В статье рассматриваются стратагемы как явление китайской политической и управленческой мудрости, их сущность, компоненты и значение. Предпринята попытка обосновать их значение для реалий текущего столетия, в частности, предположить их теоретическую и практическую пользу для целей и задач отечественного менеджмента.
Ключевые слова: стратагемы, Китай, политика, управление, современные тенденции менеджмента
Очевидно, что в науке, как и во многих других сферах человеческого существования, присутствует мода. Отдельные направления, термины, идеологии, лица не вполне объяснимо с рациональной точки зрения возникают, получают известность (иной раз широчайшую, вплоть до зачисления таких сущностей в разряд гениев и шедевров [1; с. 27]), становятся объектом споров (иной раз самых ожесточенных), а затем исчезают (иной раз бесследно).
Есть основания отнести к подобным явлениям и те, которые для европейца кажутся чуждыми (если не во всем, то во многом) и которые он уже в силу экзотики таких явлений пытается постичь; в том же случае если такое постижение становится удачным (действительно, или скорее в плоскости иллюзий), европейский менталитет пытается поставить подобные явления на службу собственным интересам, преимущественно рационально понятым (и соответственно оперирующим в основном политическими и/или экономическими категориями).
В какой-то степени к таким (модным) явлениям следовало бы отнести и моду на Китай вообще и на те проявления достаточно специфической философии, которые (в первую очередь в лице Сунь-цзы и его трудов [2; с. 117] нашли воплощение в сфере политики, управления и (это наиболее очевидно) в военной, точнее — военно-стратегической области. Речь идет о явлении, которое коротко можно обозначить как китайские стратагемы — воплощение интеллектуального, а не силового подхода к противоборству [4; с. 85].
Сущность этого явления (как и производных от него) размыта (в ряде случаев возникает впечатление, что размыта намеренно). По этому поводу указывается, что понятие «стратагемность» включает набор зачастую противоречивых устремлений, а именно камуфляж, введение противника в заблуждение, бегство, получение преимуществ, захват цели и др. [1; с. 28]; «бином «чжимоу» одновременно означает и сообразительность, и изобретательность, и находчивость» [7; с. 78].
Считая стратагемность мышления характерной особенностью китайского менталитета, российский исследователь полагает, что под стратагемой те понимают план, в котором для противника заключена какая-либо ловушка или хитрость [1; с. 28]. С системной точки зрения подобные планы допустимо подразделить на шесть категорий (такое число их неслучайно, ибо цифра 6 связывается с явлением Инь, помимо прочего, порождающим хитрость [2; с. 118]): стратагемы подделки (имитации), когда преследуется цель создания иллюзорной действительности, на стратагемы утаивания, когда действительные обстоятельства пытаются скрыть от взгляда, на стратагемы дезинформирующие (о том, что неизвестно, сообщается как об известном), на стратагемы извлечения выгоды, когда используются обстоятельства и случайно создавшиеся, и целенаправленно сформированные, на стратагемы бегства, подразумевающие уклонение от неблагоприятных обстоятельств, и, наконец, на стратагемы смешанные, когда одно и то же действие можно отнести к стратагемам различных категорий [1; с. 28].
Классическая китайская мудрость подчеркивает, что «стратагемы подобны невидимым ножам, которые спрятаны в человеческом мозгу и сверкают, только когда их вздумаешь применить. Применяют их военные, но также и политики, и купцы, и ученые. Тот, кто умеет применять стратагемы, может мгновенно превратить в хаос упорядоченный мир или упорядочить хаотический мир, может вызвать гром среди ясного неба, превратить бедность в богатство, презрение в почтение и безнадежную ситуацию в выигрышную. Человеческая жизнь — это борьба, а в борьбе нужны стратагемы. Каждый человек стоит на линии фронта. Краткий миг рассеянности — и вот уже что-то, принадлежащее одному человеку, досталось в добычу другому. Но тот, кто умеет применять стратагемы, всегда удержит инициативу в своих руках. Во дворце или в хижине, но стратагема пригодится всегда» [1; с. 27].
В том числе подобные воззрения, как констатируется в литературе, успешно используются субъектами, далекими от законопослушности; как рядовой пример подобных ухищрений указываются на недавние факты, когда таможенные органы вводятся правонарушителями в заблуждение при помощи запутанных маршрутов поставки, посредством использования поддельной документации, сложной системой организации преступного сообщества и пр., и все это ради истинной скрытой цели, а именно транспортировки полудрагоценных камней в Китай для изготовления сувенирной продукции и получения прибыли от ее продажи [3; с. 31].
Применение стратагем, естественно, не является исключительной вотчиной преступных сообществ: характеризуя концепцию так называемой «мягкой силы», применяемую современным политическим руководством КНР на международной арене [5, с. 16–17; 10, с. 35], исследователи подчеркивают, что она в точном соответствии с традиционными воззрениями классической китайской философии оперирует категориями миролюбия и ненасилия: по словам Сунь-цзы, «сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего — покорить чужую армию, не сражаясь» [2; с. 122]. Тем самым действия на основе китайских стратагем предполагают победу без применения силы (путем использования средств кибервойны и пр. [10; с. 70]), когда мир считается ценнейшим средством для поддержания национального объединения и стабильности [2; с. 122], на основе утверждения «когда баклан схватывается с устрицей, рыбак остается в выигрыше» [6; с. 91]. Очевидно, что поддерживать такое состояние китайским властвующим силам пока удается, что служит основанием для использования подобной политики и впредь, преследуя прежде всего цель создания имиджа «гармоничного Китая» [6; с. 91].
Что же касается деловой сферы, то использование стратагем в XXI столетии предполагает, как указывается в литературе, прежде всего трансформацию тейлористского принципа «система вместо личности» в принцип «система вместе с личностью», переход к управлению по-китайски, которое «не мыслит субъектно-объектными отношениями, а является единым процессом» [кос; с. 118]. Безусловно, такая концепция может стать вполне благотворной для отечественного менеджмента.
Литература:
- Артемкин, А. Н. Китайская мудрость стратагем и планирование / А. Н. Артемкин // Всерос. журн. научных публикаций.– 2011.– Июнь.– С. 27–29.
- Богданова, Н. А. К вопросу о роли стратагем в дипломатии Китая / Н. А. Богданова // Вестн. РУДН: Сер. «Междунар. отношения».– 2015.– № 1.– С. 117–124.
- Вострикова, И. Ю. Искусство стратегии Древнего Китая на службе у современных менеджеров / И. Ю. Вострикова, Т. Б. Уржумцева // Уч. зап. С.-Петерб. им. В. Б. Бобкова филиала РТА.– 2017.– № 1.– С. 28–31.
- Жаренов, А. Б. Стратагемы и рефлексивное управление в военной сфере / А. Б. Жаренов // Науч. и образоват. проблемы гражд. защиты.– 2009.– № 2.– С. 82–85.
- Журавлева, Е. В. Стратагема красотки: теории «мягкой силы» с китайской спецификой / Е. В. Журавлева // Вестн. РУДН: Сер. «Междунар. отношения».– 2016.– Т. 16.– № 1.– С. 17–31.
- Ишутина, Ю. А. Стратагемное мышление китайцев в реализации региональной политики КНР на современном этапе / Ю. А. Ишутина // Вестн. ТомГУ: Сер. «Культурология и искусствоведение».– 2018.– № 29.– С. 89–98.
- Каткова Н. М. Стратагемность мышления и поведения как характерная особенность китайской цивилизации / Н. М. Каткова // Вестн. СПбГУ: Сер. 13.– 2011.– № 2.– С. 76–85.
- Косенко, А. Е. Анализ новых тенденций менеджмента. Обращение к Востоку / А. Е. Косенко // Вестн. ОмГУ: Сер. «Экономика».– 2009.– № 4.– С. 117–118.
- Себекин, С. А. Военная философия Китая и кибервойна: традиционная концептуальная основа для нетрадиционных операций / С. А. Себекин, А. В. Костров // Междунар. отношения.– 2019.– № 3.– Режим доступа: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=30872
- Смотрицкая, М. А. Chinese factor in contemporary international relations / М. А. Смотрицкая // Изв. Вост. ин-та.– 2017.– № 3.– С. 35–46.
