Разграничение организованной группы и преступного сообщества

В статье проводится анализ таких форм соучастия, как организованная группа и преступное сообщество. Определяются критерии, позволяющие проводить их разграничение. Выявляются проблемы их разграничения в научной и правоприменительной деятельности. Рассматриваются научные подходы к дискуссионным вопросам по разграничению организованной группы и преступного сообщества. Подводится итог и вносятся соответствующие предложения по изменению действующего уголовного закона.

Ключевые слова: организованная преступность, организованная группа, преступное сообщество, соучастие, разграничение.

Организованная преступность всегда представляла наибольшую опасность для общества и государства. Информационно-аналитический портал правовой статистики Генеральной прокуратуры Российской Федерации провел мониторинг выявленных лиц в составе организованной группы или преступного сообщества с 2010 г. по 2021 г. Данный мониторинг показывает динамику роста данных лиц, начиная с 2013 г. Рекордное количество зафиксировано в 2021 г. По сравнению с 2020 г. увеличение произошло на 20 %, в то время как в прошлые года данная цифра не превышала 15 % [1]. Данный мониторинг позволяет сделать вывод о том, что с каждым годом наблюдается тенденция к увеличению участников организованной преступности. Поэтому считается важным и актуальным проводить разграничение организованной преступности и преступного сообщества для правильной квалификации деяния и назначения справедливого наказания.

Организованная группа и преступное сообщество являются формами соучастия. Так, ч.3 ст. 35 Уголовного кодекса Российской Федерации позволяет сделать вывод о том, что преступное сообщество сочетает в себе все признаки организованной группы, однако обладает и другими характерными особенностями, в частности:

1) Преступное сообщество является структурированной организованной группой или объединением организованных групп;

2) Создается исключительно для совершения тяжких или особо тяжких преступлений;

3) Имеет своей целью получение финансовой или материальной выгоды прямо или косвенно [2].

В уголовном законодательстве проблем разграничения организованной группы и преступного сообщества не возникает. Однако в правоприменительной и научной деятельности возникают споры при разрешении вопроса о соотношении организованной группы и структурированной организованной группы, поскольку законодательно не закреплено понятие структурированности в преступном сообществе.

Наука уголовного права предлагает следующие точки зрения на содержание признака структуры преступного сообщества. Так, П. Сафонова отмечает решающее значение верного толкования признака структурированности как для разграничения преступного сообщества и организованной группы, так и для квалификации деяния. Она считает, что структурированная организованная группа должна иметь сложную структуру и включать в себя подгруппы. Также отмечается необходимость в особом выделении руководящего элемента и группы исполнителей. Помимо этого, могут выделяться подгруппы пособников (т. е. лиц, помогающих осуществлению преступной деятельности путем дачи указаний, устранением преград и т. д.) [3, с. 27–29]. Другие ученые придерживаются похожей точки зрения и считают данный признак одним из ключевых. По их мнению, он отличает преступное сообщество от иных форм. В этом ключе структурированность раскрывается как объединение нескольких организованных групп со своими подразделениями, которые осуществляют свою деятельность для достижения определенных преступных целей [4, с. 62–64].

По данному дискуссионному вопросу свое мнение выдвинул Пленум Верховного Суда РФ. В своем постановлении он определяет структурированность как группу лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких тяжких преступлений, состоящую из подразделений, характеризующихся стабильностью состава и согласованностью своих действий. Помимо того, структурированной организованной группе присуще централизованное управление, сплоченная деятельность всех элементов с распределением роли каждого из них [5].

Вышесказанное говорит о том, что вопрос о признаке структурированности преступного сообщества является спорным. На основании рассмотренных точек зрения, представляется, что структурированность не может лежать в основе разграничения данных форм соучастия, поскольку понятие структуры предполагает определенную организацию, устройство, совокупность определенных элементов и т. д. Исходя из данного подхода можно сказать о том, что и организованная группа, и преступное сообщество предполагает структурированность. Такого же мнения придерживается С. А. Коротков, говоря о том, что признак организованности касается как преступного сообщества, так и организованной группы [7].

Также критерием разграничения организованной группы и преступного сообщества является конечная цель действий. Согласно ч.4 ст. 35 УК РФ члены преступного сообщества объединяются «в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой, или иной материальной выгоды» [2].

Наука уголовного права оспаривает количественную характеристику цели, объясняя это тем, что отсутствует необходимость в организации сложной структуры для совершения лишь одного преступления. В связи с этим научным сообществом предлагается внести корректировки в действующий уголовный кодекс и в качестве определяющего признака преступного сообщества отметить систематичность, т. е. совершение 3-х и более преступлений [8]. Количественная характеристика данного элемента довольно относительна, поскольку количество совершаемых преступлений будет зависеть от различных факторов: тщательность разработки плановых преступлений, наличие коррумпированных связей, профессионализм членов сообщества и т. д. Поэтому целесообразнее ограничиться указанием на систематичность преступлений.

Также в науке уголовного права вызывает дискуссию качественный критерий цели деятельности — совершение тяжких или особо тяжких преступлений. Уголовный закон не предусматривает совершение преступным сообществом преступлений легкой или средней тяжести. Г. М. Дашковская и Э. А. Капитонова считают, что часть преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков приобретают более серьезный характер при вмешательстве в них преступных сообществ. Такими преступлениями являются ч.1 ст. 230 УК РФ (склонение к потреблению наркотических средств и психотропных веществ), ч.1 с. 232 УК РФ (организация либо содержание притонов для потребления наркотических средств и психотропных веществ). Данные составы являются преступлениями средней тяжести, что исключает привлечение членов преступных сообществ к уголовной ответственности [9]. Следует отметить, что цель преступного сообщества не сводится к тому, что они должны совершать только тяжкие или особо тяжкие преступления. Наряду с ними, могут совершаться преступления и более легких степеней тяжести ради исполнения тяжких или особо тяжких преступлений. В данном случае при квалификации деяния будут учитываться субъективные категории — осознание иными членами преступного сообщества необходимости совершения таких преступлений. Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации)», оценка всех преступлений членов преступного сообщества производится по квалифицирующему признаку совершения ими в составе организованной группы, что предполагает большую общественную опасность [4]. В данном случае эти преступления переходят как минимум в категорию тяжких. Исходя из позиции научного сообщества и Пленума Верховного суда можно сделать о том, что для преступного сообщества наиболее характерно совершение тяжких и особо тяжких преступлений, но наряду с ними могут совершаться и преступления меньшей степени тяжести.

Завершающей характерной особенностью преступного сообщества является результат, на который нацелены члены преступного сообщества — получение прямо или косвенно финансовой, или материальной выгоды. Эта характеристика является относительно молодой — в 2009 г. была включена в российское законодательство из Конвенции ООН «Против транснациональной организованной преступности». В дальнейшем в Постановлении Пленума Верховного суда РФ № 12 от 10 июня 2010г. этот вопрос был наиболее широко раскрыт. Согласно Постановлению, прямое получение финансовой или материальной выгоды это тяжких или особо тяжких преступлений, в результате которых непосредственно происходит посягательство на имущество, которое в последствии обращается в пользу членов преступного сообщество. По косвенной материальной или финансовой выгодой понимается отсутствие непосредственного посягательства на чужое имущество совершением тяжких или особо тяжких преступлений, однако в дальнейшем как члены преступного сообщества, так и другие лица получают денежные средства или права на имущество. Данный признак должен устанавливаться процессуальным путем с учетом конкретных обстоятельств дела, т. к. отсутствие лишь этого признака может ставить под угрозу наличие преступного сообщества. В таком случае предлагается данный признак рассматривать в качестве факультативного.

В результате проведенного анализа научных подходов, судебной практики и разъяснений Пленума Верховного Суда можно сделать вывод о том, что имеющиеся критерии разграничения организованной группы и преступного сообщества являются недостаточными и не способными в полной мере проводить разграничение данных форм соучастия. Несомненно, это доказывает несовершенство уголовного закона в вопросе признаков преступного сообщества, а в частности, в толковании их органами следствия, судебными органами, а также научным сообществом. Для правоприменительной деятельности признаками, позволяющими проводить разграничение являются структурированность сообщества, тесное взаимодействие ее участников, цель создания, а также общая материальная база, которая обеспечивает функционирование и развитие преступного сообщества. По этому поводу предлагается разделить признаки преступного сообщества на обязательные и факультативные. К обязательному следует относить систематичность совершения преступлений. К дополнительным признакам стоит отнести следующее: получение прямо или косвенно финансовой, или иной материальной выгоды, совершение тяжких или особо тяжких преступлений и др. Все приведенные выше рассуждения в очередной раз подчеркивают необходимость корректировки ч. 4 ст. 35 УК РФ в части признаков преступного сообщества для наиболее эффективного применения закона в практической деятельности правоохранительных и судебных органов и борьбе с организованной преступностью.

Литература:

1. Портал правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ: [Электронный ресурс]. — URL: http://crimestat.ru/offenses_chart (дата обращения 27.02.2022).
2. Уголовный кодекс РФ: Федеральный закон от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 28.01.2022 г.) // СПС «Консультант Плюс».
3. Сафонова П. Э. Структурированность организованной группы: понятие и ее установление // Российский следователь. — 2013. — № 9. — C. 27–29
4. Тарбагаев А., Челнокова Т. Проблемы квалификации преступлений, совершенных участниками преступного сообщества // Уголовное право. — 2012. — № 3. — С. 62–64.
5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.06.2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2010. — № 1
6. Приговор Промышленного районного суда г. Самары от 07.08.2017 по делу № 1–352/2017 [Электронный ресурс]. — URL: https://sud-praktika.ru/precedent/455942.html/ (дата обращения: 27.02.2022).
7. Коротков С. А. Преступное сообщество (преступная организация) и ответственность их участников по российскому уголовному праву // Проблемы борьбы с преступностью. — 2020. — № 2(11). — С. 24–27.
8. Агапов П. В. Основы противодействия организованной преступной деятельности: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2013. — 59с.
9. Дашковская Г. М., Капитонова Э. А. Проблемы выявления, расследования и квалификации деятельности преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков // Наркоконтроль. — 2006. — № 1. — С. 21–23