К вопросу о субъективных признаках мошенничества



В статье характеризуются субъективные признаки состава мошенничества — субъект и субъективная сторона. По результатам проведенного анализа формулируются выводы, направленные на совершенствование действующего уголовного законодательства. В частности, предложено следующее понимание корыстной цели совершении мошенничества — она имеет место только в случае, если виновное лицо действовало с целью удовлетворения личных имущественных интересов. Достигнута такая цель может быть, как путем обращения чужого имущества в свою пользу, так и в пользу других лиц, в обогащении которых виновное лицо заинтересовано.

Ключевые слова: мошенничество, субъективные признаки, субъект, субъективная сторона, преступления.

В последние годы в Российской Федерации наблюдается тенденция к увеличению числа зарегистрированных мошенничеств. При этом такое увеличение отмечается как в пределах количественных показателей, так и в процентном отношении к общему числу зарегистрированных преступлений и к числу зарегистрированных преступлений против собственности. Соответствующие показатели приведены в таблице 1[1].

Таблица 1

Данные о числе зарегистрированных мошенничеств за 2017–2020 годы

	Общее число зарегистрированных преступлений	Число зарегистрированных преступлений против собственности	Число зарегистрированных мошенничеств
			в абсолютном показателе	в % к ст. 1	в % к ст. 2
2017	2058476	1161241	202622	9,8	17,4
2018	1991532	1113367	192040	9,6	17,3
2019	2024337	1172290	219021	10,8	18,7
2020	2044221	1220806	291233	14,2	23,9

Приведенные показатели обосновывают актуальность рассмотрения вопросов, связанных с квалификацией мошенничеств. В рамках настоящей статьи будут проанализированы различные аспекты установления субъективных признаков мошенничества. В число субъективных признаков преступления входят субъективная сторона и субъект преступления.

Субъективная сторона преступления — это психическое отношение лица к совершаемому им преступлению и к его последствиям [8, c. 62]. Основным признаком субъективной стороны является вина; факультативные (дополнительные) признаки — мотив, цель и эмоции [9].

В действующем УК РФ [10] закреплен принцип вины, содержание которого сводится к тому, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5 УК РФ). Вина характеризуется двумя элементами — интеллектуальным и волевым. Первый из них отражает то, что происходит в сознании лица, совершающего преступление, второй — то, к какому результату стремится лицо, совершая конкретное деяние. Вина может быть выражена в форме умысла (прямого и косвенного) и неосторожности (легкомыслия и небрежности) [8, c. 64].

Мошенничество совершается исключительно с прямым умыслом. Интеллектуальный элемент этой формы вины состоит в том, что виновное лицо осознает общественную опасность своих действий (бездействия), предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий. Волевой элемент проявляется в том, что лицо желает наступления соответствующих общественно опасных последствий.

При установлении субъективной стороны мошенничества правоприменитель нередко сталкивается с определенными трудностями. Это связано, прежде всего, с тем, что лица, совершившие мошенничества, редко признают свою вину и дают показания, соответствующие действительности. В связи с этим установить и тем более доказать реальное отношение лица к совершенному им деянию и причиненным им общественно опасным последствиям оказывается весьма затруднительным. Еще больше усложняет эту задачу то, что при совершении мошенничества остаются преимущественно идеальные следы (показания свидетелей, потерпевших, подозреваемых и иных лиц, заинтересованных в исходе конкретного уголовного дела) [2, c. 93].

Конструктивным признаком основного состава мошенничества является корыстная цель, которая должна возникнуть до применения мошеннических способов: обмана или злоупотребления доверием [4, c. 26]. К настоящему времени в доктрине сформировалось три основных подхода к пониманию корыстной цели: узкий, когда под корыстью понимается стремление личного обогащения; усеченный — извлечение материальных выгод лично для виновного, близких ему лиц либо соучастников хищения; широкий — стремление виновного противоправным путем получить реальную возможность владеть, пользоваться и распоряжаться чужим имуществом как своим собственным, а равно незаконно извлечь иные выгоды имущественного характера для себя или других лиц [7].

Согласно п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» корыстная цель, состоит в «стремлении изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц, круг которых не ограничен» [6]. Из приведенного положения следует, что высшая судебная инстанция исходит из широкого понимания корыстной цели, поскольку полагает, что такая цель имеет место даже в случае, когда виновное лицо передает чужое имущество в обладание других лиц, круг которых не ограничен. При этом в приведенной позиции Верховного Суда Российского не содержится указания на то, что корыстная цель имеет место только тогда, когда виновное лицо заинтересовано в обогащении тех лиц, которым было передано имущество, полученное преступным путем. Это, по мнению Г. Есакова «фактически нивелирует корыстную цель как признак состава преступления, поскольку любое стремление распорядиться имуществом как своим собственным можно уже приравнивать к корыстной цели» [1, c. 49]. Следовательно, как справедливо отмечает В. В. Хилюта, из формулировки п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» следует, что одинаково будут расценены действия «директора организации, который незаконно перечислит деньги со счета этой организации в детский дом и …. на счет своего сына» [11, c. 98]. Автор считает такой подход не обоснованным, поскольку в случае, когда чужое имущество незаконно отчуждается в пользу детского дома, виновное лицо не получает обогащения. В связи с этим ученый предлагает изменить подход к пониманию корыстной цели при совершении хищения и наличие таковой связывать исключительно с обогащением виновного или же иных лиц, но только в том случае, если это будет соответствовать личным имущественным интересам виновного [11, c. 101].

Соглашаясь с позицией вышеназванных авторов, полагаем, что корыстная цель при совершении мошенничества имеет место только в случае, если виновное лицо действовало с целью удовлетворения личных имущественных интересов. Достигнута такая цель может быть, как путем обращения чужого имущества в свою пользу, так и в пользу других лиц, в обогащении которых виновное лицо заинтересовано.

Субъектом преступления, в соответствии с положениями уголовно-правовой доктрины, признается «физическое, вменяемое лицо, достигшее установленного уголовным законом возраста, которое совершило запрещенное уголовным законом общественное опасное деяние» [8, c. 71]. Из приведенного определения видно, что субъектом преступления может являться только физическое лицо. Такой вывод следует из ст. 19 УК РФ. в то же время на протяжении длительного времени в науке ведется дискуссия относительно возможности юридических лиц выступать в качестве субъекта преступления. Особенно актуальна эта дискуссия применительно к составу мошенничества, поскольку юридические лица как участники правоотношений могут принимать участие в различных преступных схемах. Этот тезис подтверждает и опыт зарубежных государств. Так, например, юридическое лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за мошенничество во Франции и Испании. К таким субъектам применяются наказания в виде штрафа, ликвидации, приостановления деятельности, запрета осуществления отдельных видов деятельности [12, c. 45–46]. Полагаем, что если в России будет принято решение о признании юридических лиц субъектами преступления, то такая новелла должна коснуться и состава мошенничества.

В настоящее время основной состав мошенничества характеризуется общим субъектом преступления. Это означает, что данное преступление может быть совершено физическим, вменяемым лицом, достигшим 16-летнего возраста (ст. 20 УК РФ). В правовой литературе высказываются предложения о снижении возраста привлечения к уголовной ответственности за мошенничество до 14 лет. Обосновывается такая позиция тем, что «на сегодняшний день подростки неплохо владеют различными техниками обмана, для получения желаемого (а также различными информационно-телекоммуникационными сетями, электронными платежными средствами) и прекрасно осознают последствия своих действий» [3, c. 79]. В качестве аргумента также приводится опыт зарубежных стран (в частности, Японии) [3, c. 79]. С озвученным предложением согласны, однако, не все исследователи. Так, А. А. Южин считает его неразумным ввиду крайне низкого процента лиц, осужденных за мошенничество в возрастной группе 16–20 лет [12, c. 128]. Действительно, учитывая статистические данные, приведенные ученым, проблема снижения возраста привлечения к ответственности за мошенничество, на наш взгляд, не является первоочередной.

Некоторые квалифицированные составы мошенничества предполагают наличие специального субъекта, то есть такого, который характеризуется дополнительными признаками. Так, по ч. 3 ст. 169 УК РФ к уголовной ответственности привлекаются лица, которые совершили мошенничество с использованием своего служебного положения. В соответствии с нормами УК РФ, п. 29 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» и п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» [5] к числу таких лиц относятся следующие:

– должностные лица, то есть лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, государственных внебюджетных фондах, государственных корпорациях, государственных компаниях, публично-правовых компаниях, на государственных и муниципальных унитарных предприятиях, в хозяйственных обществах, в высшем органе управления которых Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право прямо или косвенно (через подконтрольных им лиц) распоряжаться более чем пятьюдесятью процентами голосов либо в которых Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более пятидесяти процентов состава коллегиального органа управления, в акционерных обществах, в отношении которых используется специальное право на участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации или муниципальных образований в управлении такими акционерными обществами («золотая акция»), а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации;

– государственные или муниципальные служащие, не являющиеся должностными лицами;

– иные лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации, то есть лица, выполняющие функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров или иного коллегиального исполнительного органа, а также лица, постоянно, временно или по специальному полномочию выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в этих организациях (например, директор, генеральный директор, член правления акционерного общества, председатель производственного или потребительского кооператива, руководитель общественного объединения, религиозной организации).

Некоторые исследователи высказывали предложения по расширению приведенного перечня путем включения в него служащих коммерческой или иной организации, не наделенных управленческими функциями [9]. Однако такой подход не был поддержан ни законодателем, ни правоприменителем. Определенное распространение в науке имел подход, в силу которого специальный субъект преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УКРФ трактовался еще шире. Мошенничеством с использованием служебного положения предлагалось признавать мошеннические действия всех лиц, которые занимают положение, придающее им определенный авторитет и создающее обстановку доверия, поскольку совершение данного преступления в таком случае облегчается [12, c. 129]. На наш взгляд последняя позиция заслуживает внимания. Это обусловлено следующим. В научной литературе приведены случаи из судебной практики, когда лицо, используя специальные удостоверения и наделенное специальными полномочиями, предоставляющие ему основания осуществлять функции власти и используя их, совершало действия, на выполнение которых у него не было полномочий. Отсутствие таких полномочий дало основание суду переквалифицировать действия представителей власти с квалифицированного состава преступления на основной, исключив из приговора такой признак, как «совершенное лицом с использованием своего служебного положения». Такое положение вещей считаем необоснованным, поскольку в подобных случаях вред причиняется не только собственности, но и нарушается авторитет органов государственной власти, существующий порядок управления, то есть преступление становится многообъектным. Следовательно, и уголовная ответственность за него должна быть более строгой.

Таким образом, в результате проведенного анализа пришли к следующим выводам:

– обобщено, что мошенничество совершается исключительно с прямым умыслом, однако, некоторые особенности данного преступления делают затруднительным установление и доказывание наличия этой формы вины в действиях лица, совершившего преступления. Еще одним обязательным субъективным признаком мошенничества является наличие корыстной цели. Анализ научной литературы позволил прийти к выводу, что предложенное Верховным Судом РФ понимание корыстной цели является чрезмерно широким. Предложено следующее понимание корыстной цели совершении мошенничества — она имеет место только в случае, если виновное лицо действовало с целью удовлетворения личных имущественных интересов. Достигнута такая цель может быть, как путем обращения чужого имущества в свою пользу, так и в пользу других лиц, в обогащении которых виновное лицо заинтересовано;

– обобщено, что субъект мошенничества может быть, как общим, так и специальным. Проанализирована дискуссия относительно необходимости снижения возраста привлечения к уголовной ответственности. Поддержана позиция А. А. Южина о нецелесообразности такого решения ввиду крайне низкого процента лиц, осужденных за мошенничество в возрастной группе 16–20 лет. Обосновано, что мошенничеством с использованием служебного положения следует признавать мошеннические действия всех лиц, которые занимают положение, придающее им определенный авторитет и создающее обстановку доверия.

Литература:

1. Есаков, Г. А. Корыстная цель в хищении и новое постановление Пленума о судебной практике по делам о мошенничестве // Уголовное право. 2018. № 1. С. 47–52.
2. Залескина, А. Н. Особенности установления субъективной стороны мошенничества // Научный дайджест Восточно-Сибирского института МВД России. 2020. № 6(9). С. 91–95.
3. Квасникова Т. В., Гасанова А. М. Проблемы квалификации мошенничества по объекту // Colloquium-journal. 2019. № 16–7(40). С. 75–76.
4. Лопашенко Н. А., Третьяк М. И. Преступления в сфере экономики: учебное пособие. М.: Юрайт, 2017. 123 с.
5. О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19 // Российская газета. 30октября 2009. № 207.
6. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 //Российская газета. 11 декабря 2017. № 280 (7446).
7. Петров С. А. Корыстная цель в хищениях // Законность. 2017. № 9. URL: http://base.garant.ru/77714460/ (дата обращения: 22.10.2021).
8. Суденко В. Е. Уголовное право. Общая часть. Лекции. М.: Юридический институт МИИТа, 2016. 197 с.
9. Уголовное право России: части Общая и Особенная: учебник / под ред. А. И. Рарога. 10-е изд. М.: Проспект, 2018. URL: http://study.garant.ru/#/document/77556040/paragraph/2:0 (дата обращения: 20.09.2021).
10. Уголовный кодекс Российской Федерации: Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954

---

[1] на основании данных отчетов о состоянии преступности в Российской Федерации (https://мвд.рф/reports/1/)