Генезис становления системы наказания в российском уголовном праве XI–XIX вв.

На современном этапе уголовный закон, научное сообщество задаются «вечными» вопросами: что есть наказание, какова мера ответственности за совершенное преступление и где баланс между содеянным и последствиями для виновного лица? Можно ли найти эту грань?

История российского уголовного права свидетельствует о том, что данные вопросы интересовали наше общество во все времена — и первым источником права является Русская Правда, появившаяся во времена Ярослава Мудрого. Примитивность юридической техники не может свидетельствовать о низком юридическом уровне данного текста, в котором впервые в истории устанавливались штрафы (вира), а также денежные взыскания в пользу потерпевшего. При этом смертной казни наши предки не знали, однако то, что за наиболее тяжкие преступления уголовный закон предусматривал наказания в виде потока и разграбления, по мнению М. Д. Шаргородского, и являлось своеобразным видом казни, поскольку предполагали изгнание преступника из общины, что в те суровые времена было сродни смерти [20, c. 249].

Только в конце XIV в. смертную казнь начинают указывать как самостоятельный вид наказания и применять исключительно к лицам, ранее неоднократно уличенным в преступлениях. Данное положение существовало в Двинской уставной грамоте 1398 г. [8], а также Псковской судной грамоте 1497 г., при этом в последней полагалось только за совершение таких общественно опасных деяний, как измена, поджог [13].

Суровость исторических реалий, разобщенность мелких княжеств, завоевательские походы монголо-татар также наложили сильный отпечаток на право: первый кодифицированный нормативный правовой акт, принятый после избавления от ордынского ига — Судебник Ивана III 1497 г. — предусматривал смертную казнь за 9 поименованных преступлений и за «другие лихие дела» [11]. Теперь законодатель не ориентировался на осуществление мероприятий по компенсации ущерба, приоритетом кары становится исключительно внушение, психологическое воздействие на остальное общество, которое под страхом смерти не должно повторять то, что государство совершает с преступниками.

Такая тенденция продолжалась длительное время — в 1550 г. кодифицированный акт Ивана IV прямо разрешал содержать преступников в тюремных условиях «без срока вовсе» [18, c. 75]; а количество преступлений, за совершение которых предусматривается смертная казнь, увеличивается до двенадцати. Конечно, прямо ни один из исследуемых источников права не декларировал цель наказания — такое произошло только в 1649 г. в эпоху царя Алексея Михайловича, когда прозвучало намерение законодателя запугать общество тяжестью кары.

Однако именно в тот момент начинает складываться система наказаний, которые ученые-юристы характеризуют достаточно негативно в виду ее сугубо феодального склада [15, c. 45].

Аналогично развивается уголовное право и в период царствования Петра Первого, тяжелый характер которого проявляется в несоизмеримом увеличении калечащих видов наказаний, несмотря на мероприятия по систематизации законов. Помимо запугивания законодатель преследовал цели расплаты за содеянное — достаточно привести в пример, что смертная казнь в наиболее мучительных способах (включая колесование и пожертвование), могла быть назначена за девяносто шесть проступков [12, c, 109]. Более того, некоторые санкции не содержали в себе временных ограничений и, к примеру, осужденного могли бессрочно сослать на каторгу или галеры.

И просвещенный век Екатерины Второй никак не изменил ситуацию несмотря на то, что сама императрица задавалась вопросом о соотношении общественной опасности различных преступлений, приводя в пример ограбление с использованием угрозы применения насилия и ограбления, в ходе которого собственники имущества были убиты [2, Ст. 94]. Стоит отметить, что попытки реформ предпринимались, однако все внимание государства было приковано к военным действиям (работа Уложенной комиссии была пресечена началом войны России с Турцией).

Уже в первой трети XIX в. М. М. Сперанским осуществляется систематизация и кодификация российского права, оформленного в многотомный Свод законов Российской империи. В части уголовного закона было разработано Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, принятое в 1845 г. Данный документ отличался строгой логикой, применяя в качестве кары за содеянное две различные группы наказаний, которые в зависимости от целей делились на те, которые применялись с целью кары и те, которые применялись с психологическими (воспитательными) целями.

Смертная казнь, ссылка, а также телесное наказание в виде избиения плетьми относились к первой группе; лишение чинов, ссылка, минимальная временная изоляция — ко второй [7]. Всего насчитывалось около четырех десятков наказаний, такое многообразие объясняется, по мнению ученых, желанием законодателя ограничить рамки судейского усмотрения [21]. Популярным наказанием в отношении «политических» узников являлась ссылка, при этом именные акты в отношении Герцена и Пушкина не являлись уголовной санкцией, а представляли из себя административно-распорядительные акты императора [1].

В середине XIX в. ряд реформ (в том числе и судебной власти) привели к реформации уголовного закона, в котором продолжилось разделение видов преступлений на проступки и собственно преступление. Репрессивные меры делились в зависимости от категории деяния, к примеру, в 1864 г. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусматривал относительно лояльные виды наказаний, самым строгим из которых было содержание в тюрьме на срок, не превышающий одного года [14]. Через двадцать лет, в 1881 г. данный нормативный правовой акт был дополнен и переработан. При этом эволюция взглядов и гуманизации общества привела к отказу от телесных наказаний в виде избиения шпицрутенами и/или розгами [5]. В тот же временной промежуток отменяется наказание в виде клеймения преступников женского пола [16, c. 138].

Но ни научная мысль, ни законодательный процесс не отказывался от процессов гуманизации и очеловечивание наказания, поскольку и по сей день проект Уголовного уложения 1903 г. современными исследователями оценивается исключительно положительно, на что указывали В. Б. Малинин, Л. Б. Смирнов [6, c. 201]).

А. И. Рарог, исследуя генезис системы наказаний, указывал на то, что уже в начале XX в. российский уголовный закон отказался от критерия сословной принадлежности (впоследствии был восстановлен в Советском союзе), тем не менее, при назначении наказания допуская руководствоваться профессиональными, половыми и возрастными критериями [19].

Широко распространены были денежные взыскания в виде штрафа, с учетом финансового состояния, осужденного данный штраф мог быть предоставлен к оплате с рассрочкой сроком до одного года, а принудительное обращение взыскания на все имущество виновного (известное как конфискация), была исключена из санкций вовсе [17, c. 326 – 409].

Использование труда заключенных лиц в целях, связанных со строительством важных стратегических объектов, либо в отдаленных местностях, широко применялось не только на практике советского уголовного закона (и российского, с учетом активно развиваемой сети исправительных центров), и происходило в ходе отбытия осужденным наказания в виде каторжных работ. Помимо того, что именно этот вид наказания является аналогом известных нам принудительных работ, на что указывает С. А. Жукова [3], он имел исключительно дополнительный характер, поскольку уголовный закон предусматривал каторжные работы как дополнение к основному виду наказания в виде ссылки.

В целом генезис развития системы наказаний свидетельствует о высокой взаимосвязи данного института с уголовной политикой господствующего строя, поскольку в зависимости от целей наказания, декларируемых законодателем, наказание могло применяться в целях устрашения, мести, компенсации, а также (в более поздние эпохи), в целях исправления осужденного.

Соответственно, каждой цели соответствовали различные по своей сути наказания — компенсационная цель стимулировала развитие имущественных взысканий с виновного, цель психологического внушения в виде страха выражалась в телесных наказаниях в виде увечий, а цель наказания в виде мести породила широкое распространение смертной казни. При этом исключительно гуманизм и уважение к человеческому достоинству внесли в уголовный закон изменения, которые позволили разнообразить виды наказаний, позволив суду руководствоваться нормами закона и назначать наказание с учетом совокупности факторов — общественной опасности содеянного и социальных характеристик виновного.

Сама же система наказаний в российском уголовном праве проделала длительный путь развития и очевидно, что те цели, которые задекларированы в Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации на срок до 2030 г., могут быть достигнуты, в т. ч. путем обращения законодателя к практике прошлого.

Литература:

1. Галустьян О. А. О государственных переворотах (некоторые сравнительно-исторические аспекты уголовной ответственности) // Международное уголовное право и международная юстиция. 2011. № 6. С. 16–19.
2. Екатерина Вторая. Наказ императрицы Екатерины Второй, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. СПб, 1907. Гл. 7. 356 с.
3. Жукова А. С. О применении имущественных санкций в истории отечественного уголовного законодательства // История государства и права. 2019. № 24. С. 40–48.
4. Карпов Е. А. Сущность и цели наказания в российском уголовном праве // Российский следователь. 2010. № 3. С. 12–15.
5. Кораблин К. К. Кодификация российского уголовно-исполнительного законодательства в XIX-начале XX в. // Российский следователь. 2019. № 22. С. 34–39.
6. Малинин В. Б., Смирнов Л. Б. Уголовно-исполнительное право: учебник для юридических вузов и факультетов. М., 2010. 445 с.
7. Михайлов В. И. Свод законов 1832 г. и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.: общая характеристика и ситуации правомерного вреда (обстоятельства, исключающие преступность деяния) // История государства и права. 2010. № 24. С. 16–21.
8. Парфиненко И. П. Уголовное наказание в России: краткий историко-правовой обзор // Российский следователь. 2018. № 13. 48–50.
9. Пронякин А. Д. Установление истины — цель доказывания в уголовном процессе // Российская юстиция. 2018. № 2. С. 24–26.
10. Распоряжение Правительства России от 29.04.2021 г. № 1138-р «О концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации на период до 2030 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
11. Рожнов А. А. К проблеме определения преступлений, кравшихся смертной казнью по Судебнику 1497 г. // Российский юридический журнал. 2011. № 5. С. 197–208.
12. Российское законодательство X-XX вв. Т. 4. М., 1986. 456 с.
13. Савченко Д. А. Ответственность за помощь врагу по Псковской судной грамоте // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 5. С. 767–774.
14. Судебные уставы 20.11.1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны. СПб., 1867. Ч. 4. 346 с.
15. Сыч К. А. Уголовное наказание и его состав: теоретико-методологические аспекты исследования: дис. … д-ра юрид. наук. Рязань. 2001. 355 с.
16. Толстая А. И. История государства и права России: учебник для вузов. М., 2010. 346 с.
17. Уголовное уложение 1903 г. // Свод законов Российской империи. СПб., 1913. Т. 15. 478 с.
18. Уголовно-исполнительное право России: учебник / А,П. Алешина, В. М. Анисимков, Н. В. Желоков и др.; под ред. П. Е. Конегера, М. С. Рыбака. Саратов, 2010. 678 с.
19. Уголовно-правовое воздействие: монография / Г.А. Есаков, Т.Г. Понятовская, А.И. Рарог и др.; под ред. А.И. Рарога. М., 2012. С. 89.
20. Шаргородский М. Д. Наказание по уголовному праву эксплуататорского общества М., 1957 с. 367 с.
21. Лохвицкий А.В. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 45