Вербальная и невербальная агрессия является одним из наиболее выразительных и интересных с точки зрения языка и речи проявлений эмоций человека. Представляя собой способ социального взаимодействия индивидов, исследуемый вид эмоционального реагирования, безусловно, предполагает конфликт его участников. Обращение к вопросу взаимодействия людей в обществе приводит к необходимости указания на такую важную его составляющую, как коммуникация, в которой наиболее ярко проявляются агрессивные реакции говорящих. Более того, негативные эмоции провоцируют определенное коммуникативное поведение индивида, реализуются через конкретные вербальные и невербальные агрессивные действия в процессе агрессивного общения. Следовательно, вербальная и невербальная агрессивная коммуникация характеризуется наличием определенных компонентов, составляющих структуру коммуникации в целом.
Для выделения основных компонентов агрессивной вербальной и невербальной коммуникации необходимо обратиться к основным компонентам коммуникации. Коммуникация представляется как сложно организованная структура, в которой необходимо выделение таких компонентов, как мотивы и стимулы общения, взаимоотношения и взаимодействие коммуникантов, социальные роли общающихся, сферы и ситуации общения как формы его функционирования, социальные нормы и конвенции, речевые стратегии, типы речевых действий, коммуникативные намерения общающихся и др. [10; 15-25] При этом мы полагаем, что агрессивная направленность вербальной и невербальной коммуникации определяет характер преимущественного большинства компонентов ее структуры.
Агрессивная коммуникативная ситуация порождает высказывание и является следствием событийно-денотативной ситуации. В качестве компонентов событийно-денотативной ситуации Н.И. Формановская выделяет говорящего и его адресата, мотивы и цели общения, интенции адресата, его оценки, эмоции, отношение к действительности, содержанию сообщения и адресату, выбор оптимальных средств сообщения, место и время общения и т. п. [10; 27-28] Очевидно, что агрессивной коммуникации, имеющей в своей структуре определенные компоненты, как правило, сопутствуют негативные эмоции говорящих, что приводит к возможности ее отнесения к модели дискомфортно-психологического общения. [8; 321-324]
Отметим, что в основе любого акта коммуникации лежат мотив (как побудительная причина) и цель (стремление к достижению результата сообщения), которые определяют намерение говорящего (интенцию). По замечанию И.Л. Зимней «речевая деятельность является ничем иным как выражением коммуникативного намерения, которое наряду с предметным содержанием обязательно присутствует в общении». [4; 68-70] В агрессивном акте коммуникации, мотивируемом эмоциями триады враждебности (гневом, отвращением и презрением), в качестве цели можно выделить стремление оскорбить, уничтожить адресата, подчинить его своей воли, подавить и т.п.
Однако цель и мотив не являются единственно важными составляющими агрессивного акта коммуникации, значительная роль также отводится психосоциальному контексту, который предполагает учет социальных ролей коммуникантов, эмоциональной составляющей говорящих и влияния окружающей среды. [8; 325-326]
В акте коммуникации преобладающее влияние на ход агрессивного вербального и невербального общения оказывают говорящий (адресант) и слушающий (адресат), которые определяют эмоциональный настрой коммуникации, преобладание соответствующей эмоции агрессивного характера. В ходе агрессивного коммуникативного акта говорящий является ведущим в принятии решений, обладает большим коммуникативным весом, определяет тему, стратегии и тактики агрессивного воздействия на адресата. [8; 327-328] Однако адресату также принадлежит значительная роль, которая заключается в поддержании или нейтрализации агрессивной составляющей общения. [10; 26-29] Как мы полагаем, роль адресанта и адресата в формировании эмоционального содержания коммуникативной ситуации связана с человеческим фактором, под которым в данном контексте понимается невозможность представления человека, не испытывающего эмоции. Следовательно, агрессивные эмоции коммуникантов представляются как факторы, управляющие адресантом и адресатом, которые в свою очередь, выражая агрессию или осознанно контролируя ее, формируют, поддерживают, или нейтрализуют агрессивность коммуникативной ситуации.
Помимо эмоциональной составляющей говорящих продуцирование агрессивного высказывания и декодирование его смыслов находится в непосредственной зависимости от социальных признаков носителей языка. Для коммуникантов характерно наличие как постоянных, так и переменных социальных признаков. [1; 10-15] К числу постоянных признаков А.Н. Баранов относит биологический пол, возраст, место рождения и воспитания, степень образованности, профессиональную принадлежность говорящих. Переменные социальные роли неоднократно меняются на протяжении жизни человека и складываются из позиции, которую человек занимает в обществе, функции этой позиции, а также нормативного образца поведения. Однако, принимая во внимание характерные различия постоянных и переменных социальных признаков, мы предполагаем, что все они в совокупности определяют агрессивные стратегии коммуникантов, что находит свое отражение в выборе языковых и речевых средств агрессивного воздействия. Например,
Liza (looking fiercely round at him). I wouldn’t marry you if you asked me; and youre nearer my age than what he is.
Higgins (gently). Than he is: not “than what he is.”
Liza (losing her temper and rising). I’ll talk as I like. Youre not my teacher now. [12; 35-39]
Так данный текстовый фрагмент иллюстрирует агрессивное неформальное общение говорящих. Исходя из содержания реплик коммуникантов, очевидно, что агрессивность задается героиней, которая испытывает эмоцию злобы по отношению к герою. В данном примере злоба находит выражение в реплике “I’ll talk as I like. Youre not my teacher now”, в которой имплицируется нежелание героини подчиняться правилам, устанавливаемым героем. Отметим, что данная реплика звучит, как протест, о чем свидетельствует наличие сравнения “as I like”, где имеет место логическое акцентирование лексемы I. Иными словами, очевидно, что героиня противопоставляет себя, а в частности, способ своего коммуникативного поведения тому, который навязывается ей собеседником (I ≠ you).
Более того, имплицируемая грубость речи героини, а также ее лексико-грамматическая (стилистическая) оформленность продиктованы совокупностью ее постоянных и переменных социальных признаков. Так анализ речи говорящей позволяет выделить в числе постоянных признаков ее принадлежность женскому полу, а также недостаточно высокий уровень образованности (youre nearer my age than what he is). Исходя из имплицируемого в речи говорящей нежелания подчиняться, очевидно, что она находится в позиции «подчиненной» второму коммуниканту. Следовательно, переменным социальным признаком героини является положение подчинения.
Интересно также заметить, что речь говорящей представляется нам в достаточной степени грамотной за исключением фразы “ youre nearer my age than what he is”, которая является своего рода отголоском былой неграмотности героини. Поэтому, данный признак (степень грамотности) рассматривается нами как переменный, приобретенный коммуникантом в процессе обучения.
С другой стороны, обращение к структуре высказывания героя позволяет сделать вывод о наличии у него такого постоянного признака, как высокая степень образованности, и переменного признака – более высокого по отношению к героине положения. Данные выводы мы делаем исходя из содержательной стороны его высказывания, а именно исправления ошибки в речи говорящей – Than he is: not “than what he is”.
Таким образом, проанализированный текстовый фрагмент свидетельствует о том, что коммуникативные стратегии говорящих, выбор ими языковых и речевых средств, в определенной мере продиктованы совокупностью постоянных и переменных социальных признаков коммуникантов.
Исходя из занимаемых говорящими социальных и психологических ролей, среди агрессивных коммуникативных ситуаций мы считаем возможным выделение трех групп, в которых:
1) адресант осуществляет роль вышестоящего, адресат – подчиненного:
The Boss looked across the desk at me as I walked in, and said, “God damn it, so the bastard crawled out on me.”
I didn’t say anything. “I didn’t tell you to scare him to death, I just told you to scare him.”
“He wasn’t scared,” I said. [9; 323-325]
2) адресант и адресат выполняют равнозначные роли:
“Alan, it was murder. I killed him. You don’t know what he had made me suffer…”
“Murder! Good God, Dorian, is that what you have come to?...” [13; 227-228]
3) адресант осуществляет роль подчиненного, адресат – вышестоящего:
“Suppose he won’t open up?”
“He will,” the Boss said. “But if he won’t you make him. What the hell do I pay you for?” [9; 55-56]
На наш взгляд, именно занимаемая агрессивно настроенным говорящим роль определяет характер используемых вербальных и невербальных средств достижения необходимого результата. Поэтому, вступая в процесс агрессивной коммуникации, говорящий стремится просчитать социальные, а также психологические признаки адресата и действовать в соответствии с планом по достижению необходимого коммуникативного результата – оскорбить, унизить, причинить адресату вред и т.п.
Итак, исходя из сказанного выше, агрессивный характер вербальной и невербальной коммуникации определяется мотивами и целями, которые ставят перед собой говорящие, а также их психологическими и социальными ролями, что находит отражение в действиях агрессивно настроенных коммуникантов. Учет каждого из обозначенных компонентов агрессивной вербальной и невербальной коммуникации, а также результата, достигаемого говорящими в процессе агрессивной коммуникации, имеет существенное значение при описании агрессивных коммуникативных ситуаций.
Отнесение агрессивной коммуникации к дискомфортно-психологическому общению позволяет установить ее непосредственную связь с конфликтом. В действительности, агрессия представляется как возможная составляющая конфликта и может проявляться как в виде спонтанной, так и плохо управляемой агрессии. Кроме того, агрессивные действия характеризуются определенной ритуальностью [7; 7-8], что позволяет сделать вывод о наличии закономерностей развития агрессивного конфликтного общения, в котором речевое взаимодействие коммуникантов осуществляется по определенным моделям. Обращение к структуре конфликта позволяет выделить в нем конфликтную ситуацию и повод. При этом расценивание ситуации как конфликтной должно сопровождаться осознанием этого факта ее участниками.
– “After all,” said Charles, “why shouldn’t Aunt Jenifer know Ronnie Garfield and ask him to tea?”
– “Why should she?” said Emily.
– “Why shouldn’t she?” [11; 281-283]
В указанном отрывке очевиден конфликт между говорящими, основанный на различии их точек зрения. На агрессивность коммуникативной ситуации указывает лексико-синтаксический повтор why shouldn’t, а также вопросно-вопросная структура построения диалога, что свидетельствует о стремлении каждого из коммуникантов спровоцировать негативные эмоции собеседника и таким образом поддержать конфликт.
Данный отрывок из художественной литературы иллюстрирует вербальные и невербальные агрессивные проявления коммуникантов. Очевидно, что агрессия в данном случае приводит к конфликту участников общения. При этом здесь наблюдается четкое выделение конфликтной ситуации и повода. Более того, являясь участниками конфликтной ситуации, говорящие явно осознают этот факт, о чем свидетельствуют их вербальные и невербальные стимулы и реакции. Отметим также отсутствие стремления говорящих нейтрализовать конфликт, напротив, адресат в данном случае поддерживает агрессивный ход коммуникации. Иными словами представленная коммуникативная ситуация характеризуется нетерпимостью партнера, за которой следует своего рода «наказание» путем ответных словесных реакций, стимулирующих конфликт.
В целом с нашей точки зрения все случаи проявления речевой агрессии приводят говорящих к конфронтации. По замечанию Л.П. Крысина современное речевое поведение характеризуется высоким уровнем агрессивности, которая проявляется в использовании жанра речевой инвективы (средства негативной оценки как поведения так и личности адресата). [5; 385-386] Следовательно, осознание коммуникации как агрессивной связано с наличием в высказываниях говорящих оценочного компонента. При этом речевая агрессия не ограничивается употреблением грубых слов и жаргона, негативная оценка также слита с интенсивностью ее выражения, грубостью слов (лексический компонент), громкостью и резкостью голоса, интонацией. [3; 197-198] Более того, навязывание адресантом своего коммуникативного поведения, неумение слушать также свидетельствует об агрессивности речи субъекта.
Таким образом, в рамках данной статьи уточнены основные компоненты агрессивной вербальной и невербальной коммуникации, к которым мы отнесли мотив, цель, а также психологические и социальные роли, действия коммуникантов. При этом, безусловно, средства и процесс диктуются в агрессивной коммуникативной ситуации мотивом и целью, которую ставят перед собой участники общения. Поскольку действующими лицами в ходе агрессивной коммуникативной ситуации являются адресант и адресат, эмоциональная направленность общения, выбор средств, необходимых для достижения определенного результата, а также реализация процесса агрессивного взаимодействия определяется преимущественно психологическими характеристиками коммуникантов, а также их социальными ролями. Иными словами, вербальная и невербальная агрессивная деятельность индивидов в процессе общения является следствием занимаемых ими коммуникативных ролей. Более того, общение агрессивно настроенных говорящих, безусловно, предполагает конфликт собеседников, что позволяет охарактеризовать такого рода коммуникацию как дискомфортно-психологическую.
Литература:
Баранов А.Н. Социальный статус человека в лингвистическом аспекте // «Я», «субъект», «индивид» в парадигмах современного языкознания. – М., 1992.
Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. – М.: Наука, 1993. – 171 с.
Головинская М.Я. Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов // Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. М.: Наука, 1993. С. 158-217.
Зимняя И.А. Психологические аспекты обучения говорению на иностранном языке. – М.: Изд-во «Просвещение», 1985. – 160 с.
Крысин Л.П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русский язык конца 20 столетия (1985–1995). – М., 1996.
Купина Н.А. Просторечная семейная культура: лингвокультурологический очерк // Проблемы речевой коммуникации: Межвузовский сборник научных трудов. Под ред. Проф. М.А. Кормилицыной. – Саратов: Саратовский гос. ун-т, 2003. – Выпуск 3. – С. 12–14.
Лоренц К. Агрессия (так называемое Зло) // Вопросы философии. – 1992. – № 3. – С. 5–39.
Романов А.А. Общая модель диалогической интеракции и ее разновидности // Тверская филология: прошлое, настоящее, будущее: Сборник научных статей. – Тверь: Изд-во «Золотая буква», 2002. – С. 321–330.
Уоррен Р.П. Вся королевская рать. Роман (На английском языке). – М.: «Прогресс», 1979. – 448 с.
Формановская Н.И. Культура общения и речевой этикет: Научно-популярное издание. – М.: Изд-во ИКАР, 2002. – С. 15-233.
Christie A. The Sittaford Mystery. – Спб.: КАРО, 2007. – 368 с.
Shaw G. B. Pygmalion. — М.: Глосса, 2001. – 224 с.
Wilde O. The Picture of Dorian Gray. – М.: «Менеджер», 2002. – 304 с.
