Семейное право как самостоятельная отрасль правого регулирования является важной составляющей правовой системы России и находится в активном взаимодействии с другими отраслями права. В литературе выделяется несколько моделей, характеризующих содержание такого взаимодействия. Это, во-первых, воздействие так называемых «базовых» отраслей на отрасль семейного права, и, во-вторых, взаимодействие со смежными по отношению к семейному праву отраслями. Характер связи между семейным и гражданским-процессуальным правом следует относить ко второй модели, поскольку, в отличие от первой, в ней подразумевается равное влияние одной отрасли на другую – и наоборот.
Вопрос о соотношении и взаимодействии материального и процессуального права не является новым для юридической науки, поскольку неоднократно был рассмотрен и в рамках общей теории права [7], и в рамках отдельных отраслевых наук [6]. Тем не менее, характеристика взаимодействия норм гражданского процессуального права и норм семейного права в контексте рассмотрения судом споров, вытекающих из семейных правоотношений, практически не освещена в исследованиях отечественных ученых. Это обуславливает актуальность соответствующей проблематики.
В литературе справедливо отмечается, что Семейный Кодекс Российской Федерации [2] (далее – СК РФ) в своем содержании не является исключительно материально-правовым нормативным актом, поскольку содержит элементы процессуальных норм. Подтверждением тому служит, к примеру, наличие в СК РФ ст. 9, определяющей особенности применения исковой давности в отношениях, признаваемых семейно-правовыми.
Вполне очевидно, что сама по себе конструкция исковой давности, несмотря на её закрепление в нормах материального права, подлежит применению непосредственно в случаях, когда есть необходимость в судебной защите нарушенных прав. Иными словами, исковая давность как категория находит свое воплощение в общественной жизни лишь в связи с обращением в суд – а значит, тесно связана с плоскостью процессуального права. И приведенная выше ст. 9 СК РФ, закрепляющая особенности применения этой категории в рамках семейных правоотношений, является в своей сущности скорее процессуальной, чем материальной нормой права.
Тем не менее, семейное законодательство в его непосредственном проявлении не включает в себя процессуальный порядок рассмотрения в суде споров, вытекающих из семейных правоотношений. Российское законодательство провозглашает наличие четырех видов судопроизводства – конституционного, гражданского, уголовного и административного. Учитывая очевидную взаимосвязь материального и процессуального права в публично-правовых отраслях регулирования общественных отношений, единственным подходящим для регулирования семейных отношений порядком судопроизводства из вышеперечисленных является гражданское. В связи с этим, споры, вытекающие из семейных правоотношений, рассматриваются в рамках гражданского судопроизводства.
Однако в литературе уже на протяжении нескольких десятилетий не прекращаются обсуждения по вопросу о том, каким образом следовало бы систематизировать процессуальный порядок рассмотрения семейных споров.
Одни авторы полагают целесообразным закрепления соответствующего комплекса правовых норм непосредственно в структуре СК РФ, обуславливая это необходимостью в объединении норм, формирующих отраслевой механизм правового регулирования, характеризующийся узкой направленностью и специальным предназначением его структурных элементов. С точки зрения действующего законодательства такой вариант представляется нереализуемым, поскольку, как уже было отмечено, в положениях действующей Конституции РФ [1] закреплен закрытый перечень видов судопроизводства. Выделение отдельного порядка рассмотрения семейных споров непосредственно в структуре СК РФ породит логичные выводы о том, что произошло законодательное закрепление семейного судопроизводства как самостоятельного вида (формы), однако объективных предпосылок для такого выделения установить не удается.
Теоретически реализация такой концептуальной модели могла бы быть возможной в случае, если бы в судебной системе произошло выделение специализированных судов, как это имеет место в отдельных европейских правовых системах (например, в ФРГ). Безусловно, в таком случае можно было бы говорить о возможности формирования специального процессуального порядка рассмотрения дел в судах по семейным спорам. Однако, важно напомнить, что и в упомянутых правовых системах нет столь значительной дифференциации видов судопроизводства, и специализация судов обусловлена категорий рассматриваемых дел, а не отдельным порядком судопроизводства для каждой из категорий [5].
Имеется и кардинально противоположная точка зрения. По мнению отдельных авторов, все процессуальные нормы, относящиеся к гражданскому судопроизводству и содержащиеся в отраслевых материально-правовых актах, должны быть изъяты и включены в структуру ГПК РФ. Однако и эта позиция представляется достаточно спорной в силу ряда причин. Во-первых, в российском праве уже сложилась своего рода законодательная традиция, связанная с включением отдельных процессуальных норм в структуру материально-правовых нормативных актов – и признание данного подхода верным на официальном уровне потребует внесения значительных изменений, которые при этом будут носить не содержательный, а чисто технический характер, поскольку смысловое наполнение и характер воздействия норм на общественные отношения едва ли в этом случае изменится. Во-вторых, обозначенные нормы в подавляющем большинстве регламентируют особенности рассмотрения отдельных категорий споров, вытекающих из материально-правовых отношений, и их включение в полном объеме в структуру действующего ГПК РФ может негативно отразиться на компактности и удобстве в применении процессуального закона.
В связи с этим, считаем наиболее целесообразным присоединиться к точке зрения авторов, обосновывающих актуальность действующей модели двойного законодательного регулирования, при которой общие процессуальные нормы и принципы закреплены в структуре ГПК РФ, а специальные нормы, определяющие отдельные особенности рассмотрения споров, вытекающих из семейных правоотношений (в том числе споры, связанные с воспитанием детей) – в структуре СК РФ.
Характер взаимодействия норм гражданского процессуального и семейного права при рассмотрении споров, связанных с воспитанием детей, обуславливается именно вышеуказанной моделью. Указанные споры, как очевидно, рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства, из чего следует, что они находятся в плоскости регулирования ГПК РФ, и подчинены его общим положениям и принципам. Материально-правовые требования в рамках таких споров обусловлены правами и обязанностями, которыми СК РФ наделяет участников семейных правоотношений.
При этом общие положения и принципы, определяющий рассмотрение дела в порядке гражданского судопроизводства, дополняется целым рядом процессуальных по своей природе норм, включенных в структуру СК РФ, и определяющих следующие категории споров: о месте жительства детей при раздельном проживании родителей (п. 3 ст. 65 СК РФ); об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка (п. 2 ст. 66 СК РФ); об устранении препятствий к общению с ребенком его близких родственников (п. 3 ст. 67 СК РФ); о возврате родителям ребенка, удерживаемого не на основании закона или судебного решения (п.1 ст. 68 СК РФ); о лишении родительских прав (п. 1 ст. 70 СК РФ); о восстановлении в родительских правах (п. 2 ст. 72 СК РФ); об ограничении родительских прав (п. 1 ст. 73 СК РФ); об отмене ограничения родительских прав (ст. 76 СК РФ); об отмене усыновления ( п. 1 ст. 140 СК РФ); о возврате опекунам (попечителям) подопечного от любых лиц, удерживающих у себя ребенка без законных оснований (п. 2 ст. 150 СК РФ); о возврате приемному родителю ребенка, удерживаемого другими лицами не на основании закона или судебного решения (п. 2 ст. 153 СК РФ).
По справедливой оценке И.В. Воробьевой именно перечисленные нормы формируют споры, связанные с воспитанием детей, как собирательное понятие, отграничивающее отдельные разновидности споров от всех иных, вытекающих из семейных правоотношений [4]. Процесс воспитания детей носит весьма сложный и многогранный по своей сущности характер, в связи с чем споры, связанные с ним, не могут исчерпываться единичной нормой.
Ключевой проблемой, связанной с совокупностью вышеперечисленных норм, является их разрозненность в структуре действующего СК РФ. Расположение этих норм, как очевидно, действующей моделью систематизации семейного законодательства и существующим тематическим обособлением в рамках одной статьи. Однако смешение в одном таком тематическом блоке материальных и процессуальных норм препятствует удобству их применения при обращении в суд для рассмотрения как споров, вытекающих из семейных правоотношений, так и споров, связанных с воспитанием детей, в частности.
В связи с этим, нуждается в дополнительном осмыслении и обосновании идея о том, чтобы выделить процессуальные нормы, содержащиеся в настоящий момент в СК РФ, в отдельную главу, посвященную судебной защите семейных прав либо особенностям рассмотрения споров, вытекающих из семейных правоотношений, в суде. Вполне очевидно, что в значительной степени вывод о целесообразности или нецелесообразности реализации такой идеи может быть обусловлен содержанием и структурой единого Гражданского процессуального кодекса РФ, концепция которого сформулирована на официальном уровне [3].
Литература:
- Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.) (с поправками) // Российская газета от 4 июля 2020 г. № 144.
- Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. № 223-ФЗ (с изм. и доп. от 6 февраля 2020 г.) // Российская газета от 27 января 1996 г. № 17.
- Концепция единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, одобренная решением Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 8 декабря 2014 г. № 124 (1) // СПС «Консультант Плюс».
- Воробьева И.В. Правовые особенности споров, связанных с воспитанием детей // Вестник РГГУ. Серия «Экономика. Управление. Право». № 3 (83). 2012. С. 165-171.
- Малышкин А.В. Специализированные суды в контексте дифференциации и интеграции судебных юрисдикций // Вестник Томского государственного университета. № 446. 2019. С. 240-246.
- Потапенко Е.Г. К вопросу о роли материального права в специализации цивилистического процессуального права // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2018. (6 (125)), 126-133.
- Савичев А.А. Юридический процесс (юридическая процедура) как критерий разграничения материального и процессуального права // Мониторинг правоприменения. № 3. 2012. С. 45-47.
