в соответствии с ней) позицией суда, предлагается при использовании законодателем формулировки «отказ» говорить о внесудебном (или внеюрисдикционном) способе расторжения договора. В ситуациях же, когда закон не предусматривает право отказа, а наделяет кредитора правом требовать расторжения, должна применяться закрепленная законодателем презумпция о соблюдении судебного порядка расторжения. Данный подход в свое время был предложен советским ученым В. П. Грибановым [4, с. 152]. Вместе с тем, эта позиция поддерживается на сегодняшний день и современными учеными [6].
Второе, на что следует обратить внимание, — это терминологическая неоднородность формулировок, употребляемых в тексте закона: «отказ от исполнения (изменения) обязательства» и «отказ от исполнения (изменения) договора». В связи с этим возникает необходимость определить соотношение данных понятий.
Определенную сложность в разрешение указанного вопроса вносит статья 450.1 ГК РФ, появившаяся в кодексе в результате реформы обязательственного права. Сама проблема заключается в том, что законодатель de jure признает тождество перечисленных выше понятий, несмотря на то, что объем их различен. Заключение о признании законодателем тождества указанных понятий следует из телеологического толкования нормы.
Определенные сомнения в этом вызывает ссылка в пункте 1 статьи 450.1 ГК РФ на статью 310 ГК РФ на том основании, что последняя устанавливает право лица отказаться от исполнения обязательства. Вместе с тем, необходимо понимать, как именно соотносятся понятия «отказ от исполнения договора» и «отказ от исполнения обязательства», потому что обязательства могут возникать не только в сфере договорных отношений (например, обязательства из неосновательного обогащения, публичного обещания награды и т. д.). Более того, существует определенный перечень договоров, которые не носят сугубо обязательственного правого эффекта, т. е. не направлены на установление, изменение и прекращение обязательства как особой правовой связи между лицами, а порождают, изменяют и прекращают иные гражданские права и обязанности (например, опцион на заключение договора порождает возникновение секундарного права) [5, с. 815–816].
Имеет место научное мнение, согласно которому односторонний отказ от исполнения обязательства является более узким понятием, чем односторонний отказ от исполнения договора. В качестве его обоснования приводилось суждение о том, что статья 310 ГК РФ подразумевает отказ от собственного обязательства стороны, а не от обязательства как особой правовой связи контрагентов [7, с. 42].
Также в научной литературе высказывалась точка зрения о том, что отличие приведенных выше понятий коренным образом состоит в юридических последствиях такого отказа: если односторонний отказ от исполнения договора рассматривался автором в качестве правомерного основания для его изменения, то отказ от исполнения обязательства представлял собой способ реагирования кредитора в ответ на неправомерное поведение стороны [6].
Однако сложно согласится с данным мнением, хотя бы на том основании, что и отказ от исполнения договора, и отказ от исполнения обязательства направлены на создание одних и тех же юридических последствий — прекращение правоотношений.
Таким образом, с целью приведения рассматриваемых понятий к единому смысловому значению, заключенному в пункте 1 статьи 450.1 ГК РФ, предлагаем руководствоваться понятием обязательства, приведенного Е. В. Оболонковой, то есть рассматривать его в качестве конкретного собственного обязательства стороны, принятого ей по договору.
Литература:
- Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
- Постановление Президиума ВАС РФ от 16.02.2010 N 13057/09 по делу N А40–87811/08–147–655. URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 09.12.2020).
- Постановление Президиума ВАС РФ от 20.10.2011 N 9615/11 по делу N А65–18291/2009. URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 09.12.2020).
- Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. 2-е изд. М.: Статут, 2020. 414 с.
- Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А. Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2017. 1120 с.
- Егорова М. А. Односторонний отказ от исполнения гражданско-правового договора. 2-е изд., перераб. и доп. URL: https://base.garant.ru/5899314/ (дата обращения: 09.12.2020).
- Оболонкова Е. В. Односторонний отказ от исполнения обязательства: дис.... канд. юрид. наук. М., 2009. 143 с.
