Статья посвящена проблемам компенсации морального вреда в рамках процедуры реабилитации. Сложностями, не способствующими обеспечению единообразия правоприменительной практики, является неразработанность в рамках уголовно-процессуального законодательства единой концепции «морального вреда», а также процедурных аспектов его исчисления. Существует особый запрос на выработку единообразной методологии в области оценки суммы денежной компенсации за моральный ущерб. В статье проанализированы различные представления по поводу способов унификации существующего регулирования, сделаны авторские выводы.
Ключевые слова: реабилитация, незаконное и необоснованное осуждение, незаконное и необоснованное уголовное преследование, невиновный, моральный вред, компенсация морального вреда.
Keywords: rehabilitation, unlawful and unjustified conviction, unlawful and unjustified criminal prosecution, innocent, moral injury, compensation for moral injury.
Необходимость возмещения морального вреда вытекает из признания факта невиновности лица в совершении преступления, поскольку все предположения о его виновности с этого момента теряют основания [3, с. 1465].
Изучение специальной юридической литературы по предмету исследования позволяет прийти к выводу о том, что моральный вред, причиненный реабилитированному, охватывается неблагоприятными для лица последствиями незаконного уголовного преследования или судебной ошибки в форме нравственных и физических страданий, нарушения физического или психического здоровья, субъективных переживаний, душевной боли. По мнению некоторых авторов, нет возможности компенсировать моральный ущерб в денежной форме, в связи с чем следует вести речь о формах ликвидации неимущественных последствий правонарушения, устранении или «заглаживания морального вреда» [7, с. 102].
В ч. 2 ст. 136 УПК РФ, ст. 1100, 1101 ГК РФ незаконное уголовное преследование наделяется статусом основания и для взыскания судом морального вреда, который, как известно, возмещается в денежной форме. Однако сама правовая природа морального вреда, связанная с наличием комплекса психических, нравственных страданий индивида, крайне затруднительна для ее оценки, в том числе в целях последующей компенсации. Анализ правоприменительной практики по вопросу компенсации морального вреда позволяет отметить отсутствие единообразия в части критериев определения размера возмещения. На характер и особенности таких страданий влияние оказывает огромное число факторов, абсолютное большинство из которых зависит от индивидуальных, в том числе, психофизиологических особенностей индивида. В подобных условиях, суды нередко при отсутствии к тому достаточных оснований снижают суммы, заявленные истцами. Полагаем, что это как раз обусловлено тем фактом, что отсутствует определенность исчисления тех или иных нравственных страданий в денежном эквиваленте.
Так, С. обратилась в суд иском к Министерству финансов РФ о компенсации морального вреда в порядке реабилитации, указав, что в отношении нее вынесен оправдательный приговор по ч. 2 ст. 293 УК РФ. Уголовное преследование было начато 14 августа 2015 г., в отношении нее была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде, уголовное преследование в отношении нее было окончено 13 марта 2017 г. В обоснование заявленных требований истец ссылалась на то,что она сначала подозревалась, а затем была привлечена в качестве обвиняемой, а затем, позднее, выступала в качестве подсудимой в совершении халатности.
Мотивируя заявленные требования, истица, наряду с объективными основаниями, такими как продолжительность уголовного преследования, обратила внимание суда на собственные личностные качества. Так, значительное число морально-нравственных переживаний было связано с порицанием коллег. Со стороны следствия она постоянно чувствовала давление. Указанные обстоятельства причиняли ей переживания и глубокие нравственные страдания, которые, в свою очередь, негативно отразились на ее состоянии здоровья. В качестве нормативной основы заявленных требований истица ссылалась на положения статей 151, 1070, 1100 ГК РФ, заявляя требования о взыскании в свою пользу более двух миллионов рублей на возмещение компенсации морального вреда. Суд учел при определении размера компенсации те обстоятельства, что С. обвинялась в совершении преступления, относящегося к категории преступлений средней тяжести, продолжительное время находилась в статусе подозреваемой и обвиняемой, в отношении нее действовала мера пресечения.
В то же время суд критически отнесся к ряду доводов истицы, в частности, не принял во внимание показания свидетелей о том, что С. сильно переживала возбуждение в отношении нее уголовного дела, пояснив, что обладала обостренным чувством справедливости. Не учел суд при определении размера компенсации морального вреда и тот факт, что в отношении истицы была проведена служебная проверка, по результатам которой ее привлекли к дисциплинарной ответственности, понизив в квалификационном звании на одну ступень, так как судом не было выявлено наличие причинно-следственных связей между фактом служебной проверки и возбуждением уголовного дела в отношении С.
Учитывая, что обязанность обосновать размер причиненного морального вреда возлагается на истца, суд пришел к выводу, что заявленный размер компенсации доказан не был. На основании доводов истца суд пришел к выводу о завышении истцом суммы, подлежащей ему в качестве компенсации морального вреда, а также о том, что причиненный истцу моральный вред с учетом принципа разумности и справедливости может быть компенсирован выплатой в размере 200 000 рублей [9].
Если обратиться к судебной практике компенсации морального вреда, связанного с незаконным осуждением реабилитированного, содержавшегося под стражей, то можно отметить более высокий размер подобной компенсации, при сохранении, однако, тенденции к снижению размера заявленных истцом требований. К примеру, Б. в своем иске указал, что моральный вред в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности и обвинения в совершении особо тяжких преступлений истцом оценен в 2 000 000 рублей, в результате незаконного содержания под стражей — в 3 462 000 рублей из расчета 3 000 рублей за один день. Суд, с учетом принципа разумности и справедливости, пришел к выводу о взыскании морального вреда в размере 1 500 000 рублей [10].
Таким образом, несмотря на то, что при содержании лица под стражей суммы присуждаемой компенсации морального вреда несколько выше, чем при нахождении лица на совободе, последний зачастую все же существенно ниже, чем размер заявленных истцом требований. Однако ключевая проблема связана не только со снижением размера компенсации, но, прежде всего, с отсутствием какой-либо методологической основы для его установления.
Так, Верховный суд в своем Определении от 02 февраля 2021 года обратил внимание на данную проблему. И. была оправдана приговором Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга от 26 декабря 2016 г., вступившем в законную силу 17 апреля 2017 г. Полагая, что незаконным уголовным преследованием, продолжавшимся 3 года и 6 месяцев, ей причинен моральный вред, И. просила взыскать компенсацию в размере 3 000 000 рублей. Решением Ленинского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 24 июня 2019 г. исковые требования удовлетворены частично: с Российской Федерации в пользу И. взыскано в счет компенсации морального вреда 50 000 рублей. То есть заявленный истицей размер компенсации был снижен в пятьдесят раз, без приведения каких-либо к тому мотивов.
В этой связи, Верховный суд обратил внимание на то, что, оценивая размер достаточной компенсации морального вреда, суд должен стремиться к тому, чтобы сумма была адекватной и реальной. Вынесение же судебного акта, аналогично вышеприведенному, негативно сказывается на правопорядке в обществе, создавая у потерпевшего впечатление пренебрежительного отношения к его правам [9].
Как думается, ВС РФ в своем определении верно обратил внимание на проблему установления размера компенсации морального вреда в условиях отсутствия сколько-нибудь значимых критериев ее расчета, однако ограничился лишь указанием на необходимость более внимательно подходить к данному вопросу.
Некоторые авторы придерживаются позиции о полной невозможности выработки внедрения научной основы, обеспечивающей единообразие расчета размера компенсации морального вреда в рамках процедуры реабилитации. Так, по справедливому замечанию Марченко С. В., нет инструмента для точного измерения абсолютной глубины человеческий страданий, а также для определения их денежного эквивалента [4, с. 13].
Кроме того, в ряде случаев суд приходит к довольно абсурдным выводам. Так, например, в Апелляционном определении от 28 апреля 2016 года Кемеровского областного суда представитель ответчика просит отменить решение суда первой инстанции, поскольку не согласен с доводами относительно того, что сам факт необоснованного возбуждения уголовного дела предполагает нравственные страдания. Однако истец по данному делу был задержан 22 июня 2010 г., в этот же день ему были предъявлено обвинение и только 12 декабря 2014 г. судом было вынесено постановление о прекращении уголовного преследования [8]. Вызывает удивление, что суд отменил решение в части компенсации морального вреда по мотивам недоказанности факта причинения морально-нравственных страданий.
Здесь внимания заслуживает подход, закрепленный законодателем в отношении компенсации морального вреда вследствие нарушения прав потребителя. В силу ст. 15 Закона о защите прав потребителей сам факт нарушения прав потребителя презюмирует обязанность ответчика компенсировать моральный вред. Как думается, подобная правовая презумпция должна быть закреплена и в отношении вреда, причиненного осужденным, впоследствии оправданным, подсудимым, в отношении которого суд вынес оправдательный приговор, а также обвиняемым и подозреваемым, предварительное расследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям
Также наиболее важной и сложной проблемой правоприменения является область методологии оценки суммы денежной компенсации за моральный ущерб. Так, например, А. А. Подопригора в своей работе поддерживает идею создания верхнего и нижнего пределов присуждаемой денежной компенсации реабилитируемым [6, с. 82]. Как думается, установить нижний предел размера компенсации будет крайне затруднительно, поскольку указанный размер — это все же очень индивидуальная характеристика, в немалой степени завясящая от личностных факторов пострадавшего лица.
Ученые и юристы неоднократно предлагали различные методы оценки суммы морального ущерба. Суть их заключается в разработке базовых критериев для закрепления в законодательстве. Выдвигались разнообразные, в той или иной мере, научно обоснованные формулы, исчисления размера причиненного вреда [5, с. 105]. Согласно ст. 151 и 1101 ГК РФ суд определяет размер компенсации за моральный ущерб в денежном эквиваленте, с учетом таких характеристик, как степень виновности правонарушителя; степень физических и психических страданий; разумные и справедливые требования. Однако не вызывает сомнений крайне субъективный характер подобных критериев.
Полагаем, будет позитивно воспринято внедрение практики производства соответствующих экспертиз в целях получения достоверных и объективных данных о характере морального вреда. Основой для вынесения экспертного заключения будут выступать справки от врачей, психологов; независимые расчеты, что повысит обоснованность, справедливость претензий, а также решений [1, с. 146]
Таким образом, создание и утверждение указанных объективных методов должно быть научно обоснованным методом психологического исследования, который уже давно используется за рубежом и активно доказывает это. В качестве основы психофизиологических критериев оценки причиненного морального вреда, можно использовать Международный классификатор болезней 10-пересмотра — МБК-10, рубрика F43 — «Реакция на тяжелый стресс и нарушения адаптации» [2, с. 153].
Таким образом, можно прийти к следующим выводам:
– говоря о размере компенсации, можно сказать, что самым оптимальным решением для реабилитируемых граждан со стороны законодателя было бы установить размеры компенсации, исходя из сложившейся судебной практики. В целях унификации аспекта компенсации морального вреда можно закрепить правило о необходимости проводить экспертизы, направленные на выявление характера и степени душевных страданий. В связи с этим, можно предложить внести изменения в ст. 196 УПК РФ следующего содержания: «6) характер и степень перенесенных психофизиологических страданий, а также психофизиологическое состояние реабилитированного, обратившегося за компенсацией морального вреда в исковом порядке».
– следует закрепить на уровне законодательства правовую презумпцию морального вреда вследствие незаконного осуждения. Наличие подобной презумпции позволит прекратить судебную практику отказа в компенсации морального вреда по исследуемому основанию по мотиву его недоказанности.
Литература:
- Ахъядов Э. С.-М., Мусаева А. В. Определение размера компенсации морального вреда // Известия Чеченского государственного университета. 2019. № 1 (13). С. 145–147.
- Верещагина, А. В. Определение размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование // Журнал российского права. 2015. № 11 (227). С. 151–159.
- Зейц А. Возмещение морального вреда по советскому законодательству // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 47. С. 1465.
- Марченко С. В., Лазарева-Пацкая Н. В. Проблемы компенсации морального вреда в зеркале российского права // Адвокатская практика. 2004. № 5. С. 13–18.
- Поляков Б. А. Метод определения размера денежной компенсации морального вреда реабилитированным лицам // Евразийское научное объединение. 2015. Т. 2. № 3 (3). С. 105–108.
- Подопригора А. А. Реабилитация в уголовном процессе России: дис.... канд. юр. наук Ростов-на- Дону, 2004. 179 с.
- Шиминова М. Я. Компенсация вреда гражданам. Гражданско- правовое регулирование / М. Я. Шиминова; Отв. ред. Н. С. Малеин. М.: Наука, 1979. 184 с.
- Апелляционное определение Кемеровского областного суда по делу 33–5479/2016 [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://sudact.ru/ (дата обращения: 15.05.2021).
- Определение Верховного суда от 02 февраля 2021 года по делу № 45-КГ20–25-К7 № 2–3257/2019 [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс».
- Решение Ленинского районного суда города Саранска Республики Мордовия от 13.07.2017 по делу № 2–1723/2017 [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://sudact.ru/ (дата обращения: 15.05.2021).
- Решение Химкинского городского суда Московской области от 20.06.2017 [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://sudact.ru/ (дата обращения: 15.05.2021).
