В статье автором предпринята попытка проведения анализа культуры в отношении человека и общества через обращение к историко-философской мысли Мишеля Фуко. Проведённое исследование позволило установить особые критерии в понимании социокультурных аспектов при осмыслении человеческих взаимоотношений.
Ключевые слова: Мишель Фуко, человек, культура, общество, история, философия, нравственность.
Социально-историческое развитие общества постоянно актуализирует философское осмысление происходящих событий, где культурная среда способна открывать истины человеческой природы. В данном аспекте размышлял Мишель Фуко, чьи «исследования направлены против идеи всеобщих необходимостей в человеческом существовании. Они подчёркивают произвольный характер человеческих институтов и показывают нам, каким пространством свободы мы ещё располагаем и каковы те изменения, которые мы ещё можем осуществить» [3, c. 13]. При этом, как полагал М.Фуко, человеческую культуру можно изучать при обращении к особенным историческим аспектам её развития.
В историческом развитии Фуко пытается искать «поворотные» пункты, как, например, то, «что вызов, на который должна ответить любая история, в том и заключается, чтобы попытаться уловить момент, когда получивший известное распространение культурный феномен действительно может составить поворотный пункт в истории мысли, стать решающим мигом, в том числе и для нашего современного способа быть субъектом» [7, c. 414]. При всём этом, «сужение общенаучных, культурологических обобщений и философских претензий Фуко компенсируется расширением исследуемого им материала, его более тщательной и методологически более чёткой проработкой, включением более широкого историко-культурного контекста» [4, c. 18]. И в результате, как мы полагаем, М.Фуко предлагал «выпытывать предельные опыты культуры, а значит, расспрашивать её о границах истории, о разрыве, который подобен самому рождению её истории» [8, c. 123]. Таким образом, как мы можем понимать, история культуры хоть и полна некоторых погрешностей, но всё же способна преподносить специфический интерес в отношении человеческого существования.
Важно отметить и то, что «что реакция на ту культурную ситуацию, в которой находился и писал Фуко, не была ни апологией действительности, ни бегством в сферу иррационального субъективного. Кажущаяся абстрактность построений Фуко оказывается трезвым, выверенным, кропотливым трудом учёного, сохраняющим действенный интеллектуальный критицизм» [4, c. 18]. При всём этом можно выделить именно то, что «самым ярким эффектом является проделанный Фуко анализ появления в пространстве западной культуры концепта «человек». Именно по мере замыкания вещей на самих себе, утверждает он, в сферу западного знания вступил «человек»» [2, c. 150], чей процесс социокультурного развития, как правило, обладает характерными чертами.
В своих трудах, Фуко обращается к «отличительной черте эволюции западноевропейской культуры в последние три столетия, где, безусловно, является именно то, что созданная ею наука о человеке была основана на морализации тех сфер, которые прежде считались сакральными» [5, c. 117], и именно такими, которые способны нести социально-нравственную нагрузку.
Фуко рассматривает именно человеческий труд и нищету как особые социально-нравственные противоположности, ведь «занимаемые ими доли социального пространства обратно пропорциональны. Что же касается способности уничтожать нищету, якобы присущей только труду, то он, как его понимает классическая мысль, черпает её не столько в производительности, сколько в силе своей нравственной притягательности. Эффективность труда признаётся потому, что основание её усматривают в его этической трансцендентности. Изгнание из рая придало труду возмездию ценность покаяния и способность искупать грехи. Человек должен трудиться не по закону природы, но потому, что над ним тяготеет проклятие. Земля почиет бесплодной, покуда человек пребывает в праздности» [5, c. 88]. Следовательно, согласно мысли Фуко, «если общество стремится изжить преступления, то оно не достигнет этого ни ужесточением законов, ни более суровыми наказаниями; оно должно сделать нравы более требовательными и властными, а нравственные законы более устрашающими…» [5, c. 523], и порой делая наказание как условным, так и более суровым. Это становится возможным, ведь «в государстве мораль поддаётся управлению подобно торговле или хозяйственной деятельности» [5, c. 93], что, тем не менее, не должно означать постоянную угрозу в отношении общественного порядка.
Исследователем А. В. Дьяковым отмечается, что для французского философа «фигура кочевника, бродяги, девианта, отверженного чрезвычайно важна, ибо именно в этой фигуре удаётся ему увидеть человека западной культуры, одновременно и отвергаемого, и совершенно необходимого» [2, c. 494]. И в результате, по мысли Вен Поля, может следовать «один из главных тезисов Фуко: «нужно отрешиться от человека или человеческой природы, если мы хотим разобраться в системе общества и человека» [1, c. 56], тем самым, важно изучать не только историю человечества, но и общество в целом, которое смогло сделать человека именно таким, каким он на данный момент и является.
Однако, как также полагает Вен Поль, «Фуко явно не разделял западоцентризм, веру в демократию, права человека и равенство полов — незыблемые догмы для многих из нас. Возможно, он видел в этих ценностях хрупкие завоевания, которые, как и все в этом мире, не вечны. Но, так или иначе, он воздерживался от суждения — не был ни за, ни против из антидогматизма. Он обозревал всеобщую историю сверху» [1, c. 169], но при наличии совокупности особенных возможностей культуры и общественной морали для каждого исторического периода.
Мишель Фуко также обращает наше внимание на то, что «потраченное время, получаемая забота, культурный уровень родителей — формируют более высокий человеческий капитал у ребёнка, чем, если бы у них не было такого культурного уровня, — совокупность культурных стимулов, получаемых ребёнком: всё это составляет элементы, способные сформировать человеческий капитал» [6, c. 289–290], что, безусловно, должно было создавать необходимый социокультурный фундамент.
Однако при всём этом «современная культура способна помыслить человека лишь постольку, поскольку может помыслить конечное на его собственной основе. Поэтому главным атрибутом и сущностью человека является его конечность, соотносимая сама с собой в сферах Жизни, Производства и Языка. В свою очередь, это ведёт к концу метафизики, желающей описывать эти области бытия» [2, c. 166]. При этом культура, по мысли Фуко, уже «не способна помнить о тех временах, когда существовали мир, миропорядок и человеческие существа, но не существовало человека» [2, c. 166], а, следовательно, и всего развития общества.
Мишель Фуко старается воспевать индивидуальность человека, выступающую в качестве его личного выбора, а также являясь результатом «продуманной и добровольной практики, посредством которой люди не просто устанавливают для себя правила поведения, но стараются изменить самих себя, преобразовать себя в собственном особом бытии и сделать из своей жизни произведение, несущее в себе определённые эстетические ценности» [3, c. 5–6], и которые способны отразиться на актуальных вопросах будущего, ведь прогрессивные изменения естественным образом влияют на наше представление о самом человеке, т. е. именно о том, что значит быть человеком высокой культуры.
Подводя констатацию нашему исследованию, важно отметить, что «всё творчество Фуко предполагает конечность человека во времени, что, как кажется, непреодолимо. Человек — одновременно объект познания и познающий субъект; историческое познание находится в плену своей собственной истории, которая в основном представляет собой историю вариаций и блужданий» [1, c. 110]. В конечном итоге, «Фуко вновь и вновь предлагает поразмышлять о центральном месте человека как в системе «бытие — мышление», так и во всей современной культуре» [3, c. 107], в результате чего, постепенно разрабатываются актуальные социокультурные аспекты современной жизни общества.
Литература:
- Вен П. Фуко. Его мысль и личность / Пер. с фр. А. В. Шестакова. — СПб.: Владимир Даль, 2013. — 195 с.
- Дьяков А. В. Мишель Фуко и его время. — СПб.: Алетейя, 2010. — 672 с.
- Мишель Фуко / A. A. Грицанов, В. Л. Абушенко. — Мн.: Книжный Дом, 2008. — 320 с.
- Фуко М. Археология знания / Пер. с франц. М. Б. Раковой, А. Ю. Серебрянниковой. — СПб.: Университетская книга, 2004. — 416 с.
- Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер. с фр. И. К. Стаф. — М.: АСТ МОСКВА, 2010. — 698 с.
- Фуко M. Рождение биополитики. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978–1979 учебном году / Пер. с фр. А. В. Дьяков. — СПб.: Наука, 2010. — 448 с.
- Фуко М. Управление собой и другими. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1982–1983 учебном году / Пер. с фр, А. В. Дьяков. — СПб.: Наука, 2011. — 431 с.
- Эрибон Д. Мишель Фуко / Пер. с фр. Е. Э. Бабаевой. — М.: Молодая гвардия, 2008. — 384 с.
