Одним из оснований приобретения права собственности на имущество, в частности на земельный участок, в соответствии с российским законодательством является приобретение его в силу приобретательной давности.
В статье 234 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливается следующее: гражданин, не являющийся собственником земельного участка, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющий им как своим собственным в течение 15 лет, приобретает право собственности на это имущество в силу приобретательной давности.
Таким образом, законодательно установлено 3 критерия возникновения права собственности в силу приобретательной давности: добросовестность, открытость и непрерывность. В данной работе будет рассмотрен именно признак добросовестности, не только его содержание, но и изменение понимания указанного критерия как в теории, так и в судебной практике судов Российской Федерации.
Как было уже указано, законодатель, установив признаки приобретательной давности, не раскрывает их содержания. Но из п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 10, Пленума ВАС РФ N 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» (далее — постановление № 10/22) вытекает, что добросовестным является гражданин, получая земельный участок во владение, не знал и не должен был знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности. Иными словами, суды высшей инстанции установили зависимость доброй совести от отсутствия знания о наличии у гражданина права собственности на земельный участок. Но анализ судебной практики в настоящее время свидетельствует об изменении подхода к указанному пониманию добросовестности. И главную роль в этом явлении играет Постановление Конституционного Суда РФ от 26.11.2020 N 48-П «По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В. В. Волкова».
Конституционный суд РФ в своем постановлении указывает на различие двух правовых институтов, в которых присутствует критерий добросовестности — приобретения права собственности по давности владения и защиты добросовестного приобретателя от предъявленного к нему виндикационного иска, отмечая, в том числе, их различную функциональную направленность. Так, институт приобретательной давности направлен на защиту не только частных интересов собственника и владельца имущества, но и публично-правовых интересов, таких, как: достижение правовой определенности, возвращение имущества в гражданский оборот, реализация фискальных целей. В случае с приобретательной давностью добросовестность владельца выступает лишь в качестве одного из условий, необходимых прежде всего для возвращения вещи в гражданский оборот, преодоления неопределенности ее принадлежности в силу владения вещью на протяжении длительного срока [1]. То есть, для приобретательной давности правообразующее значение имеет прежде всего не отдельное событие, состоявшееся однажды (как завладение вещью), а добросовестное длительное открытое владение, когда владелец вещи ведет себя как собственник, при отсутствии возражений со стороны других лиц. В этом случае утративший владение вещью собственник, в отличие от виндикационных споров, как правило, не занимает активную позицию в споре о праве на вещь. При таких условиях определение добросовестности приобретателя в сделке, влекущей мгновенное приобретение права собственности, и добросовестности давностного владельца, влекущей возникновение права собственности лишь по истечении значительного давностного срока, должно предполагаться различным.
Таким образом, можно сделать промежуточный вывод: не исключается приобретение права собственности в силу приобретательной давности и в тех случаях, когда давностный владелец должен был быть осведомлен об отсутствии оснований возникновения у него права собственности. Подтверждение этому практика Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ [2]. Все дела в указанном случае объединяет следующее: добросовестность предполагает, что вступление во владение не было противоправным, совершено внешне правомерными действиями. Добросовестное заблуждение давностного владельца о наличии у него права собственности на данное имущество положениями статьи 234 ГК Российской Федерации не предусмотрено в качестве обязательного условия для возникновения права собственности в силу приобретательной давности.
Далее мной будут рассмотрены взгляды ведущих юристов-правоведов на указанные положения.
К. И. Скловский анализирует Постановление КС РФ от 26.11.2020 и приходит к выводу о наличии нескольких видов добросовестного владения, поддерживая возможность приобретения доброй совести без доброй совести. При этом он отмечает, что уже в ходе реформы Гражданского Кодекса РФ в 2009–2010 гг. были сделаны попытки об изменении критериев приобретательной давности, в частности, отказа от «реквизита» доброй совести. Среди причин такого реформирования он называет следующее: «В результате десятки тысяч объектов, поступивших с теми или иными нарушениями во владение частных лиц в ходе приватизации и позже, не могут вернуться в оборот, выбывают из-под налогообложения... хотя публичный собственник не проявляет к ним интереса, не имеет средств для управления этими объектами либо использует юридическую незащищенность владельцев вопреки публичным интересам.»... Также В. И. Скловский подтверждает заключение о том, что приобрести имущество по давности владения невозможно, если такое владение имеет явно выраженный неправомерный характер (например, похищено или захвачено).
Но существует и иная точка зрения относительно роли Постановления КС РФ от 26.11.2020. Так, Роман Сергеевич Бевзенко видит противоречие текста Постановления статье 8.1 ГК РФ, указывая, что приобретатель недвижимого имущества, полагавшийся при его приобретении на данные государственного реестра, признается добросовестным (статьи 234 и 302), пока в судебном порядке не доказано, что он знал или должен был знать об отсутствии права на отчуждение этого имущества у лица, от которого ему перешли права на него (п. 6 ст. 8.1 ГК). Но здесь важным указание на то, что указанный пункт говорит именно об отчуждении, о сделке. Иными словами, она вовсе ничего не говорит о получении владения иным образом, то есть эта сфера ею не урегулирована. Таким образом, п. 6 ст. 8.1 ГК не охватывает исчерпывающим образом все возможные случаи, в которых может возникнуть вопрос о приобретательной давности. К тому же, ст. 8.1 ГК РФ устанавливает лишь презумпцию добросовестности того, кто, полагаясь на реестр, считал, что приобретал у управомоченного лица. В сфере действия ст. 234 ГК РФ в основном находятся случаи получения вещи во владение от собственника на основании сделки с каким-то пороком. В подобных случаях отчуждатель вполне управомочен на отчуждение, но в силу, например, несоблюдения формы сделки для владельца-приобретателя должно быть очевидно, что собственником он так и не стал (именно такими были обстоятельства дела у гражданина Волкова). Следовательно, в противоречии с п.6. ст. 8.1 ГК РФ Постановление КС РФ ОТ 26.11.2020 не вступает, поскольку указанная норма Гражданского Кодекса РФ раскрывает только конкретный случай, когда добросовестность приобретателя зависит от знания о правомочности отчуждателя, основанной на данных государственного реестра.
Значимость выводов в Постановлении КС РФ от 26.11.2020 подтверждается и актуальной судебной практикой, которая появилась после его вынесения.
По делу N 33–15717/2020 заявитель обратилась в суд с иском к администрации Нижнесергинского муниципального района о признании права собственности на земельный участок, указав в обоснование, что с 1995 года по настоящее время открыто и добросовестно пользуется и распоряжается земельным участком, производит все необходимые платежи, полностью несет бремя содержания участка, проживает в жилом доме, расположенном на указанном участке, но право собственности на земельный участок не оформила. Суд первой инстанции в удовлетворении иска отказал, ссылаясь на то, что право собственности на земельные участки, находящиеся в государственной или муниципальной собственности, не может быть приобретено в силу приобретательной давности. Но судебная коллегия по гражданским делам, рассмотрев апелляционную жалобу истца, отменила решение суда первой инстанции, указав следующее. Судом установлено и подтверждается материалами дела, что истец с 1993 года являлась работником подсобного хозяйства, которое на момент разрешения спора ликвидировано. Работодатель, являясь владельцем земельных участков под жилым фондом, предоставил истцу как работнику предприятия земельный участок для строительства дома и ведения личного подсобного хозяйства, отказавшись от своих прав на землю и не проявляя намерения осуществлять власть над земельным участком. Публичные органы также длительное время не заявляли о своих правах на землю, не оспаривали законность владения истца. Сведений об отнесении участка к категории земель, которые не могут быть предоставлены в частную собственность, не имеется.
В апелляционном определении от 09 декабря 2020 года по делу N 33–15717/2020 судебная коллеги по гражданским делам Свердловского областного суда также ссылается на правовую позицию, изложенную в Постановлении КС РФ от 26.11.2020, в соответствии с которой не может опровергать добросовестность давностного владельца и сама по себе презумпция государственной собственности на землю (п. 2 ст. 214 Гражданского кодекса Российской Федерации), поскольку ограничение для приобретения земельных участков, находящихся в государственной (муниципальной) собственности, по давности владения ставит частных лиц в заведомо невыгодное положение по отношению к публично-правовым образованиям, что нарушает принцип равенства субъектов гражданского права (п. 1 ст. 2 и п. 4 ст. 212 Гражданского кодекса Российской Федерации) и вступает в противоречие со ст. ст. 8 (ч. 2) и 19 (ч. 1) Конституции Российской Федерации [3].
Из анализа указанных дел можно сделать вывод о том, что в судах уже активно применяется позиция Конституционного Суда РФ относительно добросовестности. Также в большинстве случаев суды, ссылаясь на Постановление КС РФ от 26.11.2020, аргументирует применение критерия доброй совести при возникновении права собственности именно на земельный участок в силу давности в таком контексте в взаимосвязи с действием такого принципа земельного законодательства, как баланс частных и публичных интересов, установленный в п. 11 ч.1 ст. 1 ЗК РФ.
Таким образом, с уверенностью можно сказать о том, что в настоящее время подход к пониманию признака добросовестности в институте приобретательной давности изменился: судебная практика, а также сам законодатель идет по пути отказа от доброй совести, как критерия, в соответствии с котором приобрести право собственности на земельный участок в силу давности возможно лишь в случае, если приобретатель не знал или не должен был знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности. Добросовестность на данный момент предполагает, что вступление во владение не было противоправным, а также совершено внешне правомерными действиями.
Подход Конституционного суда поможет вернуть в гражданский оборот существенную часть недвижимости, чьи собственники не проявляют к ней интереса, а давностные владельцы не могут оформить права, ведь их считают «недобросовестными». Можно сказать, что постановление КС — это определенный компромисс: возможно, было бы корректнее считать продолжительное бездействие собственника дополнительным критерием приобретения имущества по ст.234 ГК РФ, который позволит даже без добросовестности давностного владельца при конкретных обстоятельствах приобретать имущество по давности владения.
Стоит сказать, что хоть и положения данного Постановления уже применяются судами, но тем не менее, они делают это крайне осторожно, и можно сказать, что пока что это носит больше единичный и исключительный характер, поэтому судам ещё нужно научиться единообразно применять данное постановление. Для этого, я считаю, нужно издать ещё разъяснение о применении данного постановления или же издать обзор судебной практики, связанных с данным постановлением, но в силу малого времени, в течение которого оно действует, сделать это пока что невозможно.
Литература:
- Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 28 июля 2015 года N 41-КГ15–16, от 20 марта 2018 года N 5-КГ18–3, от 15 мая 2018 года N 117-КГ18–25 и от 17 сентября 2019 года N 78-КГ19–29
- Определения от 27 января 2015 года N 127-КГ14–9, от 20 марта 2018 года N 5-КГ18–3, от 17 сентября 2019 года N 78-КГ19–29, от 22 октября 2019 года N 4-КГ19–55, от 2 июня 2020 года N 4-КГ20–16 и др.
- «Бюллетень судебной практики по гражданским делам Свердловского областного суда (четвертый квартал 2020 г.)» (утв. президиумом Свердловского областного суда 01.02.2021)
