Концепция естественного состояния занимала умы таких крупных философов, как Джон Локк, Томас Гоббс, Жан-Жак Руссо. Эпоха Просвещения продолжила этот вопрос в виде концепции естественного человека. В данной статье автор размышляет над тем, насколько роман Дефо можно анализировать через философскую призму эпохи Просвещения.
Ключевые слова: естественное состояние, Просвещение, Робинзон Крузо, роман, концепция.
После того как Робинзон Крузо завершил утомительный процесс производства хлеба, в английском издании он заявляет, что находится «in a mere state of nature» [1, c.187], то есть в «естественном состоянии». Ровно такую же фразу использовали английские философы Гоббс и Локк, когда работали над феноменом «естественного состояния». Однако если мы обратимся к изданию на русском языке, то найдем фразу «оказался в первобытных условиях жизни» [4, c.111]. Разница между двумя цитатами колоссальная, и она заключается не только в тонкостях перевода. В одном случае мы имеем дело с качественными изменениями самого человека, в другом же случае мы говорим только лишь об изменениях окружающей среды. Вопросы, можно ли считать Робинзона Крузо «естественным человеком», насколько он приблизился к «естественному состоянию» и приблизился ли он к нему вообще, актуальны и сегодня. Чтобы разобраться в них, мы последовательно изложим философские концепции крупнейших мыслителей Нового Времени, а именно Джона Локка, Томаса Гоббса и Жан-Жака Руссо, и соотнесём их с текстом романа. Следом мы рассмотрим мысль Дефо в контексте эпохи Просвещения, и, наконец, сделаем вывод о том, можно ли считать, что Робинзон Крузо во время своего заключения на острове «пребывал в естественном состоянии».
Томас Гоббс одним из первых сформулировал своё определение «естественного состояния». С целью осмыслить современную ему политическую ситуацию в Англии, осудить революцию 1640 года и поддержать протекторат Кромвеля, он написал своё самое известное произведение «Левиафан». Политическая философия Гоббса — это в первую очередь математическая модель. Он аккуратно и последовательно строит образец своего общества, его цепочки эмпирических законов не допускают просчетов. Гоббс начинает построение своей модели с хаотичного движения элементов. Его «естественное состояние» — это мир обособленных индивидов, которые ради наживы и славы не остановятся ни перед чем. Из-за этого и возникает знаменитая «война всех против всех». Гоббс пишет: «В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, <…> исчисления времени, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна» [3, c.6]. После того как Робинзон Крузо обнаружил следы каннибалов на острове, он находился в состоянии этого беспросветного страха: «Припоминая шаг за шагом весь этот второй период моей жизни, я сравнивал мои первые безмятежные годы с тем состоянием тревоги, страха и грызущей заботы, в котором я жил с того дня, как открыл след человеческой ноги на песке» [4, c.154]. Крупный исследователь Дефо Максимилиан Новак посвятил одно из своих эссе чувству страха, которое испытывает Робинзон. Новак отмечает, что это не временный страх, а длительное и весьма последовательное состояние рассудка. Он заостряет внимание не только на том, что герой романа больше не совершенствует свои технологии, но и на том, что Робинзон рационализирует убийство дикарей из-за ужаса, охватывающего его [2, c.240]. Передавая мысли Робинзона о дикарях Дефо пишет: «это мои смертельные враги, что они не дадут мне спуску, очутись я в их власти, и что попытка освободиться от жизни худшей, чем смерть, была бы только актом самосохранения, самозащиты, совершенно так, как если бы эти люди первые напали на меня» [4, c.186]. Только появление Пятницы выводит Робинзона из этого состояния. Однако следует отметить, что после этого Крузо уже не находится в «естественном состоянии» по Гоббсу, потому что начинаются социальные отношения в формате «господин-слуга». Если рассматривать роман с позиций, изложенных Гоббсом, то Робинзон действительно пребывал в «естественном состоянии», но этот период начался после обнаружения следа дикарей и закончился встречей с Пятницей.
Следующая концепция «естественного состояния», которую мы рассмотрим, принадлежит соотечественнику Гоббса Джону Локку. Локк заимствует логический метод Гоббса, но критикует его теорию. Вдохновлённый Славной революцией и «Биллем о правах» Локк трактует «естественное состояние» значительно оптимистичнее, чем его предшественник. Мыслитель вводит разум в качестве естественного закона, который выступает механизмом, препятствующим преступлениям. Индивид в «естественном состоянии» согласно Локку «обладает неограниченной свободой распоряжаться своей личностью и собственностью», но при этом им управляет разум, который учит всех людей не наносить ущерба здоровью, жизни, свободе или собственности других [5, c.264–265]. Важно отметить и то, что концепция Локка не ограничивается лишь логической моделью. Она присутствует и в реальности: «В тех случаях, когда существуют какие-либо лица, не имеющие такого органа, к которому они могли бы обратиться для разрешения разногласий между ними, эти лица всё ещё находятся в естественном состоянии. И в таком состоянии находится каждый абсолютный государь в отношении тех, кто ему подвластен» [5, c.313]. Робинзон Крузо после встречи с Пятницей попадает под это условие. Аналогия между Робинзоном и абсолютным государем очевидна — герой романа сразу же заявляет, что остров и всё, что на нём находится, принадлежат ему [4, c.60], а Пятница безусловно находится в его власти. Довольно любопытно, что, когда по Гоббсу «естественное состояние» заканчивается, по Локку оно наоборот начинается. Однако сразу же происходит противоречие. В «естественном состоянии» человек имеет право собственности только на то, что он заработал честным трудом. Робинзон же захватывает остров и порабощает Пятницу, что в корне противоречит концепции Локка. Такое серьёзное несоответствие ставит под удар первоначальное сходство. Нелигитимность власти Робинзона позволяет нам сделать вывод о том, что его положение не соотносится с «естественным состоянием» по Локку.
Последним философом, идеи которого мы рассмотрим, будет Жан-Жак Руссо. В отличие от Гоббса и Локка, Руссо имел возможность прочитать роман Дефо. Для начала разберёмся в его философской концепции «естественного человека». Хочется сразу отметить, что в основе мысли Руссо лежит модель обособленного индивида, который выступает сложной, но целостной единицей. Поэтому термин «состояние» заменяется термином «человек». Руссо отказывает «естественному человеку» как в доброжелательности, так и в жестокости. В «естественном человеке» нет ни страсти, ни прогресса: «дикий человек не обладал трудолюбием, не знал речи, не имел жилища, не вел ни с кем войны и ни с кем не общался, не нуждался в себе подобных, как и не чувствовал никакого желания им вредить, <…> был подвержен лишь немногим страстям, и, довольствуясь самим собою, обладал лишь теми чувствами и познаниями, которые соответствовали такому его состоянию, ощущал только действительные свои потребности, смотрел лишь на то, что, как он думал, представляло для него интерес, и его интеллект делал не большие успехи, чем его тщеславие» [7, c.28]. Робинзон очень далёк от этого описания: он строит себе жилище, отличается трудолюбием и неустанно думает о будущем. При этом необходимо заметить, что именно эпоха Просвещения послужила основой для отождествления Робинзона Крузо с «естественным человеком». Причины этого мы рассмотрим в следующих абзацах.
Просвещение определяет общекультурный концепт «естественного человека» в виде носителя универсальных свойств человеческой природы. Корни этой трактовки лежат в философских учениях, описанных нами выше, но суть её иная. «Естественный человек» отождествляется со свободой, которая была утеряна людьми безвозвратно. Свобода — одна из центральных тем Просвещения. Уже из концепции Руссо видно, что порочным человека делает социальная среда. Культуролог и исследователь Просвещения Дмитрий Наливайко отмечает, что образ «естественного человека» в литературе Просвещения неразрывно связан с образом буржуа, потому что задача художественных произведений состояла в создании нового общественного порядка и идеализации буржуазии. Исследователь отмечает, что даже понятие разума, главного инструмента познания, меняется в представлении просветителей с «выражения чистого рационализма» на «идеальную интерпретацию природы как разумной и благой силы, законы и веление которой ведут человечество по пути счастья и добродетели» [6, c.185]. Гармония природы и разума ставит себя в противовес установившемуся общественному укладу, культуре и цивилизации в целом. В этом контексте и появляется неразрывная связь: «естественный человек» — буржуазия. Дефо создал собирательный образ героя-буржуа. Этот образ оказался настолько сильным и привлекательным, что в дальнейшем другие мыслители Просвещения отразили его в утопической концепции «естественного человека».
Глубже прочувствовать мысль Просвещения в пространстве романа нам поможет сопоставление Робинзона и Пятницы. Глубина идеи Дефо выходит на поверхность, когда читатель замечает сходства этих противоположных на первый взгляд персонажей. В частности, исследовательница зарубежной литературы XVIII века Татьяна Чеснокова в одной из своих статей пишет: «Столкновение двух вариантов концептуальной модели «естественного человека» в структуре первого просветительского романа далеко не случайно. «Робинзон» и «дикарь» — две образно-ролевых оболочки, в которых может являться «естественный человек» Просвещения на страницах изящной (и не только изящной) словесности. Два этих типа в равной мере «стремятся» выразить идеальный «субстрат» человечности, двигаясь друг другу навстречу: из мира дохристианской дикости или из озаренного Откровением, но все же «падшего» мира цивилизации» [8, c.6]. Оба персонажа очищаются до уровня универсальных, природных человеческих потребностей. Удовлетворение этих потребностей и утверждает власть человека над миром природы. Чеснокова продолжает: «Только на этих путях человек и становится в полной мере «естественным» (но не «диким»), осуществляя предназначение, данное ему свыше. Вот почему в окрашенной протестантизмом концепции книги действие обстоятельств подкрепляется действием религиозных мотивов, а сами события мыслятся как выражающие волю небес» [8, c.7]. Именно в этом и заключаются корни просветительского образа «естественного человека». Произрастая из политической философии XVII века, он усовершенствуется и дифференцируется, чтобы действовать на благо общественной повестки Просвещения, изложенной нами выше.
Однако сегодняшний читатель не видит этой неоднозначной связи между буржуа и «естественным состоянием», наоборот, в современном понимании эти понятия противоположны. Буржуазию мы считаем частью цивилизации, а цивилизацию противопоставляем природе. Робинзон Крузо — представитель третьего сословия, он остаётся им до, во время, и после пребывания на острове. Он осознаёт себя как личность, проводит время в раздумьях, рефлексирует. Это никак не соотносится с образом дикаря, который «далек от уровня знаний, необходимого для того, чтобы желать приобрести еще больше» [7, c.28]. Непрерывной работой Робинзон подавляет чувства, он ищет поддержки в общении с Богом, надеется на спасение, раскаивается. Роман ярко воплощает концепцию Локка о практическом опыте как единственном источнике человеческого познания. Но Робинзон не «tabula rasa», у него уже есть опыт, богатая история, которая не может покинуть его на острове, потому что неразрывно с ним связана. Очень ярко это иллюстрирует отношение героя романа к деньгам. Крузо забирает деньги из каюты капитана, хотя осознаёт, что они ему не пригодятся. Впоследствии он вспоминает: «Эти деньги не давали мне ни выгод, ни удовольствия. Так и лежали они у меня в шкафу и в дождливую погоду плесневели от сырости в моей пещере» [4, c.122]. Когда во второй раз Робинзон находит деньги, он снова их забирает, хотя уже на практике убедился в их бесполезности. Буржуазная сущность героя здесь побеждает эмпирическое познание. И в финале романа Робинзон возвращается в свою социальную среду. Он точно такой же буржуа, каким мы его видели в начале. Двадцать восемь лет, проведённых на острове, повлияли на его восприятие жизни, но не повлияли на его самоидентификацию и место в обществе.
Вопрос, считать ли героя Дефо «естественным человеком», приобрел новые аспекты. Мы выяснили, что аргументы за и против происходят из одного и того же, а именно из образа Робинзона-буржуа. Чтобы дать уверенный ответ на вопрос, нужно определить, как мы смотрим на бессмертный роман. Если рассматривать его с исторической перспективы, то безусловно нужно говорить о Робинзоне Крузо как о «естественном человеке». Этого требует историческая эпоха. Если же выбрать позицию читателя XXI века, то нам становится ясно, насколько далеко находится герой романа от описаний из философских трактатов. Однако стоит обратить внимание и на интересные параллели, замеченные нами. В отдельные моменты Робинзон действительно приближался к «естественному состоянию», но он никогда не терял себя как представителя третьего сословия.
Литература:
- Daniel Defoe Robinson Crusoe. London: Planet PDF, 2021.
- Novak M. E. Robinson Crusoe's Fear and the Search for Natural Man //Modern Philology. 1961. Т. 58. №. 4.
- Гоббс Т. Левиафан. М: Азбука, 2020.
- Дефо Д. Робинзон Крузо. М: Махаон, 2020.
- Локк Д. Второй трактат о правлении. М: Юрайт, 2019.
- Наливайко, Д. С. Просвещение и его художественные направления / Д. С. Наливайко // Искусство: направления, течения, стили / Д. С. Наливайко. — Киев: Мистецтво, 1981.
- Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми. Материалы, предоставленные преподавателем.
- Чеснокова Т. Г. Концептуально-образная модель «Естественного человека» в литературе эпохи Просвещения //Социально-гуманитарные знания. — 2014. — №. 4.
