На обложке
изображен Сергей Сергеевич Корсаков
(1854–1900), русский психиатр.
Сергей Корсаков
родился во Владимирской губернии, в фабричном селе Гусь-Мальцевский, ныне
город Гусь-Хрустальный. Гимназию Сергей окончил с одними пятерками
и с занесением его фамилии на золотую доску. А затем был медицинский
факультет Московского университета. Там сформировались его увлечения —
лекции Жан-Мартена Шарко (в записях), книги Ивана Михайловича Сеченова.
Непосредственными руководителями были невропатолог Алексей Яковлевич Кожевников
и легендарный Григорий Антонович Захарьин. После защиты дипломной работы
«История болезни дворянина Ильи Смирнова, 29 лет», став патентованным доктором,
Сергей Сергеевич пустился в свободное плавание.
«Плавание» началось
с одной из самых знаменитых психиатрических больниц Москвы —
Преображенской, в наши дни имени Гиляровского. Доктор Штейнберг, главный
врач лечебницы, начал знакомство с молодым специалистом словами: «В
университете вы же мало учились психиатрии; вы даже, вероятно, не знаете, как
связывать». А младший ординатор Корсаков вместо того, чтобы старательно
освоить новую премудрость, сразу принялся бороться за права пациентов. Он
активно выступал против всех этих проверенных временем успокоительных девайсов,
приводя в оторопь «старую гвардию».
Определилась
и специализация Сергея Сергеевича — алкоголики. Он приступил к докторской
диссертации «Об алкогольном параличе». По ее предъявлению психиатрическому
сообществу Московский университет присвоил Сергею Сергеевичу степень доктора
медицины. А позднее он стал профессором кафедры психиатрии Московского
университета и директором университетской же психиатрической клиники. При
всем при этом Корсаков продолжал активно проповедовать так называемый режим нестеснения —
и в своей старой Преображенской больнице, и в психиатрической
больнице Александра Федоровича Беккера. Со спин пациентов слетали смирительные
рубашки, а с окон — решетки. Правда, стекла сразу же меняли на
особые, непробиваемые. Доктор утверждал: «Введение нестеснения ставит
неминуемое требование сразу все улучшить, а это сразу же меняет и отношение
больного к врачу, так что даже небольшое выражение несогласия со стороны
последнего будет действовать дисциплинирующим образом, и этим можно
заменить «лечебное действие рубашки». Один из ординаторов рассказывал, что
как-то раз, войдя в палату, увидел, что Сергей Сергеевич стоит на
четвереньках на полу, а на нем верхом сидит один из пациентов и со
всех сил дергает его за густую черную шевелюру. Он моментально бросился на
помощь, но Корсаков лишь погрозил ординатору пальцем и сказал
по-английски: «No restraint» — «Никаких ограничений».
Благодаря его
исследованиям в психиатрию вводится новое понятие — амнестический
синдром алкоголика, он же корсаковский синдром, он же корсаковский психоз. Суть
его в том, что у больных алкоголизмом перестает усваиваться витамин
B1, и это вызывает органическое поражение мозга. Пациент не может удержать
в памяти недавние события, при этом прекрасно помнит события прошлого. То
же касается и навыков: он может делать то, чему учился раньше, но
научиться чему-либо новому уже не в состоянии. И виною тому именно
органические изменения в организме, а вовсе не «нравственное
падение», как полагали ранее.
В 1893 году Сергей
Сергеевич был награжден орденом святого Станислава второй степени и окончательно
признан создателем русской психиатрической школы.
К сожалению, уже в
44 года Корсаков перенес первый инфаркт; сказалось наследственное заболевание
сердца, на которое он вообще не обращал внимания. Занятия со студентами пришлось
забыть. Остались наука и небольшая практика. Корсакова все любили. Тем
обиднее эта ранняя смерть, в 46 лет, после лечения на дорогом горном
швейцарском курорте, спустя всего несколько месяцев после возвращения в Москву.
Невропатолог Владимир
Рот сказал о нем: «Твоя чистая душа была чужда общечеловеческих слабостей
и пороков, и все приближавшиеся к тебе невольно очищались
духовно. К тебе никто не мог подойти с дурными мыслями и чувствами.
Ты был нашей живою совестью!»
