Настоящая статья изучению феноменологии ресентимента. Анализируется трактовка Ф. Ницше в изложении М. Шелера и современного социолога И. В. Преснякова. На основе сравнения классической и постклассической концепций выводится наиболее объективное с социологической точки зрения представление о ресентименте. В ходе исследования анализируются движущие силы ресентимента и условия возникновения при столкновении субъектов или отсутствии консолидации в обществе.
Ключевые слова: ресентимент, ситуация ресентимента, искусственное единство, поляризация, социальная аномия, импульс мести, личность.
This article explores the phenomenology of ressentiment. The article analyzes the interpretation of F. Nietzsche presented by M. Scheler and the modern sociologist I. V. Presnyakov. On the basis of a comparison of the classical and postclassical concepts, the most objective from the sociological point of view, the idea of ressentiment is derived. The study analyzes the driving forces of ressentiment and the conditions of occurrence when subjects collide or the absence of consolidation in society.
Key words: ressentiment, ressentiment situation, artificial unity, polarization, social anomie, impulse of revenge, personality.
Актуальность темы заключается в необходимости расширения знаний о структуре и функциях ресентимента в современной социологии, для возможности более детального изучения таких сложных социальных явлений, как негативная поляризация и социальная аномия. До сих пор тема ресентимента в отечественной социологии остаётся нераскрыта, связано это, прежде всего, с тем, что впервые акторский ресентимент был обозначен в контексте неклассической философии, в духе немецкого нигилизма. В этом ключе кажется перспективной возможность отделения понятия «ресентимент» от философии и рассмотрение его с опорой на современную социологическую мысль.
Практическая значимость выражена в том, что структурно-функциональные связи ресентимента на сегодняшний день активно исследуются за рубежом, в особенности, в Канаде, США и в странах Центральной Европы, при этом, даже отечественная трактовка ресентимента остаётся неполной. Анализ ресентимента, как одного из самых распространённых социальных феноменов, источника реактивных и активных сил, в контексте изучения особенностей развития российского общества, может сыграть важную роль в развитии методологического аппарата как социологии, так и большинства социально-гуманитарных наук.
Если ресентимент имеет простейшую структуру и проявляется при столкновении ценностных систем, то почему он имеет столько различных проявлений? И, если существуют социальные, моральные, религиозные, национальные, идеологические и политические ресентименты, то как, исходя из классического понимания философией ресентиментной ситуации, можно исследовать столь сложное явление? В это противоречии заключается важность раскрытия феноменологии ресентимента.
М. Шелер писал, что есть два способа нахождения ресентимента: первый способ — через изучение отельного субъекта, его внутреннего восприятия, переживаний и комплексов посредством эксперимента и включённого наблюдения, второй способ — через описание и выявление переживаний отдельно взятой социальной группы, причём, эти переживаний должны отражаться непосредственно в человеческой психике, а не быть частью искусственного отождествления.
Первый способ предполагает использование, с одной стороны, конструктивного, с другой — синтетического подхода, объединяющего методы социологии, дескриптивной психологии, психоанализа или экономики (если исследуется, например, ресентимент общественно-производственных отношений). Второй способ ограничивается методами социологии (ранжировавние, контент-анализ, анализ документов, анкетирование, наблюдение и эксперимент). Впрочем, возможно и выведение принципиально новых метод за счёт расширения методологического аппарата.
Как социальный феномен, ресентимент (фр. ressentiment) сталкивает различные социальные и ценностные противоположности. Происходит это в акте переживания, или ситуации ресентимента, когда два и более субъектов имеют неразрешённые внутренние конфликты, вызванные социальной дифференциацией или неоднородной идеологией государства и общества. Ситуация ресентимента возникает реже при наличии «естественного единства» в обществе, чаще — при его отсутствии, либо вследствие неудачной попытки внедрения «искусственного единства» путём реформ и преобразований [1, c. 90].
Искусственное единство — способ противодействия злости, присущей человеку с рождения. Эволюция общества заключается в ценностном объединении людей, не важно, искусственное оно или нет [6, c. 144]. Так, в качестве примера мы можем привести некоторые развивающиеся страны Африки, которые используют «патриотизм» как средство для уменьшения количества ситуаций ресентимента в обществе. Пропаганда и агитация, направленные на поддержание определённой государственной идеологии и консолидации общества, также являются подобными средствами.
Проблема заключается в том, что, рано или поздно, в коллективном сознании происходит переоценка сложившихся норм. Когда народ обнаруживает «искусственное единство», ситуации ресентимента немедленно возобновляются (что может привести к продолжительным кризисам, к негативной поляризации и социальной аномии).
И. В. Пресняков пишет, что теория ценностей и концепция «ресентимента» М. Шелера основываются на феноменологическом методе. Основным человеческим чувством Шелер считает любовь. Любовь задает направленность этосу субъекта — совокупности данных ему от природы влечений, склонностей, предрасположенностей, задатков, обусловленных тремя главными инстинктами: питания, размножения, желания власти (воли к власти). Тем самым любовь, как высшая ценность, спонтанно создаёт то, что человек рассматривает в качестве достойного устремлений его души и духа — ценности и ценностные предпочтения. Для описания душевно-духовного устройства человека Шелер пользуется терминологией Св. Августина «ordoamoris» («порядок любви»). [4, с. 61–62].
Все ценности и нормы, так или иначе затрагивающие сферы общественной жизни, восходят к феноменологии ресентимента, поскольку они представлены в каждой нестабильной и кризисной ситуациях, возникающих между двумя субъектами или двумя коллективами с противоположными ценностями. Так, Р. Мэй считает, что переживаемые человеком любовь, дружба, соперничество и, возникающие вследствие этих сильных чувств, разочарование, озлобленность, уныние — всё формы ожидания о принятии или непринятии наиболее важных ценностей другими, это желание получить определённые формы одобрения или поддержки. Здесь мы видим сильное влияние философии Шелера и, вместе с тем, отход от неё [3, c. 74].
Основываясь на общих чертах феномена ресентимента в трудах двух исследователей, можно определить, что ресентимент возникает из сильных чувств, подкреплённых внутренней неудовлетворённостью, напрямую связанной с обманутыми (или неоправданными) ожиданиями. Генезис ресентимента происходит в ситуации надлома, когда человек переживает серьёзный стресс или возникает ситуация, в которой определённый субъект можно сделать «виновником» всех неудач.
Как правило, субъект ресентимента исходит не только из сильных ощущений и чувств (вражды, озлобленности) и собственных переживаний, но и, даже в большей степени, из непонимания валёрной системы другого субъекта и поддерживаемых им социальных явлений и норм, а также в случае, когда он их полностью отвергает. Так, субъект ресентимента стремится доказать самому себе полноту и, в определённом смысле, неоспоримость своих ценностей, правильности своей самоидентификации. Разумеется, в большинстве случаев, этот процесс протекает бессознательно [2, 5].
Мы считаем, что природа ресентимента имеет много общего с социальным стереотипом, формирующимся в определённых социальных условиях, в обстановке, предполагающей закрепление одних ценностей и избегание других. В первую очередь мы имеем в виду такие душевные движения, аффекты, как «ценностная жажда» и «импульс мести» (ненависть, злоба, зависть, враждебность, коварство). Важнейший исходный пункт, феноменология и ядро ресентимента — это импульс мести. Само слово уже указывает на то, что обозначенные душевные движения строятся на предшествующем «схватывании» чужих душевных движений, то есть, представляют собой некоторые ответные реакции.
Это доказывает, что ресентимент, хотя и имеет много общего с социальным стереотипом, связывает непосредственно валёрную систему со всеми представлениями человека, тогда как стереотип касается только определённой сфере, позволяющей идентифицировать предмет или явление действительности. Это месть и зависть определяют модель поведения, исчезая вместе с поводом к проявлению озлобленности, то есть, с потерей части ценностей или при переосмыслении валёрной системы в принципе.
Мы считаем, что реактивные и активные силы заметны более в социальном пространстве, чем непосредственно актуализация негативных аспектов противоположных ценностей лишь потому, что конкретизируются в равной степени как в макросоциологии, так и в микросоциологии. Это исключает объективность и заставляет нас опираться на напутствие М. Вебера о необходимости растворения своих ценностей в ценностях эпохи.
Выводы . Таким образом, мы раскрыли природу ресентимента на основе сравнение классического и постклассического представления в трудах зарубежных и отечественных исследователей. Нами была доказана непосредственная связь ресентимента с социальным стереотипом и «импульсом мести», существующем исключительно в человеческом обществе и являющимся часть того социального пространства, где имеют место множественные столкновения между ценностями и ценностными системами субъектов и коллективов неоднородного социального положения.
Литература:
- Артюхович Ю. В. Латентное «Опасное состояние личности» в контексте теории морали // Всероссийский криминологический журнал. 2017. № 1. — С. 88–97.
- Исаева Э.Г-И., Сутаева А. Р. Маргинализация сознания в современном мире // Развитие личности. 2017. № 2. — С. 138–156.
- Мэй Р. Открытие Бытия. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2014. — 192 с.
- Пресняков И. В. О возможностях социологического применения концепции «Ресентимента» М. Шелера // Социологический журнал. 2019. № 2. — С. 60–77.
- Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. — New York, Verso, 2016. — 256 p.
- Wittgenstein L. Culture and Value. Philosophy of Culture. Oxford, 2017. 267 p.
