Механизм защиты прав потребителей в сфере финансовых услуг, эффективность его функционирования — могут свидетельствовать об уровне правовой защиты, предоставляемой гражданам со стороны правопорядка. Представим следующую ситуацию, иллюстрирующую проблему: потенциальный потребитель товара приходит в салон сотовой связи с целью покупки бюджетного варианта, например, смартфона. Однако, потребитель после уговоров продавца решает приобрести дорогой вариант смартфона, оплата за который предполагает заключение целевого потребительского кредитного договора (займа), заключаемого от имени банка-партнера салона сотовой связи. По сути, потребитель заключает два договора: договор купли-продажи смартфона с продавцом; договор потребительского займа с банком-партнером. Одновременно могут возникнуть некоторые неблагоприятные аспекты для самого потребителя: например, договор купли-продажи может содержать такое условие, когда исполнение обязательства со стороны продавца исполняется только после исполнения кредитного договора со стороны потребителя — т. е. уплаты полной стоимости с процентами и т. д. Наиболее распространена ситуация [9], когда по договору купли-продажи продавец не исполняет свое обязательство по передаче товара, ставя его под условие выплаты нескольких платежей по кредитному договору; либо передает вещь с качественным дефектом, препятствующим полноценному функционированию, однако, потребитель обязан исполнить договор займа — т. е. осуществлять периодические выплаты — вне зависимости от качества переданного товара.
Для разрешения подобных проблем — в идеале, недопущения –необходимо обращение к сравнительному опыту с целью выявления наиболее приемлемого варианта, позволяющего разрешить существующие казусы в отечественном правопорядке.
Обращаясь к актам унификации и гармонизации европейского права, стоит отметить, что подобное явление получило свое наименование связанные договоры. Модельные правила европейского частного права в п.2 ст. II.-5:106 [11, c. 63] содержат дефиницию связности договоров применительно к кредитным договорам, сутью которых является экономическая связь между любым гражданско-правовым договором и кредитным, имеющему вспомогательное значение по отношению к основному, проявляющемуся на практике в следующем виде: например, третье лицо берет на себя обязательство по оплате факта предоставления имущества вместо потребителя по причине наличия хозяйственных отношений между третьим лицом и стороной-продавцом. Иными словами, под связанными договорами необходимо понимать любую связь гражданско-правового договора по возмездной передаче имущества и кредитного договора, последний из которых исполняется, как правило, в качестве способа исполнения основного обязательства. Некоторые представители отечественной юридической науки предлагают рассматривать одним из главных критериев связности договоров их экономическую взаимосвязь [10] — т. е. основанием заключения обоих договоров служат одни хозяйственные отношения. Думается, данное утверждение в не полной мере отражает всю суть связанных кредитных договоров.
Налицо акцессорность кредитного договора — т. е. недопустимость его существования вне основного договора [8] — иными словами, потребитель не стал бы заключать кредитный договор без заключения основного договора, предполагающего получение встречного предоставления определенного имущества. Подобное можно определить в качестве второго отличительного признака связанных кредитных договоров.
Определившись с дефиницией исследуемого явления, необходимо разграничить случаи злоупотребления со стороны продавца и предложить пути их предупреждения или минимизации. Одна из Директив Европарламента содержит оговорку [4], позволяющую потребителю отказаться от исполнения договора купли-продажи в случае заключения данного договора вне официального представительства продавца — например, с помощью интернет-платформ. Очевидно, что заключение основного договора с помощью сети Интернет может произойти путем заключения кредитного договора как способа оплаты договор купли-продажи, следовательно, потребитель при явно обременительных действиях со стороны продавца может отказаться от исполнения договора в силу места заключения сделки вне официального представительства организации продавца. Однако, подобное следует расценивать без применения к какой-либо отраслевой специфике — т. е. без учета специфики кредитных отношений.
Применительно к защите прав потребителей в кредитных отношениях необходимо рассматривать специализированную Директиву Европарламента о потребительском кредитовании [3], согласно п.37 которой потребитель, в случае досрочного расторжения договора купли-продажи (например, обнаружение явных дефектов, препятствующих качеству), освобождается от выплаты по кредитному договору, связанному с договором купли-продажи. Думается, данная конструкция в полной мере отражает специфику связанного кредитного договора: указывается на акцессорный характер данного договора — при прекращении действия основного договора одновременно прекращает свое действие и сопутствующее обязательство, существование которого без основного невозможно по причине отпадения основного смысла.
Отечественное законодательство не содержит каких-либо специальных правил, регулирующих порядок защиты потребителя при заключении связанных договоров. Федеральный закон «О потребительском кредите (займе)» [2] содержит лишь указание, согласно которому допускается заключение кредитного договора с определенной целью, либо же заключению кредитного договора может сопутствовать заключение иного договора (п.18 ст.5). Подобное отражает лишь правовую возможность потребителя вступать в разного рода правоотношения, однако, какой-либо легальный механизм защиты его прав в случае злоупотреблений со стороны продавца отсутствует.
Отечественная судебная практика предлагает более прогрессивное разрешение проблемы. Так, в одном из определений суда апелляционной инстанции было отмечено [5], что потребитель, заключая кредитный договор с банком, имел целью только оплату услуг у предпринимателя по договору оказания услуг. По вине предпринимателя предоставление услуг, часть из которых начала оплачиваться путем выплаты кредитных платежей со стороны потребителя, стало невозможным. Суд определил, что обязательство между предпринимателем и потребителем не может иметь юридическую силу, поскольку по вине предпринимателя произошел срыв встречного исполнения, вместе с тем, отмечает суд, сохранение кредитного договора, заключенного между банком и потребителем, нарушило бы баланс интересов сторон не в пользу наименее защищенной стороны — потребителя. Иными словами, суд обратил внимание на цель заключения кредитного договора –оплата услуг по основному договору, т. е. суд признал акцессорность существования кредитного договора — потребитель никогда бы не заключил кредитный договор, не заключая основной. Суд отклонил довод банка об относительности обязательственных отношений (п.1 ст.307 ГК РФ [1]) — недопустимости рассмотрения одного обязательства совместно с иными — что несомненно верно: данные обязательства связаны не столько субъектом (потребитель), сколько целью, которую преследовал субъект (исполнение основного обязательства путем заключения кредитного договора). Таким образом, суд фактически применил категорию акцессорности с целью защиты более слабой стороны в отношениях — потребителя — в виде признания связанных договоров недействительными.
Однако, к сожалению, отечественная судебная практика не имеет единообразного подхода к разрешению данной проблемы. Потребитель заключила договор о предоставлении информационных услуг (обучение в модельном агентстве) со стороны продавца, оплата была произведена путем получения кредита на основании заключенного с этой целью кредитного договора между потребителем и банком [7]. Продавец не оказал указанные выше услуги, потребитель просил о досрочном расторжении кредитного договора, поскольку кредит был взят именно под оплату данных услуг. Суд же посчитал, что целью кредитного договора было получение денежных средств, а целью договора об оказании услуг — оказание услуг, следовательно, отсутствие сходства целей потребителя не может считаться основанием и аргументом касательно связности договоров. Суд допускает очевидную ошибку: кредитный договор является единственным средством исполнения обязательства со стороны потребителя по договору об оказании услуг, что автоматически позволяет квалифицировать данные договоры в качестве связанных.
Вышеописанные примеры, игнорирующие интерес более незащищенной стороны — потребителя — не являются распространенными случаями в отечественной судебной практике. В целом, суды квалифицируют договоры в качестве связных при очевидности аргументов — когда один договор является способом исполнения обязательства по другому договору, например: так, в одном из дел [5], суд признал допустимым досрочное расторжение кредитного договора на основании того, что услуги по основному договору об оказании услуг (медицинского характера), под исполнение которого и был заключен со стороны потребителя кредитный договор, перестали выполняться со стороны продавца таких услуг.
Думается, что отечественная судебная практика стоит на более прогрессивных позициях, нежели законодатель: связанными договорами признаются такие договоры, по которым, чаще всего, кредитный договор является способом исполнения основного обязательства, и заключается с целью предоставления исполнения со стороны потребителя по основному договору. Следовательно, действие кредитного договора обусловлено действием основного договора: при признании недействительным основного договора взаимосвязанный с ним договор — кредитный –также признается недействительным в силу его акцессорной природы. Подобное может быть отражено в текущем законодательстве с целью формирования единообразия в судебной практике.
Литература:
- «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)" от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 28.06.2021, с изм. от 08.07.2021) // СПС «Консультант-Плюс»;
- Федеральный закон от 21.12.2013 N 353-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «О потребительском кредите (займе)» (с изм. и доп., вступ. в силу с 22.08.2021) // СПС «Консультант-Плюс»;
- Директива N 2008/48/ЕС Европейского Парламента и Совета Европейского Союза «О договорах потребительского кредитования и отмене Директивы Совета ЕС 87/102/ЕЭС» [рус., англ.] (Вместе с <Европейскими стандартами информации в отношении овердрафта, потребительского кредита, долгового преобразования>) (Принята в г. Страсбурге 23.04.2008) (с изм. и доп. от 04.02.2014) // СПС «Консультант-Плюс»;
- Директива N 2011/83/ЕС Европейского парламента и Совета Европейского Союза «О правах потребителей, изменяющая Директиву 93/13/ЕЭС Совета ЕС и Директиву 1999/44/ЕС Европейского парламента и Совета ЕС и отменяющая Директиву 85/577/ЕЭС Совета ЕС и Директиву 97/7/ЕС Европейского парламента и Совета ЕС» [рус., англ.] (Вместе с «Информацией относительно осуществления права на расторжение контракта», «Корреляционной таблицей») (Принята в г. Страсбурге 25.10.2011) // СПС «Консультант-Плюс»;
- Апелляционное определение Хабаровского краевого суда от 07.10.2015 по делу N 33–6184/2015 // СПС «Консультант-Плюс»;
- Апелляционное определение Московского городского суда от 08.06.2018 по делу N 33–24696/2018 // СПС «Консультант-Плюс»;
- Решение Симоновского районного суда г. Москвы от 11.02.2020 по делу N 2–183/2020 // Архив Симоновского районного суда г. Москвы;
- Бевзенко Р. С. Акцессорность обеспечительных обязательств: европейская правовая традиция и российская практика // Вестник гражданского права. 2012. N 5. С. 4–36; N 6. С. 5–48;
- Дедкова О. Ю. Конструкция «связанного кредитного договора» как механизм обеспечения защиты прав потребителей финансовых услуг // Право и экономика. 2019. N 10. С. 11–17;
- Кирпичев А. Е. Категория взаимосвязанных договоров в российском и европейском праве // Гражданское право. 2014. N 2. С. 40–43;
- Модельные правила европейского частного права (Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame ofreference (DCFR)): Модельные правила европейского частного права / под ред. Н. Ю. Рассказова; пер. с англ. М., 2013.
