В статье автор проводит обзорный анализ действующего законодательства по вопросу уголовной ответственности за открытое хищение чужого имущества, а также имеющихся проблем квалификации данного преступления.
Ключевые слова: грабеж, открытое хищение, насилие, не опасное для жизни.
Открытое хищение чужого имущества является преступлением, ответственность за которое предусмотрено статьей 161 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вместе с тем, квалификация указанного деяния в теории и практике всегда вызывало активные споры, что и определило актуальность настоящего исследования.
В соответствии со ст. 161 УК РФ грабеж есть открытое хищение чужого имущества, т. е. такое хищение, которое совершается в присутствии собственника или иного владельца имущества либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет. Если присутствующее при незаконном изъятии чужого имущества лицо не сознает противоправность этих действий либо является близким родственником виновного, который рассчитывает в связи с этим на то, что в ходе изъятия имущества он не встретит противодействия со стороны указанного лица, но они все-таки принимали меры к пресечению хищения чужого имущества (например, требовали прекратить эти противоправные действия), то ответственность виновного за содеянное наступает по ст. 161 УК [1].
В. А. Фалилеев В. А. в своём исследовании, посвященном проблемам квалификации грабежа и разбоя по признаку опасности насилия для жизни и здоровья, указывает, что «правовую неопределенность и субъективизм в принятии решений о квалификации грабежей и разбоев» вносит абз. 6 п. 21 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29. Согласно закрепленным в этом абзаце положениям в тех случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела: места и времени совершения преступления, числа нападавших, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия угрозы, совершения каких-либо конкретных демонстративных действий, свидетельствовавших о намерении нападавших применить физическое насилие, и т. п. Вариант решения этой проблемы квалификации видится в изменении конструкции составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 161 и 162 УК. Предлагаем исключить из ч. 2 ст. 161 п. «г«(грабеж, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия), включив этот квалифицирующий признак в ст. 162 УК (понимая под разбоем открытое хищение чужого имущества, совершенное с применением насилия, направленного на подавление воли потерпевшего), с разграничением статьи на части в зависимости в том числе от степени опасности насилия» [2].
П. С. Яни приходит к выводу, что признак тайности противопоставляется в законе и Постановлении Пленума признаку открытости хищения: «Открытым хищением чужого имущества, предусмотренным статьей 161 УК РФ (грабеж), является такое хищение, которое совершается в присутствии собственника или иного владельца имущества либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет». Таким образом, если при похищении имущества присутствует лицо, которое, однако, заведомо для виновного не может осознавать противоправный и общественно опасный характер этих действий в силу, например, малолетнего возраста, психического или иного заболевания, сильного алкогольного опьянения и т. п., содеянное должно квалифицироваться как кража. В этом случае, как и указано в приведенном определении кражи, виновный исходит из того, что похищает имущество хотя и в присутствии потерпевшего либо иных лиц, но незаметно для них [3].
Указанные проблемы достаточно хорошо известны доктрине права и уже имеются разработанные и применяемые пути по их решению. Вместе с тем, существует необходимость отметить важнейшую тенденцию развития общественных отношений — цифровизацию всех сфер жизни общества. В связи с чем, Цифровизация несет в себе большой потенциал для общественного и государственного развития.
На особую роль цифровизации указывает также Э. В. Талапина, которая утверждает, что «современный этап развития общества связан с другим глобальным явлением, оказывающим трансформирующее воздействие, — цифровизацией. Процесс использования цифровых технологий давно миновал стадию обеспечительную и обслуживающую, цифровые технологии обрели самостоятельное значение, меняя архитектуру вокруг себя, в том числе правовую. Традиционное право в ответ на этот вызов колеблется в диапазоне от отрицания перемен, сводя технологии к их вспомогательной роли, до ожидания поглощения права техническим кодом. Усредненным ответом стала позиция, согласно которой осмысляется степень воздействия технологического фактора на право и предлагаются варианты правового регулирования использования цифровых технологий и учета их влияния на традиционные правовые сферы. Представляется, что цифровое право является отражением именно усредненной позиции» [4].
Вместе с тем, цифровизация всех сфер общественных отношений имеет также и обратный эффект. Так, к подобному выводу приходит в своём исследовании О. А. Колоткина: «на обеспечение национальной безопасности влияет множество факторов как внутригосударственного, так и международного характера. Одним из наиболее весомых объективных факторов современного времени является внедрение цифровых технологий во все сферы общественных отношений. Иначе этот период называют промышленной революцией, или индустрией 4:0, о которой достаточно много сказано зарубежными исследователями и практическими деятелями. Цифровизация стимулирует все процессы и является основой для динамичного развития государства в целом благодаря внедрению различных технологических платформ, аналитических и информационных систем, прикладных интернет-сервисов. Внедрение цифровых технологий, расширение доступа к информации, активное взаимодействие с иностранными государствами создает определенные риски для обеспечения национальной безопасности государства» [5].
Ю. В. Грачева считает, что «в настоящее время можно выделить такие киберугрозы для экономики, как атаки на банки; атаки на брокера, атаки на расчетную систему, хищения через интернет-банкинг, неправомерное использование бренда, применение программы-вымогателя и некоторые другие действия, совершаемые посредством использования вредоносных программ. Их основной целью выступает неправомерное завладение чужим имуществом. С развитием мобильных устройств часть очень важных для пользователя данных стала храниться в гаджетах. Поэтому хакеры начали делать аналогичные программы и для мобильных устройств» [6].
Таким образом, учитывая, что цифровизация охватила все сферы жизни, то информационные сети стали новой площадкой для совершения преступлений различных видов и различной степени тяжести. Так, посредством сети интернет технически возможно осуществить открытое хищение чужого имущества, но квалифицироваться данные, в настоящее время, будут не как грабеж.
Так, на практике возможны случаи, когда злоумышленник правомерно, с согласия пользователя, получает удаленный доступ к телефону или компьютеру потерпевшего, но после получения доступа, осознав, что в браузере сохранен пароль от аккаунта интернет-банка, блокирует доступ пользователя телефона или компьютера и осуществляет открытое хищение денежных средств со счета интернет-банка. Сегодня, правоприменительная практика не может квалифицировать указанное деяние в качестве грабежа, а квалифицирует указанное деяние либо как мошенничество, либо как неправомерный доступ к компьютерной информации. Тем самым правоприменитель не учитывает сущностную специфику преступления.
Таким образом, в современных реалиях общественных отношений существует необходимость дальнейшего научного осмысления возможных преступных проявлений в цифровой среде.
Литература:
1. Уголовное право России. Общая и Особенная части: учебник / А. А. Арямов, Т. Б. Басова, Е. В. Благов и др.; отв. ред. Ю. В. Грачева, А. И. Чучаев. — М.: КОНТРАКТ, 2017. — 384 с.
2. Фалилеев В. А. Проблемы квалификации грабежа и разбоя по признаку опасности насилия для жизни и здоровья // Законность. — 2018. — № 10. — С. 36–39.
3. Яни П. С. Разграничение кражи и грабежа в судебной практике // Законность. — 2016. — № 3. — С. 26–30.
4. Талапина Э. В. Сравнительное цифровое право: становление и перспективы // Журнал российского права. — 2021. — № 9. — С. 18–32.
5. Колоткина О. А. Вопросы обеспечения национальной безопасности государства в условиях цифровизации // Государственная власть и местное самоуправление. — 2021. — № 7. — С. 7–10.
6. Грачева Ю. В. Цифровизация: некоторые уголовно-правовые риски в сфере экономики // Уголовное право. — 2019. — № 5. — С. 28–33.
