В статье авторы пытаются выявить основные проблемы обстоятельств, исключающих преступность деяния, в Российском законодательстве и определить перспективы их развития.
Ключевые слова: обстоятельства, исключающие преступность деяния, ОИПД, проблемы ОИПД, признаки, реформирование ОИПД.
На данный момент законодатель не сформулировал точное понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния (далее — ОИПД). В таком случае обратимся к теории уголовного права. Так, Сушков О. Э. в ходе своего исследования установил, что ОИПД — это такие обстоятельства, при которых причинение вреда охраняемым законом интересам подпадает под признаки какого-либо преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса, но в силу признания со стороны законодателя общественно полезным либо социально допустимым не является преступлением [9, С. 546]. Данная дефиниция действительно важна в Уголовном Кодексе Российской Федерации (далее — УК РФ), поскольку понятие будет способствовать выражению законодательной мысли и отражать его основные свойства. Также дефиниция будет служить ясным критерием для включения в УК РФ иных обстоятельств, которые остаются вне поля правовой видимости, такие как: согласие потерпевшего на причинение вреда; юридическая ошибка; вовлечение в «ловушку» и т. д.
Поговорим о каждом виде ОИПД отдельно.
Президиумом Верховного Суда Российской Федерации в обзоре практики применения судами положений главы 8 УК РФ [7] указал, что суды в основном правильно разрешали уголовные дела, связанные с причинением вреда при защите от общественно опасного посягательства. Из данного утверждения можно сделать вывод о том, что суды не во всех случаях правильно решали вопросы, связанные с установлением состояния необходимой обороны. Так, в определении Верховного Суда РФ [8] указано, что Верховный Суд Республики Саха (Якутия) неправильно определил состояние необходимой обороны.
На данный момент у судов возникают две основные проблемы, касаемо необходимой обороны:
1) оценка обороняющимся степени и характера опасности. Как показывает практика очень трудно доказать правомерность защиты, когда перед человеком возникает непривычные для него ситуации вряд ли он здраво сможет оценить характер, степень опасности, а тем более, когда здоровье близких в опасности, но на текущей стадии решение этой проблемы не найдено;
2) законодатель ограничивает обороняющегося в средствах защиты [1, С. 55]. В статье 24 Федерального закона «Об оружии» сказано: «Граждане Российской Федерации могут применять имеющееся у них на законных основаниях оружие для защиты жизни, здоровья и собственности в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости». Единственным действенным оружием, которым можно воспользоваться, является огнестрельное гладкоствольное оружие. Но существует обязанность хранить его в металлическом шкафу, отдельно от патронов, и это делает использование самого оружия практически невозможным [6, С. 37].
Применение газового (перцового) баллончика также при применении в большинстве случаев квалифицируется как превышение необходимой обороны, что может подтвердить апелляционное дело № 10–5/2021, в котором девушка пыталась оправдать свою защиту от собаки без намордника [3].
Такие же виды гражданской самообороны как газовые пистолеты, травматические пистолеты не в полной мере обеспечивают защиту граждан от различных посягательств.
При причинении вреда при задержании лица возникают следующие проблемы:
1) Формулировка диспозиции ст. 38 УК РФ возлагает на задерживающее лицо в короткий промежуток времени определить, имеются ли в совершенном деянии признаки состава преступления. Решение данного вопроса не всегда под силу сотрудникам правоохранительных органов при осуществлении задержания, а также квалифицированным специалистам при обычных условиях ведения предварительного расследования или в суде. К тому же, к примеру, невменяемость вообще устанавливается после проведения судебно-психиатрической экспертизы. При этом, задержание лиц, имеющих психические отклонения не менее необходимо, чем задержание психически здоровых. Поскольку такие лицо зачастую становятся серийными убийцами, маньяками и т. п. [10, С. 5].
2) Невозможность определения реальной необходимости причинения вреда. Так, в обзоре практики [7] дается утверждение того, что человек не может точно и быстро определить в случаях, когда орудие скрыто, каким оружием пользуются преступники и представляет ли оно опасность.
Также в УК РФ существует проблема ответственности при крайней необходимости. Регулирование, действующее в настоящий момент, не совсем справедливо потому, что крайняя необходимость и необходимая оборона являются обстоятельствами, которые исключают ответственность, но при этом ответственность за причинение отдельных видов вреда при крайней необходимости, не урегулирована в том случае, если ее пределы были превышены. Лицо, устраняющее опасность, не всегда остается в законных пределах; в то время, как человек имеет положительные намерения, он может допустить превышение пределов крайней необходимости. В таком случае лицо подлежит уголовной ответственности по основному составу причинения того или иного вреда. Нарушение правомерности состояния крайней необходимости согласно п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК РФ подлежит обязательному принятию во внимание судом, в качестве обстоятельства, которое смягчает наказание. Однако сами пределы наказаний, которые определяют санкцией нормы Особенной части УК РФ, остаются без изменений. Так, например, за убийство, которое совершено с превышением пределов необходимой обороны, ч.1 ст.108 УК РФ несет наказание исправительными работами на срок до двух лет, или же ограничением свободы на срок до двух лет, или принудительными работами на срок до двух лет, или лишением свободы на тот же срок, в то время, как за обычное убийство (ч.1 ст. 105 УК РФ) предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Если происходит превышение пределов крайней необходимости, то возможности применения специальной нормы нет, так как ее не существует; поэтому, лицо будет привлекаться к ответственности по ч.1 ст.105 УК РФ при угрозе назначения наказания в виде лишения свободы на срок от 6 до 15 лет. Такая мера является неправильной и несправедливой.
Дифференциация уголовной ответственности требует, чтобы лицо, которое совершает неправомерные действия с целью преодоления опасности, несло ответственность согласно специальной норме о причинении вреда при превышении пределов крайней необходимости, которая предусматривает смягченный вид наказания, по сравнению с общей норме [11, С. 100].
Физическое и психическое принуждение является одним из самых примитивных ОИПД, но и тут у судов возникают определенные трудности. Во-первых, УК РФ не имеет четких определений касательно физического и психического принуждения, а также более четкие критерии преодолимого насилия, что оставляет некий пробел в праве. Во-вторых, как показывает судебная практика, в большинстве случаев суд критично относится к наличию факта как физического, так и психического принуждения, как исключающих преступность деяния [4, С. 119]. Так, в апелляционном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ на обращение адвоката с просьбой отменить обвинительный приговор в отношении Б. как незаконный и постановить оправдательный приговор, указано следующее. Б. признана виновной и осуждена за разбой, то есть нападение в целях хищения имущества, принадлежавшего П. совершенное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей, а также за убийство, то есть умышленное причинении смерти П. совершенное группой лиц по предварительному сговору, с целью скрыть другое преступление. По мнению осужденной и ее адвоката, у суда имелись основания применить положения ст. 40 УК РФ, поскольку она совершила ряд действий в отношении потерпевшей под влиянием угрозы убийством со стороны С. Но данная версия совершенно обоснованно получила критическую оценку со стороны суда, так как осужденный С. подтвердил наличие предварительного сговора с Б. на хищение денежных средств потерпевшей, отметив также, что действия по лишению жизни потерпевшей совершались по его предложению, он также поджег дом потерпевшей, используя огнеопасную жидкость. Никакого непреодолимого принуждения со стороны С. в отношении Б. не установлена, которая могла отказаться от совершения преступления. Поэтому отсутствуют основания применения положений ст. 40 УК РФ [2].
Что касается обоснованного риска, то его главной проблемой является ее сложное применение. Так, при спецоперации по освобождению заложников в Беслане и театре на Дубровке, повлекшие многочисленные жертвы среди заложников ни в правовых актах, регламентирующих порядок и условия осуществления специальных действий, ни в уголовном законе, ни в практике его применения ответственность за причиненный вред никогда не связывается с обоснованным риском как обстоятельством, исключающим преступность деяния. Применяются иные обстоятельства, исключающие преступность деяния при осуществлении специальных действий, такие как необходимая оборона, крайняя необходимость и задержание преступника [5, С. 227–228].
Таким образом, сложившаяся судебная практика не соответствует ч. 3 ст. 60 УК РФ, согласно которой при назначении наказания учитываются все обстоятельства, в том числе и обоснованный риск, что является явной проблемой современного УК РФ.
Таким образом, мы видим, что современному законодательству требуется многоступенчатая доработка. В первую очередь, на мой взгляд, требуется ввести нормы дефиниции, что облегчит правоприменительную часть. Также надо подметить то, что не все возможные ОИПД названы в УК РФ, а виды, указанные в УК РФ, требуют более подробного толкования, например, в новом Постановлении Пленума.
Литература:
- Аджиманбетов Т. А. Проблемы применения института необходимой обороны: совершенствование законодательной основы // Теология. Философия. Право. — 2018. — № 1. — С. 52–60.
- Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 30.07.2020 г. N 7-АПУ20–2 // СПС «Консультант плюс».
- Апелляционное постановление № 10–5/2021 от 22 июня 2021 г. по делу № 10–5/2021 // СПС «Консультант плюс».
- Варламова Н. И. Проблемные аспекты психического принуждения в законодательстве российской федерации // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. — 2021. — № 3–1(54). — С. 116–119.
- Ишигеев В. С., Лапша В. Л., Бондарь А. Я. Проблема обоснованного риска в деятельности сотрудников правоохранительных органов // Психопедагогика в правоохранительных органах. — 2020. — № 2 (81). — С. 226–230.
- Кузнецов А. А., Хализева А. С. Проблемы реализации конституционного права человека на защиту при необходимой обороне // Государственная служба и кадры. — 2021. — № 2. — С. 36–37.
- Обзор практики применения судами положений главы 8 Уголовного кодекса Российской Федерации об обстоятельствах, исключающих преступность деяния: утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 22 мая 2019 г. // СПС «Консультант плюс».
- Определении Верховного Суда № 74-УДП21–7СП-А5 от 13.10.2021 г. // СПС «Консультант плюс».
- Сушков О. Э. Юридическая и социальная природа обстоятельств, исключающих преступность деяния // Вопросы российской юстиции. — 2021. — № 14. — С. 538–549.
- Шарипова А. Р. Проблемы института причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление // StudNet. — 2021. — № 10. — С. 1–9.
- Эркенов Х. А. Проблема ответственности при крайней необходимости // Отечественная юриспруденция. — 2017. — № 5. — С. 97–100.
