В статье приведено личное мнение автора о процессах, протекающих в современном образовании и предложены некоторые пути выхода из сложившейся ситуации.
Ключевые слова: гуманизация образовательного процесса.
Процесс гуманизации образования, предполагающий обращение особого внимания на особенности развития личности, уважение коллектива к личности, взаимодействие коллектива с личностью, а также ориентацию образовательного процесса на свободное творческое развитие личности, был начат в США и странах Западной Европы в последней четверти XX века. Цели данного вектора развития образования были исключительно благими: уважение преподавателя и всей системы образования к ученику как к отдельной личности, втягивание в учебный процесс учеников со специфическими особенностями развития, поведения и восприятия, активизацию потенциала самореализации учеников, расширение спектра активностей в ученом процессе, косвенно увеличивающее количество применимых дидактических приёмов, более лёгкое вовлечение ученика в образовательный процесс за счёт мягкого, адаптивного отношения, стирание некой психологической границы между учителем и учеником, более плотное вовлечение ученика в образовательный процесс с помощью самостоятельной творческой работы, и прочее, что можно было бы ещё долго перечислять.
Собственно, суть и мотивы данного явления нам ясны. Казалось бы, цели у данного явления были совершенно благотворные и человеколюбивые, однако, дабы иметь полную картину произошедшего, а в случае нашей страны — активно происходящего, стоит посмотреть, как проходил процесс гуманизации образования на Западе.
При рассмотрении данного вопроса стоит учитывать тот факт, что западная образовательная система в целом, и американская в частности и так были куда более мягкими и адаптивными, чем имперская российская, советская, и во многом нынешняя российская системы образования. Объём преподаваемого материала, требуемый аттестационный уровень знаний, общий тон учебной работы в российских школах всегда значительно превосходили таковые на западе, и ещё раз повторюсь — намного превосходили таковые показатели в США.
Западные государственные школы куда более адаптивны к смене политических и социальных ориентиров общества. Так, россияне, проживающие в странах Евросоюза, примерно с середины десятых годов XXI века регулярно информируют соотечественников на Родине о том, что в местных школах, а порой и детсадах, детям преподают «новые половые (а в последнее время и расовые) теории», которые в нашей стране однозначно попали бы под действие статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях: «Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних» [1]. Но это так, лирика.
Говоря конкретнее, цель школы на Западе — вырастить, скорее, активного гражданина, нежели потенциального учёного. Чуть выше я сознательно указал «государственные» школы — так, в той же Великобритании и в нынешнее время существует огромное количество частных учебных заведений, неподконтрольных государственным образовательным программам и стандартам. Учатся там дети из довольно обеспеченных семей, а следственно, и родители выбирают подобные образовательные организации с умом. И вот что удивительно — в подавляющем большинстве подобных учреждений царит атмосфера, не в пример более суровая, нежели в государственных школах — так, помимо куда большей учебной нагрузки и требовательности педагогов, там до сих пор практикуются телесные наказания нерадивых учеников — дисциплинарная мера, запрещённая к применению в государственных школах страны в 1987 году как раз на волне гуманизации. Однако весьма состоятельные, и далеко не глупые английские родители всё равно отдают свои драгоценные чада в частные учебные заведения с подобной «палочной» дисциплиной — интересно, почему?
Оставим пока что этот вопрос открытым и обратимся к рассмотрению процесса гуманизации образования в нашем государстве. Важен тот факт, что начатое в девяностые стремление к подражанию западным образцам совпало в нашей стране с волной деидеалогизации, а точнее сказать — декоммунизации всего общества, также неминуемо затронувших и систему образования. Были написаны новые учебники, в которых акценты подачи материала, как и сама концепция были смешены на человека как частицу истории, более полно рассматривались проблемы существования человека на фоне исторических событий. В то же время, начиная с наиболее передовых учебных заведений, меняется отношение к ученику — он теперь не просто объект для вколачивания знаний, нет, теперь ученик является ещё и активным участником педагогического процесса, он делает проекты, занимается иной творческой работой, интегрированной в образовательную программу. Казалось бы, внимание к человеку, возведённое во главу угла, стало главным акцентом образовательной программы, и это, несомненно, хорошо. Однако, есть одно небольшое «но».
Данное «но» заключается в том, что на волне гуманизации, в школах, начиная с 2010-х годов начинает постепенно падать требовательность педагога к ученику. Это явление объясняют гуманностью, мол, как же так, нельзя перенапрягать ребёнка, нельзя травмировать его неокрепшую психику замечаниями или тем более выговором перед классом. На своём примере заявляю — напрягать и воспитывать ребёнка не только можно, но даже и нужно! Приведу пару случаев, произошедших со мною в начальной школе.
Первый из них случился со мною во время обучения в первом классе — тогда я за один день семь раз переписывал одно и тоже упражнение по русскому. Семь раз, господа! Семь раз моя бабушка меняла листы в тетради, попутно сломав скрепки, не выдержавшие стольких разгибаний. Семь раз я, словно мифический Сизиф, переписывал один и тот же текст, пока не написал его «идеально», как сказала тогда бабушка. На меня было оказано давление? Несомненно! Это вызвало у меня стресс? Несомненно! Однако это научило меня пониманию одной довольно прозаичной, но в то же время важной истины — лучше сделать один раз хорошо, чем сделать плохо, и потом переделывать.
Следующий случай произошёл со мной парой лет позднее, когда во время разбирательств по поводу какого-то дисциплинарного нарушения, в котором я был косвенно замешан, я особо активно отстаивал свою точку зрения на произошедшее. В ответ на что директор школы, безо всяких церемоний и излишней вежливости, прямо и конкретно сказал мне, цитирую, «закрыть рот». Это унизило меня? Ещё как унизило! Оскорбило? Ещё как оскорбило! Однако этот случай навсегда научил меня уважать старших, и особенно — старших административно, «по званию».
Как историк, могу дать ссылку на первое задокументированное и дошедшее до нас наставление, рекомендующее педагогу применять давление к ученику. Так, древнеегипетский «Папирус Ани», датируемый 1250-ми годами до н. э. гласит — «ибо ухо мальчика на его спине, и он слушает, когда его бьют» [2, С. 74.].
Несомненно, оба этих случая и древнеегипетский документ привели бы в кромешный ужас сторонников гуманизации образовательного процесса, однако, каждый из них оказал на меня положительное воздействие, один — педагогическое, другой — дисциплинарное, пошедшие мне на пользу в будущем. Обиды забылись, нервы успокоились, но ведь оказанный эффект никуда не делся, наглядным свидетельством чему служит тот факт, что в заглавии данной статьи рядом с моей фамилией красуется гордая надпись «студент первого курса МГОУ». Вообще же, как однажды сказал мой дядя, педагог по образованию и профессии, «ученик подобен заготовке на наковальне — чем большее давление ты прикладываешь, тем крепче будет готовое изделие, но главное — не переусердствовать, и не повредить заготовку». Теперь, вы понимаете, почему состоятельные британские родители отдают своих детей в строгие частные школы?
Сказав об изменении отношений учителя и ученика в сторону их ослабления, появления большей свободы последнего как об общем явлении, было бы необходимо привести пару примеров данного явления, а также указать вызывающие его сторонние причины, не связанные напрямую со школой.
Первый тревожный звоночек был услышан мною три года назад, во время моего обучения в десятом классе. Тогда я стал свидетелем фрагмента одной совершенно вопиющей в своей безобразности сцены, о которой считаю должным здесь упомянуть. Выглядело это следующим образом: мама ученика седьмого класса, хронического двоечника и нарушителя дисциплины, на повышенных тонах и в довольно грубых выражения предъявляла завучу, а по совместительству и учителю по физике претензии по поводу того, что школа не оказывает надлежащим образом образовательных услуг! При этом у неё искренний шок вызвал совершенно справедливый упрёк завуча по поводу того, что вообще-то, в школу ребёнок должен приходить уже подготовленным семейным воспитанием, и что родитель должен контролировать успеваемость своего ребёнка.
В этой ситуации меня больше всего потрясло то, как приземлённо, материалистически эта родительница выразилась о процессе обучения — «оказание образовательных услуг». Услуг, господа! То есть, в понятийной системе этого человека, учение — процесс по-своему сакральный, всегда носивший глубокое философское значение в жизни человека, бывший своего рода дверью в социум, является всего лишь услугой, то есть чем-то из разряда ремонта телевизора или стирки вещей в химчистке!?
Обращаясь к данному случаю, я вынужден признать, что современная школа стала своего рода отражением нынешней государственной и экономической системы. У нас ведь рынок, материализм, хотя всегда, на протяжении всей своей истории Российское государство противопоставляло торговым государствам Ближнего Востока и Европы свою духовную, не материальную силу. Примеров масса — от Ледового побоища до Великой Отечественной — мы всегда побеждали именно за счёт духовного превосходства, служившего двигателем для всех остальных сфер общества.
И отношение к образованию в нашей стране всегда было особенным, возвышенным. В дохристианский период это было обусловлено связью с родовой памятью предков, в христианский — с соседством религии и школы, в петровский и последующий дореволюционный период — с государственной ориентированностью образования, в советский — с тесным проникновением идеологии в образовательную систему. Одним словом, у наших детей во все времена был идеал. То, что задавало тон и придавало смысл учению, и не так важно, что именно это было — родовые предки, Бог, царь-император или стремление построения коммунизма — важен сам факт существования идеала в прошлом и отсутствия в настоящем.
Подобный ценностный вакуум опасен ещё и тем, что его легко заполнить бесполезной, а порой и вредоносной информацией, которая очень быстро занимает приоритетное место в сознании и ценностной картине мировосприятия ученика, так как она проще и более одобряема в среде сверстников, нежели знания из школьной программы. Перечень подобной информации огромен — от относительно безобидного деструктивного «искусства», проецирующего низменные материалистические потребности, и лишь косвенно вредящего подрастающему поколению, до прямой пропаганды различного рода вредоносных веществ, от банальностей вроде алкоголя, энергетиков и сигарет и до разного рода никотиновой «экзотики» и наркотиков, а также распространения среди молодёжи распутства и содомитских нравов, оправдания безнравственного и аморального поведения, преподнесения его как нормы. Всё это грозит тяжёлыми последствиями не только для нынешнего поколения, но и для Российского государства в обозримом будущем — ведь как гласит древняя восточная мудрость, «Хочешь победить врага — воспитай его детей». Именно это сейчас и происходит с нашей молодёжью, испытывающей мощнейшее тлетворное влияние.
Многие современные родители вместо того, чтобы воспитывать своих детей, с ранних лет вручают им разного рода гажеты, откуда на них льётся поток инородной, не свойственной нашему мышлению и национальному духу информации, информации, основанной на западной, материалистической системе мировосприятия. Кем вырастут эти дети, которых воспитывают не семья и школа, а кумиры в сети?
Следующий случай, служит примером второй глобальной беды нынешней школы — уменьшения требовательности педагога к ученику. Моя младшая сестра сейчас учится в первом классе. Им вовсе не задают домашнее задание! Мол, дети устают, им надо отдыхать и прочее. Возвращаемся к сцене с домашним заданием по русскому языку, который я переписывал семь раз за один день — да ведь это полнейшая негуманность по отношению к ученику! Однако она дала результат.
В принципе, сейчас школа любого звена даёт куда меньше домашних заданий, чем в то время, которое я застал в роли школьника, да и задания эти, по большей части, носят творческий характер, или вынесены в онлайн пространство, где подаются в более лёгкой для восприятия, а потому и менее трудозатратной для понимания форме. А именно труд, как мы помним, сделал из обезьяны человека и позволил человеку достичь нынешних высот науки и культуры. Возникает вопрос — если мы перестанем трудиться, не станем ли мы в недалёком будущем вновь обезьянами?
Также я не могу обойти вниманием и новейшую западную тенденцию, а именно — не хвалить публично наиболее способных учеников, ввиду того, что это может задеть их менее старательных одноклассников. То есть, по этой логике, надо равняться не на лучших, а на средних, или даже худших, и не дай Бог их не обидеть? Но ведь это противоречит самой природе человека, который всегда стремился подражать лучшим представителям своего рода!
Да что уж там, я сам во многом обязан своим нынешним уровнем знаний подобному примеру — девушке, учившейся на параллель старше, и уже в девятом классе знавшей четыре иностранных языка: английский на уровне C1, немецкий, французский и японский на разговорном уровне, имевшей энциклопедические знания в литературе, истории и искусстве. У меня возникло желание тянуться за ней, быть похожим на неё. Кто знает, быть может, не будь у меня подобного ориентира, я бы сейчас уже полностью деградировал морально и умственно, подобно ряду её одноклассников, травивших её на протяжении всей школьной жизни — неудивительно, ведь их сознанию, привыкшему ко тьме незнания, было так болезненно наблюдать сияющую звезду её могучего разума!
Ну и раз мы говорим о смягчении отношения школы к ученику, то нельзя не упомянуть ещё два, скажем так, внеучебных фактора: смягчение формализма в школьной среде и падение роли униформы как дисциплинирующего элемента.
Один мой знакомый из столичной школы, с неподдельным удивлением рассказал мне, что в его школе дети всех возрастов спокойно обращаются к учителю на «ты». Примеряя эту ситуацию к школьным реалиям, в которых я в своё время существовал, я отчётливо понимаю, что для меня подобное отношение к педагогу закончилось бы как минимум выговором у директора, а в худшем случае — вызовом родителей в школу. А сейчас это допустимо — ведь ученик должен быть ближе к учителю.
Лев Николаевич Толстой практиковал подобное в своей школе в Ясной Поляне. Однако, он работал с детьми совершенно иного вида, нежели современные. Тем крестьянским ребятишкам не было необходимости прививать уважение к старшим — они почерпнули его из крепкой семьи традиционного патриархального устройства.
Вполне очевидно, что подобное отношение может приводить к ситуации, когда ученический коллектив будет перетягивать на себя главенствующую роль в образовательном процессе. И зачем тогда, спрашивается, нужен учитель?
Приведу более здравый пример подобного явления — к концу одиннадцатого класса почти весь мой класс называл нашего классного руководителя «мамой» — однако, мы всегда обращались к ней на «вы», да и спуску она нам никогда не давала — так что, здесь всё ограничивалось смягчением эмоциональной составляющей и при полном сохранении формальной. Несомненно, учитель — друг и наставник ученика, но «друг» — лишь в смысловом, но не в формальном значении.
Говоря же о школьной форме, от которой в последнее время особенно рьяно отказываются столичные школы, могу привести собственное наблюдение. Форма в первую очередь, дисциплинирует учеников, особенно среднего и старшего звена. Она придаёт школе официальности, взрослости. Форма — фактически визуализация понятия «строгость». Она задаёт рабочий тон: ученик ясно понимает, что он пришёл в школу учиться, а не развлекаться или общаться с друзьями. Форма уравнивает учеников. Даже дети из семей с довольно сильным разрывом в финансовых возможностях, будут выглядеть равноценно, что исключит саму возможность травли ученика из менее обеспеченной семьи. Вообще говоря, как человек, два года занимавшийся проверкой школьной формы, и, вероятно, получивший определённую профессиональную деформацию, могу сказать: форма — это просто эстетично.
Итак, весь спектр глобальных, принципиальных проблем нынешней системы образования показан. Что же нам со всем этим делать?
В первую очередь, необходимо вернуть школе прежний статус, отнятый у неё рыночной системой. Учение должно вновь стать учением во всей его философской полноте, перестать быть услугой.
Учитель должен вновь обрести вес и силу в глазах ученика, он должен вновь взять образовательный процесс уверенною рукою: учитель должен вновь получить право требовать от ученика выполнения работы, в некоторой разумной степени перестать его щадить.
Вся школа требует ужесточения — нужна строгая форма, идеально — единая, созданная по государственному стандарту.
Ценностный вакуум необходимо заполнять рассказами о героических страницах нашей истории, в особенности уделяя внимание подвигам юных героев Великой Отечественной. Это будет способствовать тому, что у подростков постепенно будет исчезать желание приобщиться к чему-либо греховному.
У нашей страны — свой, уникальный путь развития. В вопросах образования, как и во много другом, не нам стоит учиться у стран запада, а им — у нас!
Литература:
- Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 30.04.2021) [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34661/ (дата обращения 15.05.21)
- Швец Н. Н. Словарь египетской мифологии. — М.: Центрполиграф, 2008. — 256 с.
