Воздействие правовых позиций Конституционного суда РФ на правотворчество



В статье автор пытается выявить проблемные моменты исполнения правовых позиций Конституционного суда РФ и их влияние на правотворчество в России. Предложены пути устранения фактов неисполнения.

Ключевые слова: правовая позиция, правотворчество.

Среди ученых вот уже долгое время ведутся споры относительно того, как воздействуют на законодательство правовые позиции Конституционного суда, и можно ли считать их источником права.

Каждая из противоположных сторон приводит в свою защиту определенные аргументы.

Воздействие судебной практики на законодательство — это сложный, направленный на достижение практических и научно полезных целей, выраженных в совершенствовании законодательства, процесс. На начальной стадии механизма воздействия судебной практики на законодательство выявляются коллизия или отсутствие нормативного регулирования общественных отношений. В процессе формирования судебной практики формулируются правоположения, которые в дальнейшем различными способами могут быть использованы для совершенствования законодательства.

У данного механизма в настоящее время масса критиков по нескольким причинам.

Во-первых, суть в том, что основным субъектом правотворческой деятельности выступает российский парламент. И достаточно убедительный аргумент некоторых авторов сводится к тому, что правотворческая деятельность Конституционного суда весьма существенно отличается от аналогичной деятельности российского парламента, и уже в силу этого она не может ни подменять ее собой, ни тем более дублировать [1, с. 13].

Во-вторых, представляется логичной выраженная еще Г. Кельзеном позиция, согласно которой суд в системе разделения властей не предназначен для создания норм права [2, с. 27].

В-третьих, по мнению С. Л. Зивс, правотворческая деятельность суда с неизбежностью умаляет значение закона [3, с. 177].

В-четвертых, существует довольно устоявшееся утверждение среди ученых, используемое как аргумент в пользу позиции критиков, о том, что в случае признания нормативного правового акта или его отдельных частей не соответствующими Конституции или федеральному закону «по Конституции и действующему законодательству у судебной власти (у судов всех инстанций и всех ступеней) нет права отменять нормативно-правовой акт, признанный ею не соответствующим Конституции или закону» [4, с. 6]. Отмена нормативного правового акта (как и его принятие), как в свое время отмечал профессор В. С. Нерсесянц, «это прерогатива правотворческих органов, а не суда. Суд же вправе дать лишь юридическую квалификацию (правовую оценку и характеристику) рассматриваемого нормативно-правового акта в смысле его соответствия или несоответствия Конституции, закону».

Однако, автор считает, что такой подход вряд ли соответствует сегодняшним правовым реалиям, подтверждением чего является признание нормотворческой функции у органов исполнительной власти, включая так называемое делегированное законодательство. В контексте общемировой конституционной практики должен оцениваться и характер воздействия Конституционного суда на правотворческий процесс. Конечно, роль Конституционного суда в правотворчестве довольно специфична, что объясняется его юрисдикционной природой, предполагающей, что назначение данного органа государственной власти прежде всего состоит в применении конституционных норм, их истолковании, в том числе в системных взаимосвязях с проверяемыми и иными нормами отраслевого законодательства. На этом основании некоторые авторы делают заключение о том, что Конституционный суд не создает новых норм, а выступает в роли некого «блюстителя юридической строгости правовой системы, института, в определенной мере сдерживающего и дисциплинирующего законодательную и исполнительную власть в их правотворческой деятельности», выполняет функцию арбитра, традиционную для судебного органа, «раздвигает или уточняет содержание сформулированного в Конституции нормативного установления исходя из его буквы и смысла с целью наиболее точного понимания и единообразного применения толкуемого конституционного положения» [5, с. 64].

За положительное влияние правовых позиций Конституционного суда РФ в настоящее время выступают множество авторов.

Так, по мнению Г. Г. Черемных, Конституционный суд Российской Федерации выполняет нормотворческую функцию, восполняя пробелы в действующем законодательстве РФ. И в этих случаях расширение нормотворческой функции российских судов объективно способствует обеспечению стабильности правовой системы страны [6, с. 103]. В свою очередь на это высказывание Н. С. Бондарь добавил, что органы судебной власти в данном случае выступают в качестве «положительного законодателя» [2, с. 13].

Положительно к этому явлению относится и А. А. Малюшин. В своем исследовании он говорит о том, что путем конституционно-правовой интерпретации норм и своих правовых позиций Конституционный суд восполняет действующий акт и устраняет возникшие неувязки в правовой регламентации [7, с. 23].

Можно привести множество реальных примеров влияния Конституционного суда РФ на законодательство, проанализировав его решения. На данный момент некоторые из этих решений реально помогли устранить проблемы в действующем законодательстве. Так, например, Постановлением от 4 декабря 2017 г. Конституционный суд отметил, что практика применения положений ч. 3 ст. 28.6 и ч. 1.3 ст. 32.2 КоАП РФ в их взаимосвязи показывает, что отдельные постановления о назначении штрафа поступают привлеченным к административной ответственности лицам по истечении срока, предусмотренного для его льготной уплаты. Суд признал неконституционной ч. 1.3 ст. 32.2 КоАП РФ, так как данное положение фактически лишает правонарушителя возможности уплаты половины суммы штрафа, поскольку действующее законодательство не предусматривает восстановления срока для льготной уплаты административного штрафа. Также суд указал на необходимость законодательно внести в действующее правовое регулирование изменения, вытекающие из данного постановления [8]. В связи с этим постановлением МВД России был подготовлен проект поправок в ст. 31.8 и 32.2 КоАП РФ. Законодатель принял данные поправки и ст. 31.8. и 32.2. КоАП РФ были изменены. И таких примеров приводить можно много. Но Конституционный суд РФ не злоупотребляет своими полномочиями по оказанию влияния на законодательную деятельность, поскольку не вправе сам давать толкование, а лишь по запросам лиц, указанных в ст. 125 Конституции РФ.

Однако, проблема заключается в том, что не всегда предписанные Конституционным судом РФ изменения закрепляются в законодательстве. Показательным является Постановление № 11-П [9], принятое Конституционным судом РФ в 2012 году, в котором было указано на допустимость обращения взыскания на единственное жилое помещение, которое по своим характеристикам явно превышает уровень, достаточный для удовлетворения разумной потребности гражданина-должника и членов его семьи в жилище, а также предписано изменить законодательство для закрепления такой возможности, в частности, определить пределы действия имущественного (исполнительского иммунитета). Но спустя почти десять лет законодательные поправки так и не были приняты, а Верховный суд РФ в последние годы последовательно развивал практику, в которой признавал неприкосновенность единственного жилья, каким бы дорогим оно ни было (за одним исключением [10]). В других же делах по таким спорам Верховный суд РФ, упоминая позицию Конституционного суда, отмечал, что законодатель так и не предложил необходимые критерии для размена. В итоге, Конституционный суд в 2021 году в своем постановлении [11] подтвердил, что проблему нужно решать на законодательном уровне, указав на «многолетнее недопустимое законодательное бездействие», а также определил, что исполнительский иммунитет не должен быть абсолютным, и в этот раз обязал суды применять свою позицию без необходимости ждать законодательных поправок. И таких примеров приводить можно много.

В связи с этим возникает справедливый вопрос: а следует ли Конституционному суду таким образом «вмешиваться» в область правотворчества и, вправе ли он это делать? По мнению автора, очевидно, что да, следует. Это подтверждается тем, что, во-первых, Конституционный суд РФ, как можно увидеть из приведённого примера, практикуя расширительное толкование норм права, более оперативно реагирует на проблемы в нормативных правовых актах, оказывая положительное влияние на общую тенденцию развития законодательства. В пример можно привести Постановление от 5 июля 2021 года № 32-П, где суд указал, что права и гарантии в области охоты принадлежат не только представителям коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, но и представителя таких народов, которые постоянно не проживают в местах проживания этих народов, но сохраняющие с ними связь, а также указал на обязанность федерального законодателя урегулировать основы реализации этих прав и гарантий. А во-вторых, подобного рода «вмешательство» в область правотворчества, по мнению автора, не может противоречить действующему в Российской Федерации принципу разделения властей, поскольку как уже было указано выше, правотворчество Конституционного суда отличается от Федерального Собрания РФ, а законодательными полномочиями обладают в том числе и исполнительные органы власти.

Проблема неисполнения правовых позиций Конституционного суда РФ подтверждается и официальной информацией с сайта Министерства юстиции РФ, а именно Докладом о мониторинге правоприменения в Российской Федерации. Так по состоянию на август 2021 года существует 36 решений Конституционного суда РФ, которые требуют внесения изменений в законодательство, однако при этом на рассмотрении в Государственной Думе РФ находятся законопроекты, разработанные во исполнение лишь 20 решений Конституционного суда, вынесенных еще в период 2007–2019 гг. [12]

Необходимо также учитывать тот факт, что неисполнение непосредственно правовых позиций не влечет тех же юридических последствий, что и при неисполнении резолютивной части решений Конституционного суда РФ [13, с. 13]. То есть в настоящее время российским законодательством не предусмотрена конкретная ответственность за неисполнение правовых позиций законодателем. Поэтому автором предлагается устранить данный пробел в праве и предусмотреть его в ст. 80 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ «О Конституционном суде Российской Федерации».

Вторым моментом, решающим данную ситуацию можно обозначить указанные в ст. 84, 105 вышеупомянутого закона права Правительства РФ, предусматривающие право на обращение в Конституционный суд с запросом о толковании Конституции России и проверке конституционности нормативных актов органов государственной власти и договоров между ними. Суть в том, что сам Конституционный суд РФ не вправе по собственной инициативе разрешать эти вопросы. А потому в целях реализации его правовых позиций Правительство РФ при активном содействии научного сообщества должно активнее использовать вышеуказанные полномочия. Законодательная инициатива Правительства РФ может остаться невоплощенной законодателем, тогда как при направлении допустимого обращения непосредственно в Конституционный суд РФ всегда последует принятие последним соответствующего постановления, которое должно будет быть исполнено. В этом случае правовые позиции Конституционного суда РФ смогут найти свое воплощение в нормативных правовых актах, что в конечном счете будет способствовать реализации правовых позиций Конституционного суда РФ [14, с. 45].

Таким образом, автором видится большой потенциал воздействия конституционной судебной практики на законотворчество в том, что в ней формулируются уже готовые для восприятия правила. В момент формирования правовой позиции Конституционного суда обнаруживается в конкретных правовых ситуациях неопределенность нормативного регулирования. В итоге, суждения, выработанные конституционной судебной практикой, обеспечивают единство практики применения судами законодательства при рассмотрении определенной категории дел. Тем самым, сформированная в определенных правовых позициях Конструкционного суда РФ однородная судебная практика наглядным образом сигнализирует законодателю о недостаточной степени урегулированности определенных общественных отношений в законодательстве, а, следовательно, о необходимости имплементации судебной практики в законодательство, чем устраняются или смягчаются те или иные недостатки нормативного регулирования.

Литература:

1. Александрова М. А. Правовой статус решений Конституционного суда Российской Федерации // Юридический мир. 2015. N 4. С. 10–14.
2. Бондарь Н. С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. — М., 2005.
3. Зивс С. Л. Источники права. М., 1981. С. 177.
4. Минникес И. В. Нетипичные источники в конституционном праве (часть 1) // Конституционное и муниципальное право. 2021. N 9. С. 3–7.
5. Богданова Н. А. Конституционный Суд РФ в системе конституционного права / Н. А. Богданова // ВКС РФ. -1997. — № 3. — С. 64–65.
6. Черемных Г. Г. Судебная власть в Российской Федерации. — М.: МАНУСКРИПТ, 1998.
7. Малюшин А. А. Интерпретация правовых норм Конституционным Судом Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. — 2009. — № 15. — С. 22–25.
8. Постановление Конституционного Суда РФ от 04.12.2017 N 35-П «По делу о проверке конституционности части 1.3 статьи 32.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой гражданина Ю. А. Рейнхиммеля» // Собрание законодательства РФ, 18.12.2017, N 51, ст. 7910
9. Постановление Конституционного Суда РФ от 14.05.2012 N 11-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Ф. Х. Гумеровой и Ю. А. Шикунова» // Вестник Конституционного Суда РФ, N 4, 2012
10. дело № А40–67517/2017 // https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/6d39da96-c946–44b9–9a35–458a64553ffd/76c05dc5-e25f-4ffe-a908–1bc524d5ff7d/A40–67517–2017_20181129_Opredelenie.pdf?isAddStamp=True
11. Постановление Конституционного Суда РФ от 26.04.2021 N 15-П «По делу о проверке конституционности положений абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и пункта 3 статьи 213.25 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой гражданина И. И. Ревкова» // Собрание законодательства РФ, 10.05.2021, N 19, ст. 3290
12. Ушаков А. В. Расширение предмета прокурорского надзора как способ обеспечения исполнения решений Конституционного Суда // Законность. 2020. N 8. С. 27–30.
13. Ковтун Н. Н. «Немягкая сила» актов конституционного правосудия // Уголовное судопроизводство. 2017. N 2. С. 13–18.
14. Александрова М. А. Применение правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации // Актуальные проблемы российского права. 2018. N 7. С. 43–49.