Для успешного противодействия коррупции и борьбы с совершаемыми коррупционными правонарушениями необходимо точно установить содержание самого термина «коррупция», а также определить ее истоки.
Следует согласиться с теми учеными, которые прямо указывают, что раскрытие содержания понятия «коррупция» имеет «сугубо практический характер и от качества его формулировки зависит эффективность практической деятельности по противодействию коррупции» [6, c. 12].
В настоящее время ни в науке, ни на практике нет единого понимания феномена коррупции. Существуют различные определения коррупции, отражающие многообразие точек зрения на это многоплановое явление. Например, в сборнике материалов Комитета государственной думы по безопасности Федерального собрания Российской Федерации «Борьба с коррупцией: актуальные проблемы законодательного обеспечения» приведено одиннадцать определений коррупции из законодательных актов и их проектов (российских и международных), а также из выступлений политологов в печати [7, c. 140].
Термин «коррупция» происходит от латинского corruptio «подкуп, подкупность и продажность общественных и политических деятелей, государственных чиновников и должностных лиц» [9, c. 68].
Первым, кто ввел термин «коррупция» в научный оборот, является А. Я. Эстрин, который в 1913 году, рассматривая вопросы взяточничества, под коррупцией предложил понимать подкупаемость и продажность чиновников, должностных лиц и общественных деятелей [11, c. 28].
В правоприменительной практике сложилось две точки зрения, две позиции на определение коррупции: законодательная и научная. Некоторые ученые (Э.И Атагимова, И. Д. Фиалковская, С.В Максимов, Ю. Г. Наумов и другие) поддерживают первую позицию. Эта группа ученых утверждает, что «коррупция — это противоправные действия и приведённые ими определения сводится к простому перечислению деяний, причём далеко не всех, предусмотренных в УК РФ и КоАП РФ» [9, c. 65]. При этом учеными выделяются следующие ее существенные признаки: общественная вредность (опасность); сфера существования; предмет; субъекты; использование субъектом коррупции должностных полномочий или положения, публичного статуса, влияния в связи с занимаемой должностью.
Другие ученые, которые составляют большинство: В. В. Астанин, Т. Я. Хабриева, С. Б. Иванов, Ю. А. Чиханчин, П. А. Кабанов, Г. К. Мишин и другие поддерживают вторую позицию и утверждают, что «коррупция — это более широкое понятие, это не одно или несколько противоправных деяний, а антисоциальное, общественно опасное явление» [10, c. 89].
Проведенный обзор определений феномена коррупции позволяет выделить следующие ее признаки: коррупционные деяния направлены против интересов общества и государства; коррупционные деяния имеют форму как законных, так и незаконных действий; субъектом коррупции является физическое лицо, занимающее определенное должностное положение; коррупционные деяния могут совершаться не только одним лицом, но и группой лиц; цель коррупционных деяний — корыстная, то есть получения выгод имущественного характера.
Как верно замечает Спирин М. Ю., современные процессы развития национальных правовых систем, сопряженные с интеграцией универсальных и специальных отраслевых мер противодействия данному явлению, предполагают различие оценок и разновидностей восприятия коррупции, среди которых особую роль играет соотношение формально-юридического (позитивистского) и социолого-правового типов антикоррупционного правопонимания [8, c. 95].
Формально-юридический тип правопонимания рассматривает коррупцию (коррупционную деятельность) как систему определенных, поименованных средствами действующего законодательства и запрещенных под угрозой применения организованного публичного принуждения деяний (действий или бездействия) в определенной социальной сфере. Этот подход используется в действующем антикоррупционном законодательстве, где под коррупцией понимается совершение конкретных противоправных деяний: взяточничество, злоупотребление служебным положением, злоупотребление должностными полномочиями, коммерческий подкуп.
Приверженцы социолого-правового типа правопонимания раскрывают коррупцию в качестве цельного социального явления, которое выражается в отдельных формах конкретных правонарушений. Представители социологической юриспруденции пытаются изучать коррупцию, используя именно социологические средства ее измерения (М. В. Шедий, Е. В. Марьина). В рамках социолого-правового типа правопонимания на первое место выходит исследование истоков коррупции.
Термин «коррупция» многозначен. Так, Спирин М. Ю. выделяет его сущность через два направления системного анализа: 1) исследование коррупции как отклоняющейся (девиантной) формы социального поведения (т. н. «коррупционная девиантность»); 2) изучение отдельных видов коррупционных правонарушений (деликтов), система которых образует специальный (охранительный) предмет регулирования уголовного, административного, финансового и гражданского права [8, c. 94].
В первом случае можно говорить о принципиальных условиях развития и укрепления коррупции, ее основных формах и направлениях модификации; второй же вариант анализа больше склоняет нас к выяснению особенностей совершения каждого конкретного коррупционного деяния как социального делинквентного (правонарушающего) поведения.
В результате можно сделать вывод, что коррупцию или коррупционную девиантность следует рассматривать не только как систему совершаемых правонарушений соответствующей направленности, а скорее как совокупность собственно противоправных (делинквентных) и иных антиобщественных (недопустимых и порицаемых внеправовыми нормами) проявлений (девиаций).
Правовая система Российской Федерации насчитывает более 500 актов, которые посвящены феномену коррупции. В действующем законодательстве определение коррупции содержится в Федеральном законе от 25 декабря 2008 г. № 73-ФЗ «О противодействии коррупции» [2] (п.1, ст.1). В нем под «коррупцией понимается злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконного предоставления такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами, а также совершение этих деяний от имени или в интересах юридического лица».
Из анализа данного определения следует, что законодателем коррупция определяется исходя из упоминания конкретных составов преступлений, предусмотренных нормами УК РФ [1]. Очевидно, что сформулированное легальное определение коррупции многими учеными (Кудашкин А. В., Козлов Т. Д., Талапина Э. В., Кузьмин Н. А. и др.) подвергается вполне справедливой критике. Основные положения ее сводятся к следующему: при формулировании понятия коррупции применен узкий подход; определение коррупции охватывает не все коррупционные преступления. Недостатком законодательного определения коррупции являются и некоторые его признаки. К примеру, одним из таковых является то, что в определении признаком субъективной стороны коррупционных преступлений названо получение выгод только материального, т. е. имущественного характера. Тогда как, если посмотреть нормы действующего уголовного закона, то признаком субъективной стороны коррупционных преступлений являются и выгоды неимущественного характера («иная личная заинтересованность») [4, c. 128].
Следует поддержать позицию тех ученых, которые рассматривают коррупцию как сложное социальное явление и предлагают совместить все указанные точки зрения, так как поведение должностного лица, вопреки государственным интересам ради своей экономической выгоды, хотя и признается актом отношений купли-продажи, однако, соответствует рыночному поведению экономического агента [3, c. 16].
Итак, считаем, наиболее удачным понятие коррупции, предложенное Лавренко С. В., как «несущее угрозу безопасности государства общественное явление системного характера, связанное с моральным разложением должностных лиц государственного аппарата и политиков, которое выражается в прямом использовании ими своего служебного положения в целях личного незаконного обогащения, взяточничестве и срастании с преступными структурами» [5]. Феномен коррупции в России, безусловно, отражает внутренние противоречия ее социально-экономического устройства.
Литература:
- Российская Федерация. Законы. Уголовный кодекс Российской Федерации: УК: текст с изменениями и дополнениями на 05 апреля 2021 года: [принят Государственной думой 24 мая 1996 года: одобрен Советом Федерации 5 июня 1996 года]. — Москва: Эксмо, 2021. — 350 с.; 20 см. — (Актуальное законодательство). — 3000 экз. — ISBN 978–5–04- 004029–2. — Текст: непосредственный.
- Российская Федерация. Законы. О противодействии коррупции: Федеральный закон № 273-ФЗ: [принят Государственной думой 19 декабря 2008 года: одобрен Советом Федерации 22 декабря 2008 года]. — Москва: Проспект; Санкт-Петербург: Кодекс, 2021. — 158 с.; 20 см. — 1000 экз. — ISBN 978–5–392–26365–3. — Текст: непосредственный.
- Верхотуров, А. А. Понятие коррупции: существующие подходы // Международное уголовное право и международная юстиция. — 2018. — № 4. — С. 15–19. — Текст: непосредственный.
- Кузьмин, Н. А. К вопросу о понятии и содержании коррупции// Вестник Московского университета МВД России. — 2020. — № 6. — С. 126–132. — Текст: непосредственный.
- Лавренко, С. В. Феномен коррупции в России: причины возникновения и существования// Право и безопасность. — 2009. — № 2. –С. 25–32. — Текст: непосредственный.
- Россинская, Е. Р., Галяшина, Е. И. Антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов и их проектов: проблемы теории и практики / Е. Р. Россинская, Е. И. Галяшина. — Москва: Норма. — 2020. — 275 с. — — Текст: непосредственный.
- Сборник материалов Комитета государственной думы по безопасности Федерального собрания Российской Федерации «Борьба с коррупцией: актуальные проблемы законодательного обеспечения» // Сборник статей и документов. — М.: Издание государственной думы. — 2017. — 254 с. — Текст: непосредственный.
- Спирин, М. Ю. Понятие и истоки коррупции как социального делинквентного явления // Юридический вестник Самарского университета. — 2020. — Т. 6. — № 1. — С. 92–98. — Текст: непосредственный.
- Сувернева, В. А. К вопросу о понятии коррупции // Символ науки. — 2020. — № 12. — С. 64–72. — Текст: непосредственный.
- Хабриева, Т. Я. Противодействие коррупции: новые вызовы: монография / Т. Я. Хабриева С. Б. Иванов, Ю. А. Чиханчин. — М., 2016. — 354 с. — Текст: непосредственный.
- Эстрин, А. Я. Должностные преступления/ А. Я. Эстрин. — М.: Юрид. Изд. НКЮ РСФСР. — 1928. — 168 с. — Текст: непосредственный.
