Адвокатская тайна — один из краеугольных вопросов, привлекающих огромное внимание юридического сообщества, в рамках правовой сферы жизни общества вызывающий постоянные споры. Институт адвокатской тайны восходит к временам зарождения права в современном виде в Римской империи, где юристам-защитникам было запрещено выступать свидетелями в делах, в которых они выступают на стороне подсудимого [4].
Необходимость адвокатской тайны вполне очевидна, однако, дискуссии не умолкают по поводу её границ. Кроме того, разные авторы аргументируют необходимость данного института не тождественно. Ряд авторов стоит на той позиции, что без адвокатской тайны не может быть справедливого и законного правосудия — «без тайны совещания — нет защиты, нет правосудия», иные ученые строили свою аргументацию на незыблемости интересов стороны защиты, как гарантии состязательности правосудия. На современном этапе развития правовой системы каждому лицу гарантировано и закреплено в Конституции Российской Федерации право на получение квалифицированной юридической помощи [5].
Адвокатская тайна в свою очередь позволяет реализовывать право лица на защиту, в том числе путем создания атмосферы доверия и взаимопонимания между защитником и доверителем, а также позволяет защитнику, в рамках осуществления адвокатской деятельности, которая по своему содержанию является публично-правовой, а по своей направленности односторонней, наиболее полно разобраться в сути дела без чего нельзя представить квалифицированную, своевременную и полную юридическую помощь.
Особенностью адвокатской тайны, как правового института является то, что адвокат, который узнал от своего доверителя в уголовном процессе определенные факты, скрываемые доверителем от следственных органов и суда, попадает в двоякое положение. Защитник не может раскрыть суду обстоятельства, ставшие ему известными, при этом он обязан скрывать эти факты, а действия его в рамках работы над уголовным делом должны быть такими, якобы он не обладает такими знаниями. С другой стороны адвокат, узнавший от подсудимого определенные факты и обстоятельства, обязан законным образом и с согласия доверителя построить защиту таким образом, чтобы в установленном процессуальным законодательством порядке представить суду доказательства, подтверждающие невиновность подсудимого или снижающие степень его ответственности за совершенное преступление.
В соответствии с законодательством, органы дознания и следствия не могут вызвать адвоката в качестве свидетеля для уточнения обстоятельств, ставших ему известными как защитнику подозреваемого. Также если в ходе оперативно-розыскных мероприятий, следственных действий, правоохранительными органами предметы (кроме орудий преступления) и документы, полученные от адвоката, или у него изъятые могут быть использованы стороной обвинения в суде только, если они не входили в производство по делам доверителей данного адвоката. Указанные выше условия применяются и в случаях прекращения и приостановки статуса адвоката.
Принципы, которые запрещают органам следствия и дознания допрашивать адвокатов указаны не только в Федеральном законе об адвокатуре, но и отражены в ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ [3].
Несмотря на приведенные выше нормы законодательства, существуют прецеденты нарушения норм, защищающих адвокатскую тайну правоохранительными органами. Ярким примером такого прецедента является уголовное дело, в рамках которого следователь допросил защитника после его беседы со своим доверителем, но ранее чем между защитником и доверителем был заключен договор об оказании юридической помощи гражданину. После того как следователь допросил адвоката, им было вынесено постановление об отводе адвоката из-за того, что он участвовал в качестве свидетеля в рассматриваемом уголовном деле. Гражданином, обвиняемым в совершении преступления, а также его адвокатом была подана жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации в связи с тем, что представителем следственных органов были нарушены конституционные права гражданина, предусмотренные ст.29, п.3 ч.2 ст.38, п.п. 2 и 3 ч.3 ст.56 и п.1 ч.1 ст.72 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Однако Конституционный Суд в принятом им определении пояснил, что «необходимой составляющей права на получение квалифицированной юридической помощи и сущностным признаком адвокатской деятельности является обеспечение клиенту условий, в которых он сможет свободно сообщить адвокату сведения, которые не сообщил бы другим лицам, и сохранение адвокатом ее конфиденциальности, так как без уверенности в конфиденциальности не может быть доверия, а значит, не может быть эффективной юридической помощи» [10].
Также Конституционный суд пояснил, что требование следователя к адвокату о предоставлении свидетельских показаний по делу не соответствует действующему уголовно-процессуальному законодательству, так как освобождение адвоката от обязанности давать свидетельские показания в рамках уголовного дела, в котором он является защитником, установлено в обеспечение прав граждан в соответствии с ч. 1 ст. 23 Конституции РФ. При этом Конституционный суд указал, что решения по вопросам нарушения прав подсудимого и защитника находятся в подсудности судов вышестоящей инстанции относительно той инстанции, в которой рассматривается уголовное дело.
Учитывая выше сказанное, определение об отказе принять жалобу направлено на защиту личных прав и свобод граждан в уголовных судах.
Конституционных суд в своем определении вынес еще ряд положений, требующих внимания со стороны юридического сообщества, а именно Суд определил, что привлекать адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах и сведениях, которые стали ему известны по уголовному делу, правоохранительные органы не имеют права на любой стадии судопроизводства. При этом наличие договора об оказании юридических услуг, заключенного между защитником и доверителем на момент получения существенных для уголовного дела сведений не имеет значения. Также в определении Конституционного суда указано, что запрет установленный пп. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ распространяется на информацию о любых событиях независимо от того, произошли они до того как к защите обвиняемого был допущен адвокат или нет. При этом не имеет значения, кто именно принял решение о возможности допросить адвоката — следователь или уголовный суд [6].
Положения, отображенные в определении Конституционного суда РФ, не стоит трактовать расширено, так как сам статус адвоката не позволяет его носителю избегать возможности, когда-либо участвовать в судопроизводстве в качестве свидетеля. Примером тому является кассационное определение Ростовского областного суда, в котором указано, что допрос защитника не может считаться незаконным, если он не связан с обстоятельствами уголовного дела, ставшими известными адвокату в рамках осуществления им своей профессиональной функции. Факт же привлечения адвоката в качестве свидетеля и допрос его органами следствия не является нарушением ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ [11].
Однако стоит обратить внимание, что возможен отказ от свидетельского иммунитета по соглашению сторон (между адвокатом и доверителем). Данный вывод происходит из содержания еще одного определения Конституционного суда РФ. В данном документе указано следующее, что в случаях, когда сам адвокат и его доверитель заинтересованы в оглашении сведений, ставших известными защитнику в рамках предоставления своих профессиональных услуг, то по соглашению сторон возможно предоставление свидетельских показаний, что не нарушает ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ [12].
Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что допрос адвоката возможен, но для этого необходимо получить как согласия самого адвоката, так и согласие его клиента. Отсутствие одного из согласий является основанием для применения пп. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ о запрете привлекать адвоката в качестве свидетеля по уголовным делам в отношении сведений, ставших ему известными в рамках предоставления профессиональной помощи доверителю [7].
Споры вокруг определения «адвокатская тайна» на данный момент не закончены. Ряд авторов имеет мнение, что применение данного термина не отвечает смысловой нагрузке в него вкладываемой: «суть вопроса не в тайне адвоката, а в том, чтобы обвиняемому и его близким, пользующимся помощью адвоката, гарантировать возможность свободно говорить адвокату все, что они считают нужным, без опасения, что сказанное будет обращена во вред обвиняемому» [8].
В рамках дискуссий по адекватности применяемого термина предлагаются альтернативные варианты, такие как «тайна судебного представительства», объясняя использование указанного альтернативного варианта тем, что судебная защита является разновидностью представительства. В аргументацию приводятся следующие объяснения — осуществлять право «адвокатской тайны» может быть только адвокат, но и защитник-представитель профсоюза, иное лицо, выполняющее функцию защиты. Еще в качестве альтернативного термина выступает следующее понятие — «тайна судебной защиты». С нашей точки зрения, наиболее авторитетным в данном вопросе является мнение М. Ю. Барщевского: «С того момента, когда клиент переступил порог юридической консультации, адвокатской фирмы, бюро, все дальнейшее составляет предмет адвокатской тайны. Сам факт обращения к адвокату — уже профессиональная тайна. Суть просьбы клиента, содержание первичной консультации — это тоже предмет адвокатской тайны» [9].
Хотелось бы сделать вывод, что адвокатская тайна — это гарантия прав и свобод граждан, для уголовного судопроизводства адвокатская тайна имеет краеугольное значение, так как без нее невозможно представить справедливый и беспристрастный суд, а также полноценную профессиональную юридическую помощь, предоставляемую адвокатами-защитниками своим доверителям.
Литература:
- Конституция Российской Федерации» (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 0.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // «Собрании законодательства РФ», 04.08.2014, N 31, ст. 4398;
- Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 14.03.2020 N 1-ФКЗ «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти» // «Собрание законодательства РФ», 16.03.2020, N 11, ст. 1416;
- Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 27.12.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2019) // «Собрание законодательства РФ», 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921;
- Долбня В. А. К истории вопроса об адвокатской тайне / В. А. Долбня // Социально-экономические и правовые проблемы Восточно-Сибирского региона на пороге третьего тысячелетия. — Иркутск. — 1998;
- Трунова Л. К. Адвокатская тайна / Л. К. Трунова // Российская юстиция. -№ 5. — 2001- С. 56–61;
- Белик В. Н. Судебная практика в области обеспечения права на защиту личности в уголовном судопроизводстве / В. Н. Белик // Законы России: опыт, анализ, практика. — № 9. — 2010;
- Суровова К. Ю. Гарантии адвокатской деятельности. / К. Ю. Суровова //Адвокатская практика. — № 4. — 2014;
- Решетникова И. В. Привилегия на сохранение адвокатской тайны в английском и российском гражданском процессе / И. В. Решетникова // Российский юридический журнал.- № 3. — 1995;
- Барщевский М. Ю. Организация и деятельность адвокатуры в России / М. Ю. Барщевский — М.: Юристъ. — 1997;
- Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Гольдмана Александра Леонидовича и Соколова Сергея Анатольевича на нарушение их конституционных прав ст.29, п.3 ч.2 ст.38, п.п. 2 и 3 ч.3 ст.56 и п.1 ч.1 ст.72 УПК РФ: Определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 г. № 516-О-О // КонсультантПлюс: справочные правовые системы: Судебная практика. URL:http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=LAW;n=71493;div=LAW;dst=100003,0;rnd=0.7848325315862894 (дата обращения: 20.12.2016 г.).
- См.: Архив Ростовского областного суда за 2012 год. Материал № 22–284
- По жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. N 108-О // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. - № 4. - 2003
