В статье представлен обзор точек зрения на общее и специфичное в понятийном наполнении термина «речевой портрет» и ряда смежных специальных единиц, а также условия разграничения речевого портретирования и родственных исследовательских процедур.
Ключевые слова : речевой портрет, лингвокультурный типаж, языковая личность, коммуникативный портрет, речевое поведение, речевая характеристика.
Явление языковой коммуникации, происходящие в пределах определенного языкового коллектива (группы лиц, пользующихся одной и той же системой знаков для обмена информацией), распадаются на отдельные элементарные акты, в каждом из которых участвуют минимум два коммуниканта. Один из последних осуществляет передачу или отправление сообщения, другой — его прием или получение.
Идея рассмотрения речевого портрета того или иного человека не в новинку в лингвистике и методике преподавания языков. Если адресоваться к истории вопроса, то первоначальные изучения относительно концепта «речевой портрет» были cделаны М. В. Пановым, создавшим некоторое количество фонетических портретов именитых людей. Позже Л. П. Крысин, описывая речевой портрет русcкого интеллигента, подчеркнул в нем определенный «набор языковых единиц и отметил оcобенности в речевом поведении» [7: 23]. «О том, какие специфические языковые единицы имеют место в речи представителей той или иной профессии, определенного социального слоя, писали М. В. Китайгородская, Н. Н. Розанова, М. Н. Панова, Е. В. Осетрова и многие другие» [9: 239].
Многие лингвисты рассматривают речевой портрет как «упорядоченную и взаимосвязанную совокупность необходимых автору сведений, о тех сторонах личности реципиента, которое обусловливают его свойство как приемника текста» [3: 118]. Для нашей работы основополагающим является определение «речевого портрета» как «воплощенной в речи языковой личности», говорящей и пишущей [8:6].
В рамках коммуникативной деятельности текстопорождающее действие автора всегда стимулируется и направляется четко выраженной установкой на возможно более полное доведение до реципиента авторского замысла, установкой на то, чтобы реципиент его (автора) понял. Внешняя речь должна быть ориентирована на слушателя, «говорящий должен считаться с уровнем знаний слушателя, учитывать, что ему известно, и что неизвестно, и в зависимости от этого строит свою речь» [3:69]. Естественным следствием такой установки является намерение автора использовать такие содержание и структуру прогнозируемого текста, а также такие средства языка для их выражения, которые в своей совокупности были бы доступны, пониманию реципиента, которому адресован текст.
Языковая личность — одно из базовых представлений в лингвистике и методике преподавания иностранных языков. Вклад в ее формирование и развитие внесли многочисленные российские и зарубежные ученые (В. В. Виноградов, Г. И. Богин, Ю. Н. Караулов, Т. Н. Голицына, Т. В. Кочеткова, Р. В. Серебрикова, О. В. Крысина и другие).
Г. И. Богин и Ю. Н. Караулов рассматривают языковую личность в виде модели. Г. И. Богин полагает, что языковая личность имеет несколько уровней. Первое место занимает уровень корректности, опережая уровни интериоризации (наличие или отсутствие внутреннего плана речевого поступка), интенсивности (богатство речи), идентичного выбора (стиль общения), соответствующего синтеза (поддержание нужной тональности общения) [2: 3–5].
Ю. Н. Караулов формирование языковой личности связывает с анализом текста и выделяет следующие уровни: вербально-семантический (языковой), когнитивный (тезаурусный) и прагматический (мотивационный). Лингвист писал: «языковая личность должна обладать совокупностью способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений» [5: 52]. Несмотря на разницу в структуре, оба ученых рассматривают языковую личность как личность, способную к речевой деятельности, созданию и восприятию текстов в процессе общения.
Что касается языковой личности иностранного студента, то в этом направлении также имеются немалые исследования. К примеру, В. И. Карасик создал типологию языковых личностей с учетом изучения ими иностранного языка и выделил в особую группу языковые личности, которые общаются на иностранном языке в условиях его естественного функционирования с определенной целью — получением профессионального образования [4: 26]. Именно к такому типу личностей и относятся иностранные студенты, обучающиеся в заграничных вузах, в том числе и в Кыргызстане. В методике преподавания определенного языка как иностранного их принято называть «вторичными языковыми личностями» (термин И. И. Халеевой). Немалые диссертационные работы, такие как, И. Б. Игнатовой, Т. В. Самосенковой, И. И. Халеевой и других ученых, посвящены исследованию этой проблемы.
Огромный интерес для нас представляет исследование И. Б. Авдеевой, в котором представлен трехуровневый портрет языковой личности иностранного инженера с ориентацией на уровни, предложенные Ю. Н. Карауловым [1]. Как считает ученый, в методическом плане «все три названных уровня структуры языковой личности неразрывно связаны друг от друга», так как в реальной жизни в процессе общения отмечается их взаимопроникновение и взаимозависимость. Более того, И. Б. Авдеева инженерную коммуникацию расценивает как обособленную речевую культуру с точки зрения совокупности трех аспектов: когнитивного, профессионального и лингвистического [1: 3].
Немного иная структура языковой личности студента негуманитарной специальности предложена Н. П. Шульгиной. Она также подчеркнула три уровня в структуре формирования вторичной языковой личности (критический, допустимый и оптимальный), но связала их с другими «показателями». К их количеству относятся осведомлённость всех норм современного русского языка, интенсивное идентификация и применение их в четырех видах речевой практики, склонность создавать и воспринимать тексты разнообразных стилей речи, перцепция русской национальной языковой картины мира. «При формировании показателей возникал соблазн провести напрашивающуюся сопоставление трех уровней сформированности языковой личности студента-иностранца с тремя сертификационными уровнями или же с тремя вариантами единиц: слово — высказывание — текст. Тем не менее, эти сопоставления были бы весьма элементарными», — считает исследователь [10: 265–266].
По нашему мнению, структура языковой личности студента, разработанная Н. П. Шульгиной, основывается на исследования Л. П. Клобуковой, которая считает, что всякая языковая личность представляет собой «многослойную и многокомпонентную парадигму речевых личностей, которые дифференцируются, в некотором роде, с учетом различных уровней языка, с другой стороны, — с учетом основных видов речевой деятельности, а с третьей, — с учетом тех тем, сфер и ситуаций, в рамках которых происходит
речевое общение [6: 4]. «По-видимому, правильнее было бы говорить не об уровнях в структуре языковой личности, а об аспектах в ее анализе и описании. Совершенно понятно, что здесь позиции лингвистики и лингводидактики существенно расходятся», — пишет Л. П. Клобукова [6: 4]. Она не только дифференцирует понятия «речевая личность» и «языковая личность», но и находит существенные компоненты (а не уровни) в анализе языковой личности иностранца. Л. П. Клобукова считает, что «должен быть создан базовый портрет языковой личности иностранного выпускника гуманитарного нефилологического факультета... и неравномерные трансформации применительно к подобным категориям учащихся, как выпускники исторического, юридического и других гуманитарных факультетов» [6: 6].
Таким образом, необходимость конструирования базовых речевых портретов иностранных учащихся назрела уже давно. Тем не менее, анализ рассмотренной нами лингвистической и методической литературы позволил констатировать: речевые портреты студентов не созданы, имеются лишь разрозненные языковые и речевые характеристики инофонов.
Литература:
- Авдеева, И. Б. Преподавание русого языка иностранным учащимся инженерного профиля: основные направления научных исследований. — Шанхай: Shanghai foreign language Education press, 2011. — Т. 1. — С. 538–539.
- Богин, Г. И. Типология понимания текста: учебное пособие / Г. И. Богин. – Калинин, изд-во Калин. ун-та, 1986. — 86 с.
- Каменская О. Л. Текст и коммуникация. М: изд-во «ВШ», 1990. — 151 с.
- Карасик В. И., Дмитриева О. А. Лингвокультурный типаж: к определению понятия // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные типажи: сб. науч. тр. / под ред. В. И. Карасика. — Волгоград: Парадигма, 2005. — С. 5–25.
- Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. – М.: Наука, 1987. — 264 с.
- Клобукова, Л. П. Феномен языковой личности в свете лингводидактики / Л. П. Клобукова // Язык. Сознание. Коммуникация. — М.: Филология, 1997. — Вып. 1. — С.34–40.
- Крысин, Л. П. Современный русский интеллигент: попытки речевого портрета / Л. П. Крысин // Русский язык в научном освещении. — 2001. – № 1. — С. 20–25
- Леорда, С. В. Речевой портрет современного студента: автореф. дис. … канд. фил. наук 10.02.01.– Саратов, 2006. — 22 с.
- Стрельчук, Е. Н. Русский язык и культура речи в иностранной аудитории: теория и практика: учебное пособие для иностранных студентов. — 2-е изд. — М.: Флинта: Наука, 2013. — 128 с.
- Шульгина, Н. П. Язык, литература, ментальность: разнообразие культурных практик: материалы I Международной научной конференции. — Курск: Курск ГТУ, 2006. — С. 265–269.
