Конструирование жизненного пространства советской женщины



Ключевые слова: политический субъект, жизненное пространство, гендерный порядок, гендерный контракт, «работающая мать», гендерное разделение труда, домашний труд.

Мнения исследователей о роли женщин в политике ХХ века разделяются. Большинство из них считает, что женщины не играли важной роли в политических преобразованиях на территории России и СССР [13, с. 37]. С. В. Крадецкая говорит о том, что низкая оценка вклада женщин типична для патриархальной культуры, а также указывает на периферийный статус женских исследований вообще [12, с. 52]. Р. Ратчайлд считает, что вопрос представленности женского вклада в события — это вопрос не политкорректности, а точности исследования [17, с. 36]. В другом лагере исследователей [11, с. 46], к которому мы относим и себя, считают, что преобразования в общественном сознании должны побудить нас к пересмотру роли и места женщины в истории

Проблема состоит в том, что исследователи концентрируются на временных отрезках, связанных с переломными моментами в истории, почти не касаясь повседневной жизни. Здесь мы имеем в виду не только быт советской женщины, но и победы женщин в тех сферах, которые оставались для них доступными. В большинстве исследований женщины предстают пассивными реципиентами советской идеологии, никак не влияющими на происходящее. В нашей статье мы хотим показать, каким образом деятельность женщин вносила свои коррективы в существовавший гендерный порядок.

Использование категории “жизненное пространство” в контексте исследования представляется нам оправданным. С одной стороны, она позволяет ухватить внешнее санкционирование той или иной деятельности как желательное и нежелательное. С другой стороны, такое пространство содержит в себе преобразовательный потенциал, который позволяет повлиять на существующую ситуацию и изменить сами рамки. Такое понимание позволяет схватить диалектическое отношение идеологии и повседневных практик в моменте конструирования.

В конце XIX — начале XX века женщины России всё больше включаются в работу по найму, наиболее активная часть из них способствует созданию женских организаций. Инициатива в них исходила «снизу». Данные организации занимались вопросами женского образования (женский кружок М. В. Трубниковой, «женский триумвират» Трубниковой, Н. В. Стасовой, А. П. Философовой) и трудовой кооперации («Издательская артель», швейная сестёр Ивановых в Москве, переплётные Печаткиной и Иностранцевой в Петербурге) [6]. К сожалению, в деятельности таких организаций принимали участие в основном представительницы высшего слоя общества или жительницы больших городов, имевшие возможность обеспечивать себя без помощи мужчины.

Используя аргумент о том, что женщины являются работоспособными во многих областях деятельности [3, с. 150], женщины от отстаивания своих трудовых прав перешли к политическим. Несмотря на активную деятельность женских организаций, требование равноправия женщин и мужчин возникло только во время Первой русской революции. Поводом к присоединению женского протеста ко всеобщему послужил октябрьский манифест, в котором женщины не получили избирательных прав. То, что женщины потребовали избирательных прав, показывает превращение женщин в заметную политическую силу, которая уже могла заявлять о своих интересах [17, с. 39]. Это спровоцировало большее включение феминистских групп в протестное движение [13, с. 36].

В 1905 году оформился «Всероссийский союз равноправия женщин», который начал проводить женские съезды для обсуждения действий по данному вопросу и участвовать в общемировых конгрессах по женским избирательным правам (Копенгаген, Амстердам). К 1906 году ВСРЖ имел свои отделения в 79 городах Российской Империи. Помимо этого, издавались журналы «Союз женщин» и «Женский вестник», информация о равноправии печаталась в местных газетах. Деятельность ВСРЖ не ограничивалась присоединением женской повестки к гражданской. Организацию также волновали вопросы справедливого государственного устройства. Несмотря на широкое общественное возмущение, первая революция не добилась существенных преобразований, и женский вопрос, наравне с крестьянским и рабочим, решён не был.

Некоторые участницы женских организаций примкнули к пролетарскому освободительному движению. В 1903 году была принята программа РСДРП, в которой одним из политических требований было равенство мужчин и женщин в политическом и юридическом поле, что привлекло на сторону партии больше женщин. Наиболее известные сторонницы партии РСДРП — Н. К. Крупская, И. Ф. Арманд, сестры М. И. и А. И. Ульяновы, А. М. Коллонтай [5, с. 76].

В 1901 году, опасаясь за свою жизнь, Н. Крупская публикует книгу «Женщина-работница» под псевдонимом Н. Саблина . Крупская утверждает: если крестьянская девушка надеется, что ключи к её счастью в руках бога, то «работница перестала надеяться на это, она начинает, правда ещё ощупью, почти бессознательно, сама искать этих ключей» [12, с.1]. Книга описывает процесс, во время которого женщина, получившая свободу, пытается осмыслить себя, своё место в женском коллективе и в обществе.

Октябрьский манифест лишь ненадолго снизил градус общественного недовольства. Точкой отсчёта в революционных действиях февраля 1917 года принято считать «хлебные» выступления 23 февраля (8 марта) 1917 года. Несправедливо опускается тот факт, что именно женщины вышли в этот день с лозунгами «Хлеба!», «Прибавку пайка семьям солдат!», «Кормите детей защитников родины!». Р. Ратчайлд считает, что, вопреки общественному мнению, именно женщины послужили той политической силой, которая «разожгла огонь революции» [17, с. 42]. В исследованиях женщины представлены не как организованная группа, а как стихийно примкнувшие к всеобщим протестам единицы [17, с. 37]. Женщины были поддержаны рабочими. Они также принимали участие в стачечном движении (прачки в Петрограде, работницы Путиловского завода).

19 марта 1917 года был проведён 40-тысячный митинг, во время которого женщины выступили с лозунгом «Без участия женщин в Учредительном собрании избирательное право не всеобщее!». Данное выступление было связано с тем, что в декларации Временного правительства не было указания об отмене ограничений на голосования для женщин [11, с. 50]. К требованиям присоединились как представительницы интеллигенции, так и женщины-работницы. Этот союз с «буржуазией» замалчивался и идеологами большевизма, и составителями первых советских учебников истории [15, с. 16].

Важно отметить, что на этой демонстрации были использованы красные флаги и “Марсельеза”, что говорит о сплочении женского и пролетарского протестов. Призывы, с которыми выступали женщины, свидетельствовали о наличии интенций к объединению с другими протестными группами. На этом основании можно сделать вывод о том, что до определённого периода стратегии развития общества были сходными и для рабочих, и для феминисток. Они видели будущее в коренном преобразовании всей общественной системы.

Тот факт, что женщины смогли собрать такой масштабный митинг, говорит о высокой степени женской солидарности. И. И. Юкина указывает, что к началу революции движение вышло на новый уровень влияния [21, с.48]. С. В. Крадецкая утверждает, что к началу Великой российской революции женщины поменяли не только свой быт, но и стали мобилизованной группой [12, с. 49]. Женщины добились избирательных прав к июню 1917, но их политические требования не ограничились только правом голоса.

Интересно участие женщин в батальоне, защищавшем Зимний дворец в октябре 1917 г. Существует точка зрения, согласно которой Временное правительство, давшее женщинам право голоса, рассчитывало на их поддержку в военном вопросе [17, с. 41]. В советской историографии женский батальон представлен не как политическая сила, а как группа простых женщин «вынужденно втянутых в политику и обманутых буржуазной пропагандой» [15, с. 17]. Обе точки зрения не чувствительны к тому факту, что женщины могли сами реализовать свои политические амбиции вразрез с общепринятыми.

С приходом к власти большевиков картина несколько изменилась. Ранее женщины могли прислушиваться к разным точкам зрения и выбирать ту, которая больше им подходит (выступать за либеральные преобразования или примкнуть к радикальному крылу). При советской власти запрещалась любая точка зрения, кроме партийной, поэтому непартийные женские организации закрылись.

Стоит отметить, что в неудачах в привлечении рабочих к партийной работе обвинялись женщины. Помимо настороженных по отношению к женщинам мужчин, на общем фоне выделялись знаменитые большевички. А. И. Елизарова считала, что «женский элемент», в особенности жёны рабочих, парализует борьбу рабочего класса. А. М. Коллонтай утверждала, что женщины являются «политически отсталой группой» [16], которую нужно срочно организовать для построения коммунизма.

В 1919 году в целях пропаганды были созданы женские отделы (женотделы, женсоветы) «для работы среди трудящихся женщин в целях воспитания их в коммунистическом духе и привлечения к социалистическому строительству» [6]. Патерналистская риторика указывает на отношение к женщине как к тёмной, отсталой, той, которой нужно воспитание. В тех местах, где женщины были менее образованны, в 1924 году вводились женские кружки. В этих кружках женщины могли обучиться основам грамоты, культуры и элементарным медицинским предписаниям. Такие кружки были важны и потому, что на них женщины получали эмоциональную разрядку: Крупская вспоминает, что на одном из таких мероприятий они и поработали продуктивно, и даже коллективно поплакали [13, с. 42].

Помимо воспитания женщин женотделы занимались традиционно женскими вопросами: они помогали больным и раненым, организовывали госпитали, общественные столовые и интернаты для детей. Это не мешало добиваться изменений в области правового, семейного, брачного и имущественного законодательства, которые были направлены на улучшения положения женщин в обществе.

Положение женщины напрямую зависит от разделения труда в семье. В разделении труда учитываются не только бытовые обязанности партнёров, но и занятость партнёров, а также опека над детьми [8, с. 468].

Традиционно выделяют несколько этапов гендерной политики СССР: дефамилизация 20-х, тотальная андрогиния 30-х, кризис советского гендерного порядка, который пришёлся на эпоху перестройки [8, с. 335]. Н. Л. Пушкарёва называет период с 1917 по 1920 гг. периодом «рассемеивания» [16].

Советская Россия стала первой страной в мире, в которой был введён декретный отпуск (1917 г.). Родившие женщины получили право на сохранение рабочего места, пособие и отпуск. Новое государство модернизировало систему детских садов, сделав воспитание детей общественным предприятием. Несмотря на тот факт, что система детских садов помогала женщинам выйти на работу, факт того, что они должны рожать, считался неоспоримым. Женщина — больше не мать ребёнка, а «гражданка, чей долг не только производить, но и воспроизводить население» [9, с. 307]. Исследователи говорят о том, что женщина была освобождена от гнёта традиционной семьи ради подчинения её интересам государства [8, с. 335].

Репродуктивная свобода — важное условие женской эмансипации. За аборты выступала Н. Крупская. СССР был первой страной, легализовавшей аборты (1920 г.). Из-за того, что сексуальная культура в советской России была на низком уровне, женщины прибегали к аборту не как к вынужденной мере, а как к средству контрацепции.

Помимо материнства и детства пересмотру были подвергнуты и отношения между партнёрами. Вопросы о создании новых женской и мужской моделей поведения также волновали людей. Формируются образы «новой женщины» и «нового мужчины»: исследователи называют это «советским гендером» [9, с. 299].

Высказывались революционные мысли о различных формах половых отношений: так А. Коллонтай продвигала идею полиаморных отношений в противовес буржуазному частному браку, используя метафору «бескрылого буржуазного Эроса» [1, с. 67]. Идеальной моделью отношений считались союзы, в которых партнёры вместе заняты работой вне дома — участвуют в построении государства нового типа. Важно понимать, что на деле таких отношений не было: женщины также продолжали выполнять функции частных жён с дополнением в виде тяжёлой работы вне дома.

Подобно тому, как десятилетием ранее «равноправие» использовали для того, чтобы отправить женщину на защиту Зимнего дворца, в 30-е годы женщин использовали как трудовой резерв для индустриализации [13, с.33–34]. Появилось движение женщин, которые осваивали «неженские» профессии. С одной стороны, это в очередной раз доказало, что женщинам подвластен любой труд, с другой, это нормировало участие женщин в тяжёлых и опасных работах.

Этот момент очень важно зафиксировать. Когда женщины начали осваивать сферы, которые раньше считались исключительно мужскими, они начали менять и язык. Появились феминитивы, например «бригадирша», «рабкорка», «товарка», «пролетарка». И если сейчас феминитивы встречают шквал критики, то в те годы они активно появлялись на страницах «Работницы» и «Крестьянки».

Совмещение женщиной работы и семьи и нормирование этого обществом привело к появлению феномена «второй смены»: Е. Здравомыслова и А. Тёмкина называют такой гендерный контракт «работающая мать» [9, с. 310]. Женщина оказалась в ситуации, когда на работе от нее требуется быть «ударницей коммунистического труда», при этом порицается, если должность жены выше по статусу должности мужа. Дома она обязана заниматься бытом, быть эмоциональной опорой семьи, воспитывать детей и заботиться о пожилых родственниках. Гендерный контракт «работающая мать» оформился в 30-е гг. и не претерпевал серьезных изменений вплоть до 80-х [8, с. 349].

Как мы писали выше, система детских садов была призвана освободить часть времени матери для того, чтобы она смогла внести свой вклад в индустриализацию. Мы можем наблюдать агитационные плакаты, которые призывают женщин выйти на работу: «Долой кухонное рабство! Даёшь новый быт» (Г. М. Шегаль, 1931 г.), «Трудящаяся женщина — на борьбу за социализм!» (Б. Г. Клинч, 1931 г.). Тем не менее, детские сады и школы не отменяли того факта, что во всё остальное время женщина должна была заботиться о детях одна. Все советские плакаты, связанные с институтом детства, показывают нам детей с матерью. Не было агитационных материалов, призывавших мужчин помогать женщинам по дому или заниматься детьми и пожилыми родственниками. На наш взгляд, обращение к плакатному искусству того времени оправдано, так как оно выражает требования того времени, на их примере можно увидеть, к кому они обращены, выявить цели и желаемые результаты пропаганды.

На женщине остались заботы по хозяйству. Домашний труд не ценился: эмоциональную помощь нельзя измерить, за неё никто не платит. Если мужской труд был продуктивным (его продукты можно увидеть, посчитать и получить за это деньги), то женский труд, как и раньше, считался лёгким.

О специфике женского труда писала Н. Хартсок. Она совмещает феминистскую и пролетарскую точки зрения для того, чтобы описать труд женщин, занятых на производстве. Харсток говорит о том, что особая трудовая деятельность возникает как раз из-за того, что женщины в труде совмещают два аспекта: продуктивный и репродуктивный. И независимо от того, является ли женщина только матерью или только работницей, женщины (в особенности советские женщины) живут в системе, которая налагает на них ответственность за обе эти сферы [22, p. 291].

Репродуктивный труд женщин в корне отличается от продуктивного. Женщины занимаются репродуктивным трудом ежедневно. Хартсок говорит о том, что нельзя воспринимать производство человека как производство стула [22, p. 293]. Связь матери и ребёнка является намного более сложным процессом: он связан с постоянным изменением и ростом ребёнка. До какого-то момента мать направляет ребёнка, впоследствии она должна его отпустить, чтобы не мешать его полноценному взрослению.

На первый взгляд продуктивный труд мужчин и женщин не должен отличаться. Но женский продуктивный труд как раз потому имеет специфику, что женщины занимаются работой по дому. Женщины трудятся всю жизнь, а не отведённую рабочую смену, тогда как процесс производства или работы не отнимает всю жизнь мужчины [22, p. 291]. Приходя домой, женщина также продолжает трудиться на благо своей семьи. В определённом смысле можно считать, что женщина переходит из одного цеха в другой.

В советских семьях домашний труд имел чёткое гендерное разграничение: мужчина занимается ремонтом техники, починкой мебели, а женщина готовкой и уборкой. Помимо этого, женщины занимались изготовлением одежды (пряжей, шитьём и т. д.) ввиду товарного дефицита. Стоит обратить внимание на то, что не требуется заниматься ремонтом ежедневно, тогда как едят люди каждый день.

И. Валлерстайн утверждает, что неоплачиваемая работа по дому призвана компенсировать низкий уровень заработной платы. Он говорит о том, что само существование такого неоплачиваемого труда «представляет собой непрямое финансирование нанимателей рабочих на зарплате, живущих в этих домашних хозяйствах» [2, с. 46]. Как мы уже сказали выше, неоплачиваемой работой по дому в большей степени и намного чаще занимались женщины. Заработную плату получал либо мужчина, либо оба партнёра. Работодателем при плановой экономике является государство. Можно говорить о том, что неоплачиваемая работа по дому связывает сферу семьи и общества (государства). Таким образом, домашний труд женщин не только восполнял недостаток денег в семье, но и стимулировал поддержание заработной платы на определённом уровне. Исследователь полагает, что такое положение дел возможно потому, что на самом деле женская работа не считается работой: «Мы изобрели понятие “домохозяйка” и утверждаем, что в этом качестве женщина не “работает”, а просто “ведет дом”» [2, с. 46].

В 1918 году была принята Конституция РСФСР, закрепляющая равенство мужчин и женщин [10]. Советская энциклопедия гласит: «Победа Великой Октябрьской социалистической революции дала возможность полностью разрешить женский вопрос в России » [6]. Несмотря на это, женщины почти не были представлены в органах власти [16].

Декларируемая победа гендерного неравенства для женщин означает лишь сворачивание эмансипационных проектов. С приходом к власти И. Сталина гендерная политика ужесточилась, и пошла по своему традиционному пути. В 1929 году женотделы были упразднены за ненадобностью. Устранение женотделов и ничтожная представленность в политике делали для женщин почти невозможным хоть как-то повлиять на политические решения. В 1935 году в СССР перестали производить контрацептивы. В 1936 году вышло постановление ЦК, в котором аборты снова криминализировались. Указывалось, что женщины не нуждаются в абортах, так как условия их жизни заметно улучшились [14].

Н. Л. Пушкарёва говорит о том, что в условиях тоталитарного надзора советские женщины разработали две жизненные траектории: пассивное и активное приспособление [16]. Первое заключалось в укреплении своей семьи, второе — в заключении выгодного брака или выстраивании карьеры.

Во время Великой Отечественной войны женщины принимали активное участие в обороне страны от захватчиков: они заняли места ушедших на фронт мужчин, трудились на тяжёлом производстве, организовывали партизанские отряды и непосредственно участвовали в сражениях (более 1 млн женщин [6]), помогали раненым. Женщины мобилизовались: быстро осваивали новые для себя профессии (трактористы, комбайнеры, механики), становились на управляющие должности, что позволило спасти экономику и инфраструктуру в стране. Как и во время усиленной индустриализации, от женщин требовалось работать наравне с мужчинами. Популярный плакат «Победа будет в той стране, где женщина с мужчиной наравне» (И. С. Астапов, И. С. Холодов, 1941 г.) изображает как женщина вступает в красный крест, укрепляет тыл, работает у станка.

Женщины организовали Антифашистский комитет советских женщин. Его председателями были В. С. Гризодубова, Н. В. Попова, В. В. Терешкова, З. П. Пухова, А. В. Федулова. Комитет занимался связями с зарубежными женскими организациями по вопросам улучшения положения женщин и детей и противодействия проявлениям агрессии во всём мире.

Война поразительным образом укрепила традиционные роли. Дискурс материнства был возрождён нарративом Родины-матери (И. М. Тоидзе, 1941 г.), которой требуется защита. После войны на плечи женщин легла обязанность рождения детей для предотвращения демографического кризиса. С этой целью в 1944 году вышел указ «Об увеличении государственной помощи…» [19], который вводил помощь матерям-одиночкам и поощрял многодетность. С одной стороны, это должно было простимулировать женщин к деторождению, несмотря на послевоенную нехватку мужского населения. С другой стороны, это освобождало мужчин от ответственности за детей, рождённых вне брака. Официальная пропаганда ориентировала женщин на то, чтобы они становились приёмными матерями для детей-сирот («Окружим заботой и материнской лаской детей-сирот!» — плакат В. Б. Корецкого, 1947). Всё это говорит о том, что политика советского государства в отношении женщин может быть охарактеризована как пронатальная.

Указ упростил процедуру вступления в брак и усложнил бракоразводный процесс. Если в 20 гг. процесс вступления в брак и его расторжения были упрощены, то сейчас чтобы выйти из брака нужно было заплатить большую пошлину. Отсюда можно начинать отсчёт ориентации советского государства на сохранение института брака, которое продолжается и по сей день в современной России.

Изменилось также и соотношение женщин и мужчин в разных профессиях, стала заметна большая гендерная дифференциация. Во время войны многие женщины смогли занять высокие должности, но после окончания войны они были вытеснены с таких постов: «Этому способствовало возрастание “символической ценности” мужчин, которых на всех не хватало» [16]. Как уже было ранее, женщинам отводили сферы, связанные со здравоохранением, материнством и детством и образованием.

В сфере здравоохранения женщины добились больших успехов. В 1954 году стараниями министра здравоохранения М. Д. Ковригиной аборты были вновь легализованы. Женщины со всего Союза отправляли министру письма, с просьбой разрешить им делать аборты, так как забота о детях отнимает у них все силы, а беременности идут одна за другой. В то время аборты производились лишь по медицинским показаниям.

Ковригиной приходилось действовать осторожно. Если при обсуждении закона Ковригина могла сказать, что нельзя превращать женщину в существо, которое постоянно рожает и рожает [4], то в тексте законопроекта указано, что благодаря советской политике по улучшению условий жизни женщин, им теперь не требуется прибегать к абортированию [18]. Этот факт может указывать на то, что Ковригина была вынуждена использовать такую официальную риторику, ведь либеральная позиция права выбора не была бы поддержана.

Полулегальная помощь женщин друг другу говорит о том, что несмотря на жёсткую государственную регламентацию жизни, сокращение количества сфер, в которых женщины могли бы что-то решить, они находили пути для взаимопомощи. Мы видим это на примере гибкой политики Ковригиной. До легализации абортов врачебные комиссии шли навстречу женщинам и ставили им несуществующие диагнозы для разрешения аборта [4].

Урезание сфер деятельности для женщин связано с кризисом мужественности, который наметился к 60–70 гг. Несмотря на то, что выросшее поколение мужчин уже не знало войны, они были выращены в военном нарративе. Женщины же почувствовали, что могут совмещать дом и воспитание детей с тяжёлой работой. Мужчины на их фоне перестают ощущать свою важность. Появляется идея о том, что женщина должна больше заниматься домом и воспитанием детей, а мужчина — работать.

В 1968 году в Литературной газете вышла статья с названием «Берегите мужчин!» [20]. Автор указывает на то, что в защите материнства и детства совершены значительные перемены, когда как сохранением мужских жизней занимаются меньше (нет мужских консультаций, например). Хотелось бы обратить внимание на то, что причины мужской смертности — алкоголизм и опасность рабочих мест — являются общечеловеческими проблемами, когда как женские консультации нацелены на помощь женщинам в их материнской роли, а не на помощь женщине как таковой.

Исследователи указывают, что вплоть до 70-х годов не существовало систематического разрыва между официальным гендерным порядком и его воплощением в повседневных практиках [8, с. 350]. Помимо легитимного контракта работающей матери появился и маргинальный, который выражался в отказе от гетеросексуальных отношений, замужества и материнства, а также от занятости в трудовой сфере [8, с. 352].

Либеральные подвижки нашли свой отклик в первом женском самиздате. Как мы уже говорили, деятельность женских организаций, не встроенных в партийный аппарат, была упразднена. Мы можем прочитать о том, какие меры для улучшения (и ухудшения) женской жизни принимало советское государство. Можно найти впечатляющую статистику женской трудовой занятости, о том, сколько женщин окончило университеты. Мы можем найти описание женского быта в литературе, но, тем не менее, художественная литература не всегда правдива.

Действительность советской женщины впервые была описана на страницах альманаха «Женщина и Россия», вышедшем в 1979 году. Стоит отметить, что авторы альманаха подверглись репрессиям и были вынуждены эмигрировать. Журнал был опубликован во Франции частью неравнодушного феминистского сообщества, которое сделало это жест для того, чтобы уберечь авторов от государственного преследования. Н. Малаховская сказала: «Быстрая публикация альманаха “Женщина и Россия” стала для нас защитой от угрозы заключения и репрессий, которым мы подвергались» [7, с. 143]. Альманах задумывался как пространство, в котором женщины со всей страны смогли бы поделиться проблемами, с которыми сталкиваются, а также увидеть, что эти проблемы — часть системного отношения к женщинам, а не их личная трагедия.

В своих статьях женщины поднимают табуированные темы. Они впервые могут выражать несогласие и негативно оценивать работу государства, институт семьи, положение здравоохранения и отношение к женщине вообще. В текстах чувствуется усталость женщин от несправедливого отношения, а также от постоянной декларации равенства советских мужчин и женщин: «Формально давно провозглашено равноправие, но на деле права женщины называют её притязаниями» [7, с. 12].

О домашнем труде женщины говорят следующее: «Женщина не в состоянии отвергнуть нечеловеческого насилия над собой, ибо, если она высвободит руки, то дом рухнет» [7, с. 11]. Описывая пребывание мужчины в доме, Н. Малаховская говорит о том, что он либо пьёт, либо праздно ведёт себя, либо («идеальный вариант») занимается своим хобби [7, с. 34]. Это в очередной раз подтверждает тезис о том, что работой по дому занималась только женщина. Р. Баталова указывает на то, что участие мужчины в ведении быта рассматривается как «помощь», а не как непосредственное действие [7, с. 47].

Женщины делятся опытом пребывания в роддомах: «Нигде не встретишь такого глумления над человеческой личностью, как в родильном доме» [7, с. 34]. Несмотря на пронатальную политику советского государства, палаты для рожениц находились в прискорбном состоянии, а к самим роженицам относились с презрением [7, с. 34], медперсонал не уделял внимания женщинам [7, с. 43]. Р. Баталова так описывает пребывание в родильной палате: «Десять топчанов, на которых извиваются несчастные жертвы патриархата. Красные простыни. Огромные от боли глаза. Искусанные губы. Взмокшие рубашки. Спутанные волосы» [7, с. 47]. В. Голубева, говоря о процессе родовспоможения и абортариях с иронией замечает: «Наше “гуманное” общество сделало всё возможное, чтобы советская “эмансипированная” женщина сполна ощутила свою свободу в самых различных качествах» [7, с. 57].

И если деторождение еще как-то поддерживалось, то аборт должен был наказать женщину. Несмотря на собственные духовные терзания, она должна была в полной мере почувствовать презрение за то, что не хочет выполнять свою роль матери. Помимо бюрократической составляющей, ужасен сам процесс проведения аборта: «Огромные палаты на 10–15 мест… Простыней всегда не хватает… Одновременно абортируются по две, а то и шесть женщин в одной операционной... Кресла расположены так, что женщины могут видеть всё, что происходит напротив» [7, с. 58]. И даже в этих ужасных условиях женщины приходят на помощь друг другу: женщины, ждущие своей очереди, проводят абортированных женщин к палатам.

Помимо вопросов, так или иначе связанных с семьёй, женщины поднимают экзистенциальную тематику. Она связана с развитием личности, её отчуждением, человеческим достоинством и творчеством. Р. Баталова пишет о том, что женщина «постоянно подвержена риску нивелировки своей личности» [7, с. 43]. Н. Малаховская называет творческий гений Моцартом, которого планомерно в женщине убивают и ее муж, и она сама. Автор так описывает женское стремление к творчеству: «Слово рвётся из твоей души, оно разрывает тебя, смертный грех — убить его в себе, не дать ему жизнь» [7, с. 37].

Женщины решительным образом заявляют, что в состоянии определить для себя свой жизненный путь. Забота государства им не нужна: напротив, они сами указывают на существующие проблемы и предлагают пути их решения. Так, В. Голубева говорит о недостаточной поддержке матерей-одиночек со стороны государства [7, с. 54]. Женщины указывают на необходимость пересмотра отношения к домашнему труду для того, чтобы женщина не была вынуждена работать и в семье, и на производстве [7, с. 13], обращают внимание на проблемы женщин в заключении [7, с. 75].

Интересен факт того, что, будучи удалёнными от западных женщин, авторы тем не менее разрабатывают актуальную феминистскую повестку. Не имея теоретических основ гендерной теории, они пишут о мизогинии [7, с. 46], гендерном режиме [7, с. 31], выученной беспомощности [7, с. 12], стеклянном потолке [7, с. 36], женщине-как-Другом [7, с. 44], маргинальном гендерном контракте [7, с. 44], [7, с. 136]. Это говорит нам о том, что несмотря на закрытость советского общества, женщины в Европе и СССР сталкивались со схожими проблемами.

Несмотря на то, что у женщин почти не осталось действующих механизмов политического влияния, в своих повседневных практиках они пытались противостоять существующему положению дел. Так, Т. Мамонова не побоялась и подала заявление в прокуратуру на сотрудников КГБ с просьбой оградить её и её сотрудников от их незаконных действий. [7, с. 141]. Борьба этих женщин фокусировалась в основном на возрождении женского движения в СССР и распространении информации о несправедливости существующей системы по отношению к женщине. Они видели женскую кооперацию необходимым условием изменений: «Только собравшися вместе, чтобы обсудить все наши горести и страдания, только осознав и обобщив наш опыт, мы сможем найти выход, помочь самим себе и тысячам женщин, которые мучаются так же, как и мы» [7, с.123].

На основании результатов статьи нами была составлена таблица. В ней мы указали тематические направления, которые с одной стороны описывают пространство, в котором протекала жизнь советской женщины, с другой, показывают женское политическое участие. На наш взгляд это подтверждает точку зрения о том, что советские женщины являлись политически субъектными. Данная точка зрения оппонирует общепринятой, в которой советские женщины представлены пассивными объектами политического действия.

Сфера	Событие	Результат
Трудовая деятельность	Включение в рабочую силу	Легитимация политических требований; изменение отношения к женщине; увеличение представленности в обществе
	Участие в стачечном движении	Признание политической силой, Достижение политических требований
	Освоение большинства профессий	Увеличение уважения к женщинам Но: появление гендерного контракта «работающая мать»
Политические права	Появление женских организаций (благотворительных — до революции, официальных — после)	Мобилизация женщин: Способствование женскому образованию Помощь нуждающимся женщинам Включение женщин в публичное пространство Формирование актуальной женской повестки
	Получение избирательного права	Возможность в участии политической жизни страны, политическая представленность (РИ, потом РСФСР и СССР)
Институт материнства и детства	Отпуск по уходу за ребёнком	Впервые в мире советские женщины получили право выходить в декретный отпуск
	Легализация абортов	Репродуктивная свобода; аборты были легализованы за счёт женского участия в обсуждении данного вопроса два раза
	Помощь матерям	Льготы для одиноких и многодетных матерей, Расширение и доступность системы детских садов, Расширение системы родильных домов
Институт семьи	Появление матрифокальности	Межпоколенная взаимопомощь женщин в воспитании детей, ведении хозяйства; взаимопомощь женщин из соседних домашних хозяйств Но : отсутствие помощи мужей/отцов при ведении домашнего хозяйства и воспитании детей

Литература:

1. Ахмедшина, Ф., Шнырова, О., Школьников, И. Основные направления феминистской теории // Введение в теорию и практику гендерных отношений: сборник научных статей. — Ташкент, 2007. — С. 61–84.
2. Балибар, Э. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. / Э. Балибар, И. Валлерстайн. — Москва: Логос, 2004. — 288 c. — Текст: непосредственный.
3. Банникова, Ф. Н. Всероссийский союз равноправия женщин в борьбе за всеобщее избирательное право в 1905–1907 годах // Самарский научный вестник. — 2017. — № 2(19). — С. 149–152.
4. Боброва, И. Женщина, которая разрешила аборты / И. Боброва. — Текст: электронный // Московский Комсомолец: [сайт]. — URL: https://www.mk.ru/editions/daily/article/2004/08/24/106207-zhenschina-kotoraya-razreshila-abortyi.html (дата обращения: 10.02.2021).
5. Дунаева, Ю. В. Женское лицо русской революции, 1861–1917 // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История: Реферативный журнал. — 2011. — № 2. — С. 70–77.
6. Женское движение в России и СССР: Статья из Большой Советской Энциклопедии // Вологодская областная универсальная научная библиотека: [сайт]. — URL: https://www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/039/681.htm (дата обращения: 09.02.2021).
7. Женщина и Россия. Альманах женщинам о женщинах. [Первый в СССР феминистский самиздатский альманах]. Вып. 1 / [cост.: Т. М. Горичева, Н. М. Малаховская, Т. В. Мамонова; ил. Т. В. Мамоновой]. — Paris: [Движение освобождения женщин], 1980. — [148 с.]: ил. — ISBN 2–7210–0195–7. — URL: https://vk.com/doc112222746_589686665?hash=f5756226b0.. (дата обращения: 10.02.2021). — Текст: электронный.
8. Здравомыслова, Е. А. 12 лекций по гендерной социологии: учебное пособие — Санкт-Петербург: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2015. — 768 c.
9. Здравомыслова, Е. А. Государственное конструирование гендера в советском обществе // Журнал исследований социальной политики. — 2004. — № 3/4. — С. 299–322.
10. Конституция РСФСР 1918 г. // Исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова: [сайт]. — URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/cnst1918.htm (дата обращения: 09.02.2021).
11. Крадецкая, С. В. «Свобода создана не только мужскими руками»: феминистское движение и начало революции в России // Женщина в российском обществе. — 2017. — № 2(83). — С. 45–54.
12. Крупская, Н. К. Женщина-работница / Н. К. Крупская — Текст: непосредственный — Мюнхен: Искры, 1901. — 24 c.
13. Минаева, О. Д. Вклад Н. К. Крупской в пропагандистское обеспечение борьбы за равноправие советских женщин / О. Д. Минаева. — Текст: непосредственный // История отечественных СМИ. — 2011. — № 1. — С. 36–46.
14. О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах. — Текст: электронный // Электронный фонд правовой и нормативно-технической документации: [сайт]. — URL: http://docs.cntd.ru/document/456020602 (дата обращения: 09.02.2021).
15. Пушкарёва, И. М. Женское участие в российской политической жизни начала XX В. (советская и постсоветская историография) / И. М. Пушкарёва, Н. Л. Пушкарёва. — Текст: непосредственный // Женщина в российском обществе. — 2017. — № 2(83). — С. 15–34.
16. Пушкарёва, Н. Л. Гендерная система Советской России и судьбы россиянок / Н. Л. Пушкарёва. — Текст: электронный // Журнальный зал: [сайт]. — URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2012/5/gendernaya-sistema-sovetskoj-rossii-i-sudby-rossiyanok.html (дата обращения: 10.02.2021).
17. Ратчайлд, Р. Непослушные женщины и русские революции 1917 г. Перевод Н. Л. Пушкаревой / Р. Ратчайлд. — Текст: непосредственный // Женщина в российском обществе. — 2017. — № 2 (83). — С. 35–44.
18. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 ноября 1955 г. «Об отмене запрещения абортов”. — Текст: электронный // Гарант: информационно-правовое обеспечение: [сайт]. — URL: https://base.garant.ru/70486510/ (дата обращения: 10.02.2021).
19. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении высшей степени отличия — звания «Мать-героиня” и учреждении ордена «Материнская слава” и медали «Медаль материнства”». — Текст: электронный // Гарант: информационно-правовое обеспечение: [сайт]. — URL: https://base.garant.ru/186976/ (дата обращения: 10.02.2021).
20. Урланис, Б. Ц. Берегите мужчин! / Б. Ц. Урланис. — Текст: электронный // Литературная газета: [сайт]. — URL: https://lgz.ru/article/-2–6721–22–01–2020/beregite-muzhchin/ (дата обращения: 09.02.2021).
21. Юкина, И. И. Всероссийские женские съезды как точки роста феминистского движения в России / И. И. Юкина. — Текст: непосредственный // Женщина в российском обществе. — 2008. — № 4. — С. 46–53.
22. Hartsock, N. The feminist standpoint: Developing the ground for a specifically feminist historical materialism / Nancy Hartsock —DOI: 10.1007/0–306–48017–4_15 // The second wave: a reader in feminist theory, 1983. — Vol. 161. — P. 283–310. — URL: https://link.springer.com/chapter/10.1007 %2F0–306–48017–4_15 (дата обращения: 11.05.2020).