Уголовно-процессуальное законодательство в качестве целей уголовного судопроизводства, к достижению которой направлена деятельность всех участников последней, определяет, во-первых, защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ), во-вторых, защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ) [1].
В англо-саксонской и романо-германской правовых семьях подход к определению защиты прав и свобод обвиняемого с точки зрения назначения уголовного процесса различный. Англо-саксонская правовая традиция исходит из понимания защиты прав и свобод обвиняемого как ключевого условия предупреждения преступления, осуждения виновный и достижения справедливости. Страны романо-германской правовой семьи, напротив, признают защиты прав и свобод обвиняемого целью наряду с защитой общества и потерпевших от преступлений [4, с. 99]. Последний подход отражен в российском законодательстве в ч. 1 ст. 6 УПК РФ.
Защита как юридическая категория многоаспектна. В узком смысле под защитой понимают уголовно-процессуальную функцию, представляющую собой процессуальную деятельность участников уголовного процесса со стороны защиты, целью которой выступает доказательство невиновности обвиняемого или опровержение полностью или частично обвинения, а также отстаивание его прав и законных интересов. С точки зрения широкого подхода к определению защиты, последнюю следует рассматривать как конституционно-правовую категорию, представляющую собой «деятельность, которая состоит в охране лица от незаконных нарушений ограничений прав, свобод, интересов, в предупреждении этих нарушений и ограничений, а также в возмещении причинённого вреда, если предупредить или отразить нарушение от ограничения не удалось» [5, с. 23]. В юридической литературе отмечается, что последний подход отражен в п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ [6, с. 45].
В силу ст. 2, 18, ч. 1 ст. 45, ч. 1 ст. 46, ст. 52 Конституции РФ, а также учитывая позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в Постановлении Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 года № 13-П [3], можно сделать несколько выводов относительно анализируемой категории.
Во-первых, категория «защита» однозначно используется законодателем в ч. 1 ст. 6 УПК РФ в конституционно-правовом смысле, когда компетентные государственные органы, их должностные лица, а также суд выполняют свою конституционную обязанность по защите прав и свобод человека и гражданина, в том числе и от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ).
Во-вторых, несмотря на то, что должностные лица государственных органов представляют сторону обвинения и, соответственно, осуществляют функцию обвинения (уголовного преследования), это не освобождает их от выполнения при расследовании преступлений и судебном разбирательстве уголовных дел конституционной обязанности по защите прав и свобод человека и гражданина, в том числе от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, иного ограничения прав и свобод, и последнее не ограничивает действие конституционного принципа состязательности.
Изложенное позволяет отметить несправедливость изложенных в научной литературе доводов о закреплении в п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ норм об институте защиты (об адвокате-защитнике обвиняемого (подозреваемого) [6, с. 45].
Деятельность защитника опосредована процессуальной деятельностью компетентных государственных органов, их должностных лиц, а также суда, наделённых полномочиями для достижения назначения уголовного судопроизводства. Именно процессуальные решения и действия указанных субъектов обуславливает возможность реализации права и обязанности защитника в уголовном процессе, и тем самым содействовать достижению назначения уголовного судопроизводства. При этом больший объем прав позволяет защитнику наиболее эффективно оказать своему подзащитному квалифицированную юридическую помощь, защитить его права и законные интересы.
Следует отметить, что среди всего комплекса прав, которыми закон наделяет защитника, особо следует выделить его право собирать доказательства, являющееся одним из ключевых, краеугольных в состязательном уголовном судопроизводстве. Правовой основой реализации указанного права выступают взаимосвязанные положения п. 2 ч. 1 ст. 53, ч. 3 ст. 86 УПК РФ, п. 1–3 ч. 3 ст. 6 Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» [2].
Закрепляя в ч. 1 ст. 86 УПК РФ перечень субъектов, осуществляющих собирание доказательств, законодатель не включил в него защитника, поскольку последний не обладает в силу закона властными полномочиями. Однако в силу ч. 3 ст. 86 УПК РФ защитнику предоставляется указанная возможность. Более того, анализ ч. 3 ст. 7 УПК РФ позволяет утверждать, что исключительно деятельность суда, прокурора, следователя, органа дознания или дознавателя в ходе уголовного судопроизводства при соблюдении уголовно-процессуального законодательства обуславливает возможность признания допустимыми полученных доказательств.
Таким образом, из анализа ч. 3 ст. 7 УПК РФ, а также ч. 1 и ч. 3 ст. 86 УПК РФ можно прийти к следующим выводам: деятельность защитника по собиранию доказательств опосредована деятельностью процессуально-властных участников уголовного-процесса и обусловлена механизмом признания полученных им доказательств допустимыми. Иными словами, защитник собирает фактический материал, обладающий свойством относимости, а затем представляет его лицу, ведущему производство по делу, для получения свойства допустимости, что и установлено п. 2 ч. 1 ст. 53 УПК РФ.
Опосредованный (непроцессуальный) характер деятельности защитника по собиранию доказательств объясняет отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве норм, регулирующих процедуру собирания доказательств защитником.
Изложенное позволяет заключить, что категория «защита» однозначно используется законодателем в ч. 1 ст. 6 УПК РФ в конституционно-правовом смысле, когда компетентные государственные органы, их должностные лица, а также суд выполняют свою конституционную обязанность по защите прав и свобод человека и гражданина, в том числе и от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод. При этом Деятельность защитника опосредована процессуальной деятельностью компетентных государственных органов, их должностных лиц, а также суда, наделённых полномочиями для достижения назначения уголовного судопроизводства, что обуславливает возможность реализации прав и обязанностей защитника в уголовном процессе, и тем самым позволяет последнему содействовать достижению назначения уголовного судопроизводства.
Литература:
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52 (часть I). Ст. 4921.
- Федеральный закон от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2002. № 23. Ст. 2102.
- Постановление Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СПС КонсультанПлюс.
- Стойко Н. Г. Уголовный процесс западных государств и России: сравнительное теоретико-правовое исследование англо-американской и романо-германской правовых систем: монография. СПб., 2006. — 579 с.
- Шестакова С. Д. Состязательность уголовного процесса. СПб., 2001. — 290 с.
- Баев М. О. Теоретические и практические основы профессиональной защиты от уголовного преследования. М., 2014. — 199 с.
