Автор статьи на основе изучения современной судебной практики анализирует отдельные проблемы, возникающие при реализации прав недееспособными физическими лицами.
Ключевые слова: недееспособное лицо, оспариваемая сделка, административное правонарушение, административная ответственность, гражданское дело, земельный участок, договор дарения, сделка, суд.
Одним из приоритетных направлений деятельности компетентных государственных органов должен стать процесс модернизации законодательства и формирования единой правоприменительной практики в сфере охраны имущественных прав граждан, отнесенных к категории недееспособных и ограниченно дееспособных. Данный вид охранительных отношений имеет комплексный характер, обеспечиваясь регуляцией разных отраслей права, среди которых ведущая роль принадлежит нормам национального гражданского права.
Принятие судебного решения о признании физического лица недееспособным приводит к значительным правовым ограничениям для него. Так, гражданин утрачивает возможность:
– самостоятельно распоряжаться принадлежащим ему на праве собственности и иных вещных правах имуществом;
– самостоятельно избирать место проживания;
– своей волей заключать сделки, в том числе составить завещание, имеющее юридическую силу;
– вступить в брак;
– получить статус опекуна или усыновителя;
– реализовать некоторые политические права (он не может голосовать на выборах, быть избранным) [1].
Важным аспектом судебной защиты прав недееспособных лиц является разрешение споров относительно имущества недееспособных лиц, которое выбывает из их собственности безвозмездно.
Следует отметить, что чаще всего органы опеки и попечительства и суды справедливо исходят из того, что безвозмездное умаление имущества недееспособных лиц не соответствует их интересам, однако, встречаются обратные ситуации.
В данной связи проанализируем для примера решение Яшкинского районного суда Кемеровской области от 29.05.2020 по гражданскому делу № — 10/2010 (2–436/2019) [2]. Данное гражданское дело было возбуждено по иску К. О.А. к К. Т.М. и недееспособной К. М.А. о признании договора дарения недействительным.
Истица является родной дочерью К. М. А., которая являлась собственником жилого дома. Между К. М.А. и К. Т.М. был заключен договор дарения указанного жилого дома. Однако, в течение последних нескольких лет ее мать, дарительница, страдала в силу возраста рядом хронических заболеваний, лишавших ее возможности понимать значение своих действий и руководить ими, поэтому истица полагает, что сделка совершена ей в болезненном состоянии.
Непосредственно на момент совершения сделки в отношении К. М. А. Яшкинским районным судом Кемеровской области рассматривалось дело о признании той недееспособной в силу психического заболевания. В частности, проведенной по делу судебно-психиатрической экспертизой было установлено, что ее мать в силу своего психического заболевания не может понимать значение своих действий и не может руководить ими, что препятствует возможности принимать самостоятельное участие в сделках. Поэтому истица сделала вывод, что в момент подписания договора дарения жилого дома К. М.А. уже не отдавала отчет своим действиям, соответствуя всем признакам состояния недееспособности. Поскольку ее мать была в таком состоянии, совершенная ею сделка является не действительной, а К. Т.М., зная о болезненном состоянии, воспользовалась им, инициировала и заключила оспариваемую сделку.
Свои требования истица основывала на нормах п.1 ст.171, ст. 167, п.п.1,3 ст.177 ГК РФ, сами требования состояли в признании недействительным спорного договора дарения жилого дома, прекращении права собственности ответчицы К. Татьяны Михайловны на жилой дом, исключении их ЕГРН соответствующей записи о праве собственности.
Ответчик К. Т.М. в удовлетворении исковых требований отказать, на том основании, что истица участником оспариваемой сделки не является, она не прописана и не проживает в спорном жилом доме, не является опекуном и представителем К. М.А., соответственно она — ненадлежащий истец, так как ее права и законные интересы истца оспариваемой сделкой не нарушены.
Ранее в судебном заседании ответчик К. Т.М. также поясняла, что она проживала в спорном жилом доме с К. М.А. с 1979 года, та воспитывала её, у них были хорошие отношения, поэтому уже давно пообещала подарить дом. Сделка дарения дома совершалась в МФЦ в присутствии второй стороны, К. М.А. дала свое добровольное согласие на передачу ей дома в подарок.
К участию в судебном разбирательстве в интересах ответчика К. М.А., признанной недееспособной в судебном порядке, была привлечена опекун, еще одна дочь К. — Б. И. А. Опекун представила заявление об одобрении договора дарения, заключенного между К. М.А. и К. Т.М. указывая, что спорный договор дарения был заключен ранее проведения экспертизы в отношении К. М. А. Заранее знать о содержании экспертного заключения заранее она не могла. К. М.А. была признана недееспособной решением суда позже, и до этого обладала единоличным правом распоряжаться своим имуществом в виде спорного жилого дома и земельного участка. Своим правом она распорядилась добровольно, в отсутствие принуждения, по давней договоренности с К. Т. М. Доказательств злоупотребления доверием или обмана дарителя истцом не предоставлено, как не представлено и доказательств нарушения её имущественных прав. Указала, что спорный дом 1950 года постройки, находится в неудовлетворительном техническом состоянии и требует больших материальных затрат, её мать К. М.А. не в состоянии содержать его, в силу состояния здоровья с ней будет проживать племянница, К. Т.М., поэтому семья решила оформить давнее устное обещание её матери подарить дом её племяннице К. Т.М., которая проживала в указанном доме с 1979 года.
Судом был проведен анализ совершенной сделки и проанализированы нормы о недействительности сделок, в частности, в силу ч.1 ст. 166 ГК РФ, сделки недействительны по основаниям, установленным законом, в силу признания в данном качестве в судебном порядке (оспоримая сделка) либо вне зависимости от такого признания (ничтожная сделка).
Суд установил, что недееспособной ответчице К. М.А. на праве собственности принадлежали земельный участок и расположенный на нем жилой дом. Между К. М.А. (в качестве дарителя) и К. Т.М. (в качестве одаряемой) был заключен договор дарения вышеуказанного жилого дома с земельным участком. На основании вышеуказанного договора дарения по совместному заявлению К. М.А. и К. Т.М. в ЕГРН в установленном порядке была проведена регистрация перехода права собственности на спорный жилой дом и земельный участок.
Суд установил, что в силу свидетельства о рождении К. О.А. приходится дочерью К. М.А., которая по решению суда признана недееспособной. Согласно выводам заочной судебно-психиатрической экспертизы, проведенной в рамках вышеуказанного гражданского дела, у К. М.А. имеется психическое заболевание, которое препятствует осуществлению прав и обязанностей.
Допрошенная в качестве свидетеля сотрудник МФЦ сообщила суду, что она лично принимала документы при совершении договора дарения между К. М.А. и К. Т. М. Присутствовали обе стороны договора, их личность была установлена. К. М.А. подписывала договор дарения сама, в её присутствии, отвечая на её вопросы, пояснила что договор читала, на сделку согласна. Никто никакого влияния при подписании договора в её присутствии на К. М.А. не оказывал.
Суд отметил, что в нарушение ч.1 ст.56 ГПК РФ, истцом не представлено доказательств нарушения её прав и законных интересов, наступления неблагоприятных для неё последствий в результате заключения оспариваемой сделки. К. О.А., по смыслу ч.2 ст.166, 177 ГК РФ, не является заинтересованным лицом, обладающим полномочиями на оспаривание данной сделки. Оценив доказательства, по правилам ст. 67 ГПК РФ, считает, что оспариваемый договор дарения прав истца не нарушает.
Сославшись на ч.2 ст.166 ГК РФ, с учетом правовой позиции, изложенной в определении Конституционного суда РФ от 15.04.2008 № 289-ОО, представитель истицы утверждал, что его доверительница К. О.А. является надлежащим истцом по иску, поскольку является потенциальным наследником первой очереди К. М.А. и в будущем оспариваемая сделка может нанести ущерб её интересам. С данным доводом суд не согласился, не признав, что истица имеет законный интерес.
Ссылка представителя истца в обоснование исковых требований на заключение экспертов по результатам заочной судебно-психиатрической экспертизы в рамках дела по заявлению о признании К. М.А. недееспособной, согласно которому имеющееся у К. М.А. психическое расстройство правового значения не имеет, поскольку не влияет на вывод об отсутствии нарушения оспариваемой сделкой прав, свобод и законных интересов истца.
Анализируя данное решение, можно отметить, что суд исходит их добросовестности опекуна, которая обосновала, по какой причине заключенная безвозмездная сделка соответствует интересам недееспособной ответчицы: действительно, избавившись от дома, который не является ее единственным местом жительства и требует немалых вложений, ответчица одновременно обеспечила возможность ухода со стороны племянницы. Как представляется, позиция опекуна достаточно разумная, однако, было бы более правильным заключение не договора дарения, а договора ренты, таким образом интересы опекаемой были бы защищены еще лучше. В то же время время, если же племянница совершит действия, направленные против интересов дарителя, по этому основанию договор может быть расторгнут (ст. 578 ГК РФ).
Анализируя состав участников данного процесса, представляется необоснованной позиция суда, который в качестве третьего лица привлек регистрирующий орган, однако, не привлек орган опеки и попечительства. Более того, изучение текста решения показывает, что сделка явно была умышленно совершена до получения статуса недееспособного лица. Если бы такой статус был получен, было бы обязательным получение предварительного согласия органа опеки и попечительства на совершение данной сделки, в силу требований ч. 1 ст. 21 Федерального закона «Об опеке и попечительстве». Соответственно, ООП не изучали данную сделку на момент ее совершения и не узнали об этом впоследствии, не будучи привлечены к участию в процессе. Привлечение органов опеки к процессу дало бы большие гарантии защищенности прав и законных интересов недееспособной женщины и полностью исключили бы любую вероятность произвола со стороны опекуна и племянницы.
Также представляется необходимым изучить судебную практику привлечения недееспособных лиц к административной ответственности. Проанализируем в данной связи решение судьи Верховного Суда Республики Мордовия по гражданскому делу № 7.1–19/2020 от 08.06.2020 [3]. Решение принято по жалобе законного представителя А. И.А. — Гуреевой Е. А. на постановление судьи Ленинского районного суда г. Саранска Р. Мордовия от 17.04.2020. Жалоба была удовлетворена в полной мере.
Фабула дела следующая. Недееспособная А. И.А. признана виновной в совершении административного правонарушения, предусмотренного частью 1 статьи 20.6.1 Кодекса РФ об административных правонарушениях (далее — КоАП РФ), за несоблюдение правил поведения при введении режима повышенной готовности на территории, на которой существует угроза возникновения чрезвычайной ситуации и ей назначено административное наказание в виде штрафа.
Будучи несогласной с данным постановлением судьи, законный представитель А. И.А. — Гуреева Е. А. обратилась с жалобой в Верховный Суд Республики Мордовия. Она назначена опекуном А. И.А., которая решением суда признана недееспособной. В связи со своим психическим состоянием, А. И.А. не могла осознавать фактический характер и противоправность своих действий, поэтому она не может быть привлечена к административной ответственности.
Ввиду санитарно-эпидемиологической обстановки и особенностей распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19) в субъекте РФ, органам власти региона поручено обеспечить разработку и реализацию комплекса ограничительных и иных мероприятий. С 17.03. 2020 на территории Республики Мордовия был введен режим повышенной готовности.
14 апреля 2020 г. в 18 час. 30 мин. А. И.А. покинула место своего проживания без уважительной причины и законных оснований в период установленных ограничений.
Признавая Артамонову И. А. виновной в совершении вмененного ей административного правонарушения, судья районного суда пришел к выводу о доказанности вины в совершении вышеуказанного административного правонарушения, приняв в качестве доказательств протокол об административном правонарушении, план-схему по факту совершенного административного правонарушения, и письменные объяснения А. И.А., согласно которому она объяснила, что хотела прогуляться.
Однако, судом не была учтена норма ст. 2.8 КоАП РФ, в силу которой не подлежит административной ответственности физическое лицо, которое во время совершения противоправных действий (бездействия) находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и противоправность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики.
Согласно норме п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ производство по делу об административном правонарушении не может быть начато, а начатое производство подлежит прекращению при отсутствии состава административного правонарушения, в том числе по причине невменяемости физического лица, совершившего противоправные действия, что и привело к прекращению административного дела.
Как представляется, суд первой инстанции, рассмотрев административное дело в отсутствие лица, привлеченного к административной ответственности, принял решение исключительно на основании протокола, в котором отсутствовало указание на недееспособность правонарушителя, что и породило судебную ошибку.
В данной связи необходимо отметить, что для предотвращения такого рода ошибок необходимо действовать в двух направлениях: во-первых, принимать максимум усилий для вызова в судебное заседание привлекаемых к ответственности лиц, во-вторых, требуется формирование на федеральном уровне закрытой для свободного доступа базы данных лиц, лишенных в судебном порядке дееспособности, Как представляется, доступ к персональным данным в ней могут иметь суды, нотариусы, представители правоохранительных структур.
Таким образом, можно сделать вывод, что несмотря на то, что российское законодательство, в сфере защиты прав граждан, страдающих психическими расстройствами, активно развивается, однако, признать его совершенным нет оснований.
Существующая законодательная регламентация реализации прав и законных интересов недееспособных лиц крайне мало детализирована, она, как представляется, нуждается в дальнейшем развитии и совершенствовании, необходимо продолжать изучение формирующейся судебной практики и проводить теоретические исследования в данной сфере.
Литература:
1. Ляшенко А. С. Теоретический анализ понятия недееспособности в российском гражданском законодательстве// Вестник Таганрогского института имени А. П. Чехова, 2016. — С. 208–213.
2. Решение Яшкинского районного суда Кемеровской области от 29.05.2020 по гражданскому делу № — 10/2010 (2–436/2019) [Электронный ресурс] Режим доступа: https://sudact.ru/ (дата обращения 25.12.2020)
3. Решение судьи Верховного Суда Республики Мордовия по гражданскому делу № 7.1–19/2020 от 08.06.2020// [Электронный ресурс] Режим доступа: https://sudact.ru/regular/doc/hFT3C3SZg2Yh/?regular-txt=признание+недееспособным®ular-case_doc (дата обращения 25.12.2020).
